Одним из краеугольных положений, аргументов «научного атеизма» столетиями являлся тезис о несовместимости религии (веры) с наукой и познанием окружающей природной и социальной действительности, «научной доказанности невозможности» бытия Бога. Видимо, первым системным проектом псевдонаучной «перепрошивки» сознания традиционного общества с включением в него богоборческого ударного элемента стало французское Просвещение и когорта знаменитых «энциклопедистов». «Когнитивное оружие», как сказали бы сейчас, Просветительского проекта «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел» (1752–1762 гг.) позволило в течение жизни двух поколений сформировать мировоззрение, политические установки немалой части французской элиты и «третьего сословия» как закваски и движущей силы Великой Французской буржуазной революции 1789–1799 годов – признанной колыбели европейского буржуазно-демократического и либерального строя.  Атеизм и антиклерикализм стали обязательной составляющей идеологии и деятельности тогдашних масонских обществ – неформальных объединений активистов и проектировщиков слома старого сословно-монархического и официально христианского общества, и построения секуляризированного буржуазного «гражданского» строя.

Академик Владимир Петрович Филатов

«Культ Разума» с алтарем гильотины

В результате сама Французская революция и Наполеоновские войны, по подсчётам известного демографа Бориса Урланиса [1], унесли жизни каждого шестого француза. Католическая Церковь подверглась жестоким гонениям на основании «антиклерикальных законов» (одно из новшеств «друзей народа» из Национального собрания и Конвента, позднее тоже попавших на гильотину). «Сентябрьские убийства» 1792 года и «чистка» тюрем знаменовались зверским истреблением по всей стране епископата и сотен священников. Только во время одного из «утоплений в Нанте» 1793 года на дно отправили живыми 160 «не присягнувших» католических священников.

Официально насаждались «Культ Разума» и «Культ Верховного Существа», церемониал «мучеников Революции», закрывались и уничтожались храмы, осквернялись христианские святыни и богослужебные предметы, под запрет попали колокольный звон и демонстрация креста. Новые «культы» сопровождались открытым беснованием – проведением карнавалов, парадов, принуждением священников отрекаться от сана, разграблением церквей. По приблизительным подсчетам, до 20 тыс. священнослужителей, принесших «присягу» в соответствии с новым законодательством, отреклись от сана, до 9 тыс. вынуждены были вступить в брак, до 30 тыс. священнослужителей бежали от революционного террора и диктатуры якобинцев. В отместку отличавшиеся набожностью жители восставшей провинции Вандея и «контрреволюционные» повстанцы-шуаны жестоко истребляли республиканцев (с обеих сторон совокупно пало до 250 тыс. человек). Как следствие, исследователи отмечают резкое и безвозвратное падение религиозности французов в дальнейшем.

Дестабилизация некогда сильнейшей державы Европы и многовекового конкурента Альбиона удалась на славу. Не случайно Уильям Питт-младший (1759–1806, «прославился» умением лично выпить за один год 4000 бутылок вин), двадцать лет возглавлявший правительство Британской империи, с трибуны парламента признал, что Великобритания потратила на длительную организацию Французской революции и дальнейшее стимулирование кровавых эксцессов  колоссальную сумму в 5 млн фунтов стерлингов.

Возвращаясь к вопросу «совместимости» веры и научного познания. Одним из лучших доказательств положительного ответа на эту надуманную дилемму служит глубокая религиозность (в т. ч. приход к ней в результате самой научной деятельности) многих выдающихся ученых умов, среди которых два исследователя-медика, два друга – доктор медицины, профессор, лауреат Государственной премии СССР в области науки и техники (1946 года), святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий, 1877–1961) и академик, ученый-офтальмолог Владимир Петрович Филатов (1875–1956).

Наука как дар Создателя

Известно, что в послевоенный период архиепископ Симферопольский и Крымский (1946–1961 годы) Лука завершил работу над опубликованными лишь в 2000-х философско-богословскими трактатами «Дух, душа и тело» и «Наука и религия» (затронутые там проблемы фрагментарно излагались им же в проповедях, лекциях, личных письмах).

