Тридцатая ступень «Лествицы» преподобного Иоанна, игумена Синайского.

Продолжение. Начало здесь.

На самую вершину Лествицы, на тридцатую ступень, преподобный Иоанн ставит союз трех добродетелей – веру, надежду и любовь, отдавая предпочтение между ними любви: «Ныне же, после всего сказанного, пребывают три сия, все связующие и содержащие: вера, надежда и любы, больше же всех любы (1Кор. 13:13), ибо ею именуется Бог». Эти добродетели преподобный косвенно, прямо не говоря об этом, дабы избежать обвинения в догматической неточности (ереси субординационизма), сравнивает со Святой Троицей. Для объяснения неразрывной связи между собой указанных добродетелей он приводит аналогию, которую многие апологеты употребляют для объяснения великой тайны троичности Бога: «По моему разумению, вера подобна лучу, надежда – свету, а любовь – кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость».

Подобно тому как в Святой Троице, несмотря на единосущие, каждая Ипостась имеет свои свойства, также и указанные три добродетели имеют свои характерные особенности: «Первая все может творить и созидать; вторую милость Божия ограждает и делает непостыдною; а третья никогда не падает, не перестает от течения и не дает опочить уязвленному ее блаженным упоением».

Далее преподобный уже не косвенно, а прямо отождествляет добродетель любви с Самим Богом: «Кто хочет говорить о любви Божией, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных». Таким образом преподобный Иоанн напоминает, что касаться догматических вопросов в страстном неочищенном состоянии небезопасно, ибо можно впасть в болезненное состояние прелести. Соответственно, говорить о любви тоже могут лишь те, кто достиг бесстрастного состояния и имеет опыт любви. Он сравнивает таких людей с ангелами: «Слово о любви известно Ангелам, но и тем по мере их просвещения».
Преподобный указывает на ограниченность человеческого разума в постижении Бога. Соответственно, и понять до конца, что такое любовь, невозможно: «Любовь есть Бог (см. 1 Ин. 4:8); а кто хочет определить словом, что есть Бог, тот, слепотствуя умом, покушается измерить песок в бездне морской».

Тем не менее преподобный Иоанн дерзает описать качества, действия и свойства любви: «Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть; по действию своему она есть упоение души; а по свойству ‒ источник веры, бездна долготерпения, море смирения».

В состоянии любви человек не только не делает, но даже и подумать не может о каком-то зле: «Любовь, собственно, есть отложение всякого противного помышления, ибо любы... не мыслит зла (1 Кор. 13:4–5)». Состояние любви преподобный отождествляет с бесстрастием и сыноположением: «Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями. Как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии, так должно рассуждать и о сих совершенствах».

Святой апостол Иоанн Богослов пишет, что совершенная любовь изгоняет страх (см. 1 Ин.4:18). Подобная мысль проводится и в Лествице: «По мере оскудения любви бывает в нас страх; ибо в ком нет страха, тот или исполнен любви, или умер душою».

Чтобы лучше описать высокое чувство любви, преподобный приводит множество сравнений: «Нисколько не будет противно, как я думаю, заимствовать сравнения для вожделения, страха, тщательности, ревности, служения и любви к Богу от человеческих действий. Итак, блажен, кто имеет такую любовь к Богу, какую страстный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные преступники боятся судии. Блажен, кто так усерден и прилежен в благочестии, как благоразумные рабы, усердные в служении господину своему. Блажен, кто столько ревностен к добродетелям, сколько ревнивы мужья, лишающие себя сна от ревности к своим супругам. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам».

При этом преподобный Иоанн указывает, что подлинная любовь к Богу может превосходить по своей силе естественную родительськую любовь: «Мать не так бывает привязана к младенцу, которого кормит грудью, как сын любви всегда прилепляется к Господу».

Наиболее подходит для описания любви к Богу взаимоотношения между любящим и любимой. К такому сравнению часто прибегали древние пророки и премудрый Соломон: «Истинно любящий всегда воображает лицо любимой и с услаждением объемлет образ ее в душе своей. Вожделение это не дает ему покоя даже и во сне, но и тогда сердце его беседует с возлюбленной. Так бывает обыкновенно в телесной любви, так и в духовной. Некто, уязвлен будучи такою любовию, сказал о самом себе то (чему я удивляюсь): Аз сплю, по нужде естества, а сердце мое бдит (Песн. 5:2) по великой любви моей».

Подобно тому как олень, истребляя ядовитых змей, распаляемый жаждой, спешит к источнику воды, так и любящий, не боясь последствий, истребляет зло и от этого еще более возгорается внутренним жаром любви: «Заметь, о премудрый брат, что когда олень душевный истребит ядовитых змей, тогда душа желает и скончавается (Пс. 83:3) от любви ко Господу, будучи жегома огнем ее, как неким ядом». «Действие голода бывает как-то неопределенно и неясно, а действие жажды ясно и ощутительно; ее узнают по внутреннему жару. Посему любящий Бога и говорит: Возжада душа моя к Богу крепкому, живому (Пс. 41:3)».

