Самое главное чудо христианства – это Воскресение Христа, но не менее чудесными являются Его Воплощение и Искупительный подвиг. Таким образом, всё христианство основано на чуде.

Конечно, не всякое необъяснимое явление нужно сразу записывать в число чудесных. В принципе, поиск или постоянное ожидание чуда весьма разрушительны для веры. Чудо не должно становиться некой самоцелью. Важно помнить, что Господь не «фокусник», а потому если совершает чудо, то только с определенной целью и в определенных особенных обстоятельствах. Самое главное чудо уже произошло, но, как бы там ни было, мы можем сказать, что христианство – это религия чудес. Именно поэтому против реальности чудес и направлен один из ударов современного скептицизма. В этот раз хотелось бы сказать несколько слов о возможности чуда как такового с точки зрения здравого смысла.

При описанной постановке вопроса скептик или атеист тотчас с возмущением заявит, что здравый смысл и вера в чудеса – несовместимы. Что ж, так оно и есть, но только в его довольно узком, материалистическом, сциентистском мирке, где много информации, но мало широты мысли. При встрече с каким-то необычным или необъяснимым явлением человек, верящий лишь в природу, обязательно завит о некорректности или о неполноте наблюдений, о возможности объяснить его в будущем или о пусть и ничтожной, но статистической вероятности данного события. У кого-то эта мысль уже может вызвать улыбку, но я не советовал бы, как это обычно бывает, всё опошлять и начинать кричать о том, что религия тормозит научный прогресс, мол, если так относиться, то всё можно списать на Божью волю. Это популярное примитивное суждение лучше оставить для интернет-мемов, но не для сколь-либо серьезных размышлений. Во всяком случае, стоит задуматься над тем, что, исключив Бога мы, подходя к попыткам объяснения чудесного явления, уже игнорируем один из вариантов объяснения.

Материалист воспринимает вселенную как закрытую систему, в которую ничего не может вмешаться извне, но при этом будто забывает об ограниченности собственных чувств и познавательных способностей. Наука для сциентиста и скептика становится самодовлеющей ценностью, она существует как бы отдельно от людей ее создавших и создающих, как некий «Священный Грааль», единственный и независимый источник истины. Но как источником чего-то для человека может быть то, что является производным человеческого труда? Это всё равно, что тепло и свет, излучаемые солнцем, станут для солнца источниками тепла и света. Я не утверждаю, что наука необъективна вовсе, но повторюсь, как сфера знаний она была создана ограниченным человеком. Тот же, кто верит в Бога или хотя бы говорит о метафизике, ценит гуманитарные знания, не отвергает как однозначно ложный накопленный религиозный опыт человечества, относится к вселенной как к системе открытой, а потому уже допускает вероятность стороннего в нее вмешательства и, как следствие, возможность чудес.

Каким бы умным и начитанным ни был человек, каких бы мировоззренческих установок ни придерживался, но едва ли найдется кто-то, дерзнущий завить, что он познал всё сущее, а потому духовного мира наверняка нет. А ведь изучая окружающую нас природу, мы имеем возможность наблюдать и опытно познавать лишь крохотную часть мироздания. Так если мы столь мало знаем о том, что можно «пощупать» или «затащить» в лабораторию, то, добровольно ограничив себя лишь физическими познавательными способностями, как можем объективно говорить о вещах нематериальных? Здесь еще очень важна мысль Клайва Льюиса. Подумайте над тем, что все научные знания основаны на «старом» опыте. Грубо говоря: проводится эксперимент, фиксируются результаты, делаются выводы. Если результаты эксперимента повторяются, то можно спрогнозировать какие-то события на будущее. Но вмешательство Бога в привычное течение законов вселенной – это мало того, что экстраординарное событие, оно еще всегда «новое», а потому наука с ее методами познания «старого» в данном случае бессильна.

Как говорил тот же Льюис: «Основания для веры и неверия – всегда те же самые», потому многое зависит от внутренних мировоззренческих установок человека. Наблюдение за окружающей нас природой не может дать стопроцентных доказательств существования Бога, но всё же содержит косвенные на это указания. Возьмем знаменитый аргумент «о часовщике» Уильяма Пейли. Если мы начнем проводить с часами различные эксперименты, то полученные в результате физические данные нам ничего не скажут о мастере, их создавшем. Но если мы расширим наш ум, отойдем от «сухих» цифр и формул и попробуем взглянуть не на отдельные метрические параметры стрелок и шестеренок, а на весь механизм в целом, где не просто каждая часть зависима от другой, но всё в совокупности служит определенной цели, то поймем, что этот часовой механизм создал разумный часовщик. Так и Бог – непознаваем научными методами, но это не значит, что Он непознаваем в принципе. Если есть Часовщик этого мира, то разве не имеет Он права вмешиваться в работу «часов», когда для того есть веские основания? Для жителей «часов», привыкших подчиняться определенным законам, такое вмешательство будет казаться чудесным. Бог же, как создатель законов, не обязан им подчиняться, будто нарушая их, Он делает что-то недолжное.

Критикуя реальность чудес, шотландский философ Дэвид Юм, ссылается не пресловутое единообразие природы. Он утверждает, что если чудо – редкое событие, а закон природы – событие, совершающееся регулярно, то аргументы в пользу частого здесь явно превалируют над аргументами в пользу редкого. Однако если принять такую, казалось бы, вполне разумную установку, то тогда «посыплется» всё здание современной эволюции и физической космогонии, ведь статистическая возможность возникновения такой вселенной, в которой мы живем, как и статистическая возможность самозарождения жизни настолько ничтожны, что в «лабораторных» условиях вместо пятисот нулей после запятой ученые написали бы просто ноль. Однако для сциентиста и этого достаточно, лишь бы только не верить в Бога.

Также нельзя не сказать, что Юм уравнивает вероятность и достоверность. Если Воскресение Христа – событие маловероятное, но есть множество его свидетелей, то это отнюдь не значит, что оно недостоверное. По большому счету практически все наши знания построены на доверии. Я, например, никогда не был в Антарктиде, но я точно знаю, что она существует, потому что доверяю свидетельству людей, которые там были. Также никто из ныне живущих людей никогда лично не встречался, скажем, с Александром Македонским, но мы верим хронографам, описавшим его жизнь. Если бы мы с таким недоверием относились ко всем областям знания, с каким относятся к религии, то никакой науки не было бы. Скептики постоянно твердят, что нужно доверять только фактам, при этом, когда вопрос касается чудес, сразу «сползают» к статистическим данным, утверждая, что если люди сейчас не воскресают, то и Христос не воскрес.

Таким образом, реальность чудес, как и реальность Бога, не столь очевидны как закон тяготения, но и их уравнивание является категориальной ошибкой. Всё зависит от априорных мировоззренческих установок человека. Однако, если «копнуть глубже», то вера в Творца вселенной, способного вмешиваться в привычное для нас течение жизни, гораздо разумней, чем вера во «всесилие» науки и познавательные способности человеческого разума.

Протоиерей Владимир Долгих