Желание снять противоречие между религией и наукой как «двумя потребностями человеческого духа», разрешить внутренний кризис «односторонней умственности», разделивший интеллигенцию и народ, привели к появлению книги «Наука и религия». Епископ-хирург отмечал, что «широкая образованность и глубокое приобщение к науке, большая самостоятельная работа на научному поприще не только не уводит от Бога, а, напротив, приводит к нему всех тех ученых, которым свойственны глубокие вопросы духа», у выдающихся ученых-естественников научные достижения как раз и «рождают преклонение перед мудростью Создателя».

Автор доказывал, что доныне так и не появилось «научных доказательств» отсутствия Бога, что сфера эта лежит «вне компетенции науки»: «легковерно принимая за научные доводы те доказательства, которые приводятся в пользу суждения, что Бога нет, мы забываем выясненные уже Кантом положения, что теоретический разум одинаково бессилен и доказать, и опровергнуть бытие Бога, бессмертие души и свободу воли» [2]. Научные знания имеют относительный и преходящий характер, со временем опровергаемы самой же наукой, не говоря уже об откровенных подтасовках. Автор приводит пример с «останками «стоящей обезьяны» с острова Ява (1891 г.) и скептическое мнение видного анатома Вирхова, доказавшего несостоятельность «черепа первобытного человека» из Неандертальской долины (неандертальца, 1856 г.): «Попытка найти переход от животного к человеку привела к полной неудаче» [3].

Библия, отмечает ученый, «не отрицает развитие в пределах вида». Геология, археология, палеонтология и другие научные дисциплины «блестяще подтвердили» многие события порядка творения мира Богом и Евангельской истории [4]. Сам Ч. Дарвин (ставший церковным старостой) подчеркивал, что он «никогда не был атеистом», а в «первую клетку жизнь должна была быть вдохнута Творцом» [5].  «Наука не только не противоречит религии, но более того – наука приводит к религии… Религия движет науку и в том смысле, что она пробуждает и поощряет дух исследования» [6]. В работе приводились данные профессора Деннерта: из 262 известных естествоиспытателей, включая великих ученых этой категории, оказалось 2% нерелигиозных людей, 6% равнодушных и 92% горячо верующих.

В английском исследовании «Религиозные верования современных ученых» приводятся результаты письменного опроса 133 известных ученых США и Англии («Противоречит ли христианская религия в ее основаниях науке?»). Были получено 116 благоприятных для религии ответов, среди верующих христиан были названы такие светила науки, как Фарадей, Ом, Кулон, Ампер, Вольт. Владыка Лука приводит и цитаты из сочинений хирурга Н. Пирогова, в 36 лет ставшего глубоко верующим человеком: «Веру я считаю психической способностью человека, которая более всех других отличает его от животных… Мистицизм для нас совершенно необходим: это одна из естественных потребностей личности» [7]. Целая 13-я глава книги посвящена анализу «мыслей великих ученых о взаимоотношениях между наукой и религией».

Автор разобрал взгляды на религию видных врачей-психиатров (И. Мержеевского, П. Ковалевского, П. Пясецкого, А. Шилтова, Л. Коха, Б. Лорана). Л. Кох, в частности, писал: «Отчуждение от Бога есть величайшее зло. В нем и для отдельного человека, и для общества созревает самое едкое и ядовитое вещество, которое разрушает нервы… Религия служит лучшим предохранением от многих нервных болезней». Доктор Лоран отмечал в книге «Медицина души»: «Действительно, приобщение святых Тайн – великое целебное средство для души и для тела. Это великое утешение для страждущих и скорбящих, оно возвышает дух и наполняет сердце радостью и надеждой» [8].

Сам архиепископ Лука опросил лично знакомых ему видных ученых – философов А. Введенского и Н. Лосского, анатома М. Лысенкова, физиолога И. Огнева и других, которые «высказались определённо в пользу Библии и других основных истин христианства, как Богочеловечество Христа и Его воскресение» [9]. Далее автор подробно анализировал понятие основ христианского гуманизма и этики.

В издании своей капитальной работы по хирургии владыка усматривал глубоко духовное предназначение. «Очерки гнойной хирургии» были угодны Богу, – писал он, – ибо в огромной степени увеличили силу и значение моего исповедания имени Спасителя в разгар антирелигиозной пропаганды». Архипастырь считал, что его научные изыскания сами по себе привлекают к Православию интеллигенцию. Как сообщила радиостанция Би-Би-Си, уже после войны группа французских юношей и девушек перешла в Православие, указав в декларации, что совершила это под влиянием примера и трудов православных ученых – академиков И. Павлова, В. Филатова и самого профессора, архиепископа Луки [10]. Профессор В. Филатов писал святителю Луке: «Научное творчество у меня останется, но разве оно спасет меня, если я буду осужден душевно» [11].