Под воздействием любви человек может по-разному себя вести. Одни становятся веселыми, радостными и беспечальными, а другие, наоборот, печалятся, ибо любовь как бы съедает их изнутри: «Если присутствие любимого человека явственно всех нас изменяет и делает веселыми, радостными и беспечальными, то какого изменения не сделает присутствие Небесного Владыки, невидимо в чистую душу приходящего». «Страх Божий, когда он бывает в чувстве души, обыкновенно очищает и истребляет нечистоту ее. Пригвозди, – говорит пророк, – страху Твоему плоти моя (Пс.118:120). Святая же любовь в действии своем иных снедает, по оным словам Песни Песней: сердце наше привлекла еси... сердце наше привлекла еси (Песн. 4:9). А некоторых она просвещает и радует действием своим, по сказанному: на Него упова сердце мое, и поможе ми, и процвете плоть моя (Пс. 27:7); и сердцу веселящуся, лице цветет (Притч. 15:13). И когда человек весь бывает внутренне соединен и срастворен с любовию Божиею, тогда и по наружному своему виду, на теле своем, как в зеркале, изъявляет светлость души своей - так прославился Моисей Боговидец».

Мы удивляемся, как святые могли долгое время весьма скудно питаться – сухариками, корешками растений, пить одну воду. Все это преподобный объясняет действием любви. Правда, он замечает, что человек может забывать о пище и под воздействием страсти: «Достигшие сей равноапостольной степени часто забывают телесную пищу; думаю же, что они очень часто и не желают оной. И это не удивительно, потому что нередко и противным сему желанием томимые отвергают пищу».

На низших ступенях Лествицы преподобный Иоанн советует относиться к болезням как к очищающим средствам от страстей. На высшей ступени, в состоянии бесстрастия, он перестает болеть, ибо многие болезни, как утверждают и светские врачи, возникают из-за нервов (неспокойствия души) и неправильного чрезмерного питания: «Еще думаю, что и тела сих нетленных не подвергаются болезни по обыкновенным причинам; ибо они уже очистились и некоторым образом сделались нетленными от пламени чистоты, которая пресекла в них пламень страстей. Думаю также, что и самую пищу они принимают без всякого услаждения; ибо как подземная вода питает корни растений, так и сии души питает огнь небесный».

Лишь человека, который очистился от страстей и соединил в совершенстве все три добродетели – веру, надежду и любовь, можно назвать богословом. Такой же мысли придерживается Евагрий Понтийский, когда поставляет в своей иерархии богословие на третьей ступени (после этапа борьбы со страстями и достижения бесстрастия) и отождествляет с видением Святой Троицы: «Умножение страха Божия есть начало любви, а совершенство чистоты есть начало богословия». «Совершенно соединивший чувства свои с Богом тайно научается от Него словесам Его. Но когда это соединение с Богом еще не совершилось, тогда и беседовать о Боге трудно». «Слово, соприсносущее Отцу, творит чистоту совершенною, пришествием Своим умертвив смерть; а когда она умерщвлена, ученик богословия получает просвещение».

Наибольшее дерзновение в богословии (познании Бога) имеют те люди, которые как зеницу ока хранят свое целомудрие, ибо «чистота соделала ученика своего богословом, который сам собою утвердил догматы о Пресвятой Троице». «Слово Господне, дарованное от Господа, чисто и пребывает в век века; не познавший же Бога разглагольствует о Нем по догадке».

Любовь к Богу неотделима от любви к ближнему. Преподобный Иоанн уверен, что любовь к ближнему даже предваряет любовь к Богу. И тот, кто по-настоящему любит Бога и ближнего, не терпит неправды: «Любящий Господа прежде возлюбил своего брата, ибо второе служит доказательством первого». «Любящий ближнего никогда не может терпеть клеветников, но убегает от них, как от огня». «Кто говорит, что любит Господа, а на брата своего гневается, тот подобен человеку, которому во сне представляется, что он бежит».

После пространного рассуждения о любви преподобный Иоанн кратко говорит о надежде. Он указывает, что «сила любви в надежде, ибо надеждою ожидаем воздаяния любви». Живя надеждой, человек духовно обогащается, даже не имея подлинного богатства: «Надежда есть обогащение невидимым богатством; надежда есть несомненное владение сокровищем еще прежде получения сокровища».

Именно надежда облегчает человеку все его труды, открывает двери для любви и убивает отчаяние. Кто теряет надежду, тот истребляет любовь, и для того становятся напрасными все труды и подвиги: «Оскудение надежды есть истребление любви; с надеждою связаны наши труды, на ней зиждутся подвиги, ее милость Божия окружает».

