Вы когда-нибудь слышали такое выражение, как «высшая справедливость»? Его очень любят употреблять в случаях, когда явное зло остаётся безнаказанным.

Дескать, пусть сейчас справедливость не восторжествовала, зато она непременно восторжествует в будущем. А если не в будущем, то в вечности – уж непременно. Собственно, когда так думают неверующие или нецерковные люди, я совершенно не удивляюсь. Но вот ведь беда, всё чаще мы сталкиваемся с тем, что подобным образом рассуждают вполне верующие люди.

Удивительно и странно, однако нынешние христиане всё чаще демонстрируют потребность не столько в любящем, сколько в карающем Боге. Я ещё мог бы понять рассуждения отдельных приходских бабушек, имеющих обыкновение утешать обиженных фразами вроде «Бог обидчика непременно накажет», но, когда христиане помоложе, пообразованнее, на первый взгляд, неплохо знакомые с Писанием и Преданием Церкви, пишут целые статьи, где с жаром отстаивают идею Бога, наказывающего (именно наказывающего!) грешников, лично мне становится не по себе. Во-первых, конечно, оттого, что желание видеть «смерть врага ещё при этой жизни» никак не может возникнуть в душе искренне кающегося или просто мирного человека. Наказания, кары или возмездия может желать только тот, кто обижен, возмущён, неспокоен. А когда среди христиан таковых много, это не может не настораживать. Во-вторых, всегда жаль тех, кто лучшие силы души готов расходовать непонятно на что. Ясно, что в жизни каждый из нас хотя бы несколько раз испытывал острую потребность в справедливости. Но вот ведь что важно: христианство – это совсем не про то, каким должен быть ближний. Христианство про то, каким должен быть я. И сколько бы ни происходило в мире зла, сколько бы лично меня это зло ни возмущало, следует признать, что лично для меня нет страшнее и хуже того зла, что живёт во мне. Поэтому, с христианской точи зрения, если и следует ожидать справедливости, то только от самого себя, по отношению к себе же. Вот, к примеру, трезвое осознание собственной греховности является самой что ни на есть справедливостью по отношению к себе, равно как и признание полного отсутствия за собой чего-либо доброго или понимание того, что, как бы мне ни жилось, я всегда облагодетельствован Богом, а если что и происходит со мной плохого, то это ещё далеко не всё, чего я по справедливости заслуживаю.

Исходя из этого, какой же справедливости ждать нам от Бога? К самим себе? Боязно. Каждый ведь знает, что перед Богом не оправдаться ни ему самому, ни кому бы то ни было. Ну а если уж мы рассчитываем на Божие милосердие, то отчего бы нам не принять со спокойной душой тот факт, что этого милосердия у Бога хватит на всех? Собственно, именно милосердие Божие – это то, что ждёт человека за чертой вечности. Причём абсолютно всякого, как праведника, так и грешника.

Удивлены? Напрасно.

Телесная смерть представляет собой разрушение единства человеческого естества. Душа лишается тела, а с ним и воли, и возможности действовать. Но чего она точно не лишается, так это желаний, привычек и зависимостей, развитых человеком при жизни. А теперь давайте спросим себя, могут ли эти самые желания, привычки и зависимости, живя в человеке, никак себя не проявлять? Ответ, будьте уверены, мы все знаем заранее. Уже сейчас нам, живущим в теле, сложно сопротивляться желаниям и привычкам. Как правило, они не докучают нам только в одном случае: когда мы только что их удовлетворили. Но для удовлетворения желаний необходимо тело, которого за смертной чертой у нас не будет, как, повторюсь, не будет и воли, посредством которой мы, пока живы, держим под контролем желания и не позволяем привычкам перерасти в зависимости. Итак, в вечности не будет у нас ни тела, ни воли. А желания будут. И привычки тоже. И все они станут требовать удовлетворения, которого, естественно, не будет. Как не будет и конца ни буйству желаний, ни человеческой беспомощности. Такова, если совсем по-простому, картина вечных мучений. Однако полагать, что противоположное им блаженство рая – это что-то схожее с привычными нам чувственными удовольствиями, было бы явным заблуждением. Блаженство Царства Небесного – блаженство теснейшего единения с Богом, блаженство общения с ним, блаженство беспрепятственного пребывания в Его любви. И доступно это блаженство лишь тем, для кого общение с Богом стало желанным при жизни, кто непрестанно жаждал Бога, стремился к нему, каялся в грехах, соблюдал в чистоте душу и совесть, боролся со страстями и старался жить по Евангелию. Совершенно очевидно, что сколь бы ни стремился человек к Богу, никогда он не сделается достойным Царства Небесного. Только Богу под силу уничтожить в человеке страсти и ввести его в место вечного блаженства. Поэтому блаженство праведных – не что иное, как проявление Божией милости. Однако даже самый отъявленный грешник, сколь бы лютыми ни были его муки, не может сказать, что с ним Бог поступил не по милости, а по справедливости. Задумайтесь о том, что испытал бы грешник, окажись он в раю? Тот, для кого при жизни Бог не представлял ценности, а молитва если когда и случалась, то бывала исключительно в тягость? Мука, которую доставляют грешной душе желания и привычки, никуда не денется – всё, что за жизнь развил в себе человек, всегда остаётся с ним. Однако, помимо буйства желаний, в раю несчастному пришлось бы ещё и Богу предстоять. Не станет ли для него в таком случае рай пуще ада? Впрочем, вспомним, что Божьего милосердия хватает даже на самого закоренелого грешника. Да, Бог не избавляет несчастного от собственных его страданий, однако, зная, что близость к Нему многократно эти страдания усиливает, оказывает последнее и самое удивительное благодеяние – не навязывает Себя тому, кто в течение всей жизни не в Боге не нуждался. Собственно, если бы мы решили охарактеризовать ад как место, мы должны были бы назвать его местом, где Бог, присутствуя, никак Себя не проявляет. Чтобы и без того невыносимого, но неизбежного мучения не усугублять. И в этом отношении место вечных мук является проявлением не справедливости Бога, а Его беспримерного милосердия, простирающегося даже на тех, кто это милосердие едва способен принимать.

Итак, при всей присущей нам любви к справедливости давайте научимся быть справедливыми исключительно по отношению к самим себе. Богу же будем благодарны за великую и беспредельную милость.

Протоиерей Владимир Пучков