Два светила

Владимира Петровича Филатова и архиепископа Луку связывало не только служение медицине, но духовная общность, «инородность» в обществе официозного атеизма, годы близкого общения и взаимопомощи. Терявший зрение архиерей обращался к видному офтальмологу, приезжая к Филатову в Одессу. Здесь же они часто встречались за чаепитием в построенной в 1946 году летней резиденции Патриарха на территории Свято-Успенского мужского монастыря.

Поскольку и крымский правящий архиерей (по делу оперативной разработки «Мракобес»), и профессор Филатов находились под надзором органов госбезопасности, в материалах органов МГБ-КГБ сохранилось немало упоминаний о встречах этих двух духовно и профессионально близких фигур. Сообщалось, например, что в Ялте владыку Луку посетил академик Филатов и имел с ним «уединенную продолжительную беседу». Посетив совместно с архиереем Ялтинский собор, выдающийся офтальмолог причастился у него [12]. Общение двух светил медицины отслеживалось и в дальнейшем. Так, сохранились сообщения о приезде теряющего зрение владыки в Одессу в августе 1952 года (он останавливался у сына). Коллега-офтальмолог осмотрел своего духовного наставника. В Институте академика Филатова в Одессе работал младший сын святителя Луки – Валентин (1913–1992), доктор медицинских наук, профессор, видный патологоанатом, основавший в упомянутом Институте в 1946 г. первую лабораторию патоморфологии.

Филатов возглавлял в 1936–1956 гг. в Одессе Украинский экспериментальный научно-исследовательский институт (НИИ) глазных болезней, носивший его имя. Заслуги ученого и врача отмечены званием Героя Социалистического Труда, Государственной премией СССР в области науки и техники, званиями академика Академии медицинских наук СССР (1944) и АН Украинской ССР (1939), четырьмя орденами Ленина. Являлся депутатом Верховного Совета Украины четырех созывов. В 1950 г. выдвигался на соискание Нобелевской премии.

НИИ академика Филатова к июлю 1950 г. насчитывал около 350 работников, включая 90 научных сотрудников и врачей, 70 медсестер. 32 сотрудника института пребывали на оперативном учете в Одесском управлении МГБ (УМГБ) из-за подозрения в шпионаже, связях с заграницей, сотрудничестве с оккупационными властями, четверо негласно сотрудничали с чекистами. По Институту велось 3 агентурные разработки и дела-формуляры на 7 сотрудников. Разработку ученого МГБ УССР вменило в обязанность лично заместителю начальника 5-го отдела УМГБ, а куратором выступал заместитель начальника Управления.

После утверждения в июле 1950 г. плана активизации агентурно-оперативных мероприятий по НИИ имени Филатова было дополнительно завербовано 6 новых агентов среди персонала, проведено серьезную хозяйственную ревизию, выявившую многочисленные злоупотребления за спиной директора его бывшего заместителя по админхозчасти Михаила Катцента (взятого в разработку МГБ) и его сподручных. Было уволено до 30 сотрудников, «не внушающих политического доверия». Через агентуру влияли и на супругу Филатова Варвару Скородинскую.

«Старик» «Филатов», он же «Твердолобый»

На самого Филатова было накоплено немало дошедших до нас материалов оперативной слежки и агентурных сообщений. Для контрразведки интерес представляло всё: от посещений возглавляемого им института зарубежными делегациями до увлечения ученого спиритизмом [13]. Справедливости ради следует сказать, что среди иностранцев, стремящихся приобрести контакты со светилом офтальмологии (подвижником науки, но довольно наивным, добродушным в жизни человеком) и заполучить его уникальные разработки, были и установленные сотрудники разведок, как, например, англичанин Форрест. Направленные ему Филатовым неопубликованные рукописи и фотоматериалы экспериментов были изъяты почтовым контролем МГБ.

В 1940–1950-х гг. УМГБ по Одесской области вело на ученого дело-формуляр (агентурную разработку) «Старик», внимательно отслеживая и блокируя научные контакты с зарубежными учеными, изучая его окружение, включая общение с приезжавшим в Одессу на отдых Патриархом Алексием І и архиепископом Лукой.

Объектом агентурной разработки не скрывавший своих антикоммунистических взглядов и религиозности ученый стал с начала 1920-х гг., проходя по делам Одесского оперативного отдела ГПУ «Черный ворон» (заведена в 1924 г.), «Твердолобые» (1927 г.), «Участник» (1931 г.). В 1926 г. появилось и дело-формуляр «Филатов». В 1931 г. несколько месяцев провел под арестом по ложному обвинению в принадлежности в «контрреволюционной военно-офицерской организации» и «Комитету общественной безопасности» (в рамках печально известного общесоюзного дела «Весна» на дореволюционное офицерство). В дальнейшем он регулярно направлял посылки заключенным на Соловки, устраивал у себя пострадавших от преследований власти коллег [14].

Даже на допросах Филатов заявлял о неприемлемости для него «материалистических» взглядов, навязываемых новой властью. Разработка полна зафиксированными агентурой высказываниями ученого: «Пострадать за Христа – это благо» (январь 1926 г.); «как истинный сын Православной Церкви и истинный христианин я верю в Бога, а вера в Бога обязывает верить в чудеса». В 1930 г. совместно со своим другом, архимандритом Геннадием, хотел открыть в монастыре клинику с научным сектором, набрать персонал из монахов и оказывать помощь малоимущим. Особо теплые и духовно полезные отношения установились у ученого со знаменитым одесским священником, «старцем в миру», протоиереем Ионой Атаманским (1855–1924), настоятелем портовой Свято-Николаевской церкви. Владимир Петрович считал, что метод тканевой терапии (пересадки тканей) открыт им «с помощью молитв отца Ионы» [15].

Известно, что после слома Преображенского собора в Одессе, Филатов не допустил осквернения места алтаря, на котором планировалось развернуть общественный туалет. Видимо, только высочайший научный авторитет и известность в мире спасали Филатова от расправы за «антисоветские взгляды», констатацию «стремления Сталина стать диктатором в СССР» или высказывания по поводу смерти председателя ВЧК-ОГПУ Ф. Дзержинского: «Остальные главари Советской власти последовали бы на отдых за Дзержинским и нам бы дали отдохнуть в конце концов». Чего могли стоить высказывания православного ученого, добросовестно зафиксированные «освещавшей» его не менее 20 лет агентом «Мудрой»: «Только сволочь может поступить в партию большевиков. Мы до самой смерти обречены жить под игом большевизма. Советский режим для меня утомителен, отношусь к типу идеалистических и религиозных людей…».

О душевном состоянии врача с мировым именем красноречиво свидетельствуют переданные агентом ГПУ его слова конца 1920-х годов: «Единственное забвение от ужасной действительности нахожу в молитве. Умоляю Всевышнего ниспослать интеллигенции освобождение от ее невыносимых страданий», мечтал он и об «истинном христианском социализме». Все же стоит отметить, что ученого берегли, он не был репрессирован. Ему «позволялось» заниматься хорошо оплачиваемой частной практикой – несмотря на «сигналы» конфидентов.

В то же время, будучи в принципиальной идейно-духовной оппозиции к власти, ученый оставался патриотом Отчизны. В документах спецслужбы отмечалось: в 1919 г. отказался выехать за рубеж, стать эмигрантом. Революция была нужна для избавления от царизма, заявил Филатов. Сам же он желает остаться и трудиться на благо своего народа, возмущаясь при этом поведением тех, кто в трудную минуту оставил Родину.

«Чувствую себя в руках Божих…»

В откровенных беседах с коллегой («квалифицированным» агентом «Усовым – архиереем, которого академик иногда просил переправить письма архиепископу Луке в Крым) Владимир Петрович выражал сожаление по поводу упадка богословской мысли в СССР, получал от него «Журнал Московской Патриархии», просил достать ему труды Блаженного Августина. Радовался, что раздобыл двухтомник работ святителя Игнатия Брянчанинова и «Добротолюбие». Жаловался, что «среди современной интеллигенции у него нет близких друзей, т. к. мало людей всесторонне развитых и образованных, чутких, понимающих духовные запросы мыслящего человека».

Филатов неоднократно встречался с Алексием І в его одесской летней резиденции. Сохранилось донесение агента «Петрова» (правящего архиерея)  о встрече Святейшего с Филатовым 2 июля 1950 г. Ученый рассказывал об успешной поездке в Москву и лекциях в Академии медицинских наук (АМН) СССР, о том, что лично глава правительства СССР  И. Сталин (существует мнение, что хирург избавил «вождя» от глаукомы) проявил внимание к трудам основателя методов тканевой терапии и пересадки роговицы глаза, сделав внушение Н. Хрущеву за недостаточную поддержку одесского института офтальмологии... В город немедленно прибыли члены правительства УССР, министр здравоохранения Медведь, трое членов ЦК КП (б)У, изучившие проблемы института. Филатову пообещали финансирование, составили списки на закупку оборудования.

Постепенно беседа перешла на духовные темы. Отвечая на вопросы Патриарха, ученый рассказал о случаях исцеления от иконы великомученика и целителя Пантелеимона. «Я сам, – подчеркнул академик, – когда-то испытал себя в руках Божиих. У меня было большое испытание в жизни, меня ожидало большое несчастье. И вот я почувствовал, что меня как младенца держит на своих руках Всемогущее существо, Бог. Я испытывал это несколько минут». «Наука до души не достает, наука за пределы физического мира не выходит, – рассуждал ученый. – Я держусь взглядов апостола Павла, который говорит: “дух, душа и телоˮ». Как мы знаем, именно такое название получила и книга святителя Луки, единомышленника академика Филатова (о владыке Луке они также вспоминали в беседе с Патриархом).

В материалах разработки «Филатов» неоднократно упоминалась и наиболее близкая ученица академика, подруга его супруги – Надежда Пучковская (1908–2001). Кандидат медицинских наук, офицер и начальник глазного отделения эвакогоспиталя 4-го Украинского фронта, Надежда Александровна с 1946 года трудилась под началом Филатова, разделяя с ним авторство уникальных методик лечения глазных болезней. В планах оперативных мероприятий (незадолго до смерти ученого) содержалось указание о необходимости привлечения к сотрудничеству врача-фронтовика.

После смерти учителя с 1956  по 1985 год Пучковская возглавляла Институт глазных болезней и тканевой терапии им. академика В. П. Филатова. Как и наставник, стала академиком АМН СССР, кавалером восьми орденов, лауреатом Государственной премии СССР, Героем Социалистического Труда. Даже трудилась заместителем Председателя Верховного Совета УССР! На здании Института их мемориальные доски висят рядом. Рядом и могилы подвижников на Втором христианском кладбище Южной Пальмиры.

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. Борис Цезаревич Урланис (1906–1981), уроженец Киева, доктор экономических наук, видный советский демограф, известный специалист по экономической демографии, по военным потерям. Его труды подвергались в СССР критике за «низкое идейно-политическое содержание» и «отход от марксистско-ленинской методологии».
2. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Наука и религия. М.: Образ, 2007. С. 14–15.
3. Там же. С. 18–19.
4. Там же. С. 30–31.
5. Там же. С. 44.
6. Там же. С. 34–35.
7. Там же. С. 37–39.
8. Там же. С. 39–44.
9. Там же. С. 44.
10. Год со святителем Лукой Крымским: Церковный календарь-дневник. Симферополь: Родное Слово, 2013. 26 июня.
11. Бараев Т. М. «Приидите ко мне, все труждающиеся и обремененные» (В. Ф. Войно-Ясенецкий (Святитель Лука) и военно-врачебное дело). Одесса: Фаворит, 2011С.9.
12. Отраслевой государственный архив (ОГА) СБУ. Подборка документов об оперативной разработке архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). Д. 51. Т. 2. Л. 119–120.
13. Обзор деятельности В. Филатова дается нами по материалам Одесского УМГБ: ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 14. Т. 3.
14. Голубицька А. «Кожен має бачити сонце!». Отрок. 2015. № 3. С. 54–55.
15. О святом праведном Ионе (Атаманском) см.: Великие русские старцы: Жития, чудеса, духовные наставления. М.: Новая книга, 2001. С. 770–782.