Тот, кто не теряет надежду, легко побеждает уныние. Но надежда живет лишь в тех христианах, которые испытали сладость духовной жизни: «Монах с благою надеждою закалает уныние, мечом первой умерщвляя второе». «Вкушение даров Господних рождает надежду, ибо не вкусивший оных не может не иметь сомнений». Чтобы не потерять надежду, особенно надо избегать гневливости: «Надежду разрушает гневливость, ибо упование не посрамит, муж же ярый неблагообразен (Притч. 11:25)».

Заканчивает преподобный Иоанн свою Лествицу славословием любви: «Любовь есть подательница пророчества; любовь – виновница чудотворений; любовь – бездна осияния; любовь – источник огня в сердце, который чем более истекает, тем более распаляет жаждущего. Любовь – утверждение Ангелов, вечное преуспеяние». Это славословие переходит в своеобразный диалог. Подобный диалог преподобный старался вести со всеми добродетелями и страстями в конце каждой ступени Лествицы.

В конце последнего диалога с добродетелью любви преподобный Иоанн настаивает на том, что в полноте достичь это святое чувство можно только после прохождения по всем предыдущим ступеням добродетелей и разрешения от уз плоти: «Возвести нам, о ты, прекраснейшая из добродетелей, где ты пасеши овцы твоя? Где почиваеши в полудне? (Песн. 1:6) Просвети нас, напой нас, наставь нас, руководи нас, ибо мы жаждем прийти к тебе. Ты владычествуешь над всеми. Ты уязвила душу мою, и не может стерпеть сердце мое пламени твоего. Итак, воспев тебя, иду. Ты владычествуеши державою морскою, возмущение же волн его ты укрочаеши и умерщвляеши. Ты смиряеши, яко язвена, гордый помысл и мышцею силы твоея расточил враги твоя (см. Пс.  88: 10-11), делаешь любителей твоих непобедимыми от всякой брани». «Но желаю я узнать, как видел тебя Иаков утвержденною на верху лествицы? Скажи мне, какой был вид оного восхождения? Что означает самый образ лествицы и расположение степеней ее, тех «восхождений», которые полагал в сердце своем (Пс. 83:6) некий любитель красоты твоей? И сколько их числом, жажду узнать? И сколько времени требуется на восхождение оной? Тот, который тебя видел и боролся с тобою, возвестил нам об одних только по одной лествице руководителях (Ангелах), но ничего более не восхотел или, лучше сказать, не возмог открыть. Тогда Она, сия царица, как бы с неба явившись мне и как бы на ухо души моей беседуя, говорила: «Доколе ты, любитель Мой, не разрешишься от сей дебелой плоти – не можешь познать красоты Моей, какова она. Лествица же, виденная Иаковом, пусть научит тебя составлять духовную лествицу добродетелей, на верху которой Я утверждаюсь, как и великий таинник мой говорит: Ныне же пребывают три сия: вера, надежда, любы; больше же всех любы (1 Кор. 13:13)».

Итак:

1. Бесстрастие – это не бесчувствие, как думают многие, а независимость и стойкость, свобода от внешних пагубных влияний.
2. Нельзя путать бесстрастие, которое почти на самой вершине добродетелей, с беспристрастием, которое лишь в самом начале Лествицы. Беспристрастие всего лишь предполагает незаангажированный и трезвый взгляд на людей и окружающий мир.
3. Кто чрезмерно занят решением житейских проблем, раздражается, скорбит и унывает по любому поводу, не может безропотно переносить болезни, тот далек от бесстрастия.
4. Достигшие бесстрастия всячески это скрывают, дабы избежать человеческой молвы, суеты и непонимания.
5. Степень бесстрастия может быть разной, но больше всего Господь ценит то бесстрастие, которое связано с целомудрием тела.
6. Чтобы понять, что такое бесстрастие, лучше всего его сравнивать с действием страстей.
7. В состоянии бесстрастия христианин становится богоносцем и Сам Бог руководит его делами, словами, помышлениями.
8. Кто-то думает, что если его не беспокоит блудная брань, то он уже достиг бесстрастия. Однако если христианин при этом побеждается другими страстями – гневом, унынием, сребролюбием, то он далек еще от совершенного бесстрастия.
9. Страсти – это стена, которая стоит на пути к Богу в Горний Иерусалим. Нужно успеть её преодолеть, дабы после окончания жизненного пути войти в Царство Небесное.
10.  Бесстрастные удостаиваются чести предстоять перед Богом наравне с ангелами и святыми.
11.  На самой вершине Лествицы преподобный Иоанн поставляет три добродетели – веру, надежду и любовь, сравнивая их с Нераздельной Святой Троицей.
12.  Как невозможно с помощью человеческого разума постичь Бога, так и описать, что такое любовь. Возможно указать лишь на некоторые её качества, действия и свойства.
13.  В состоянии любви человек не может даже помыслить о каком-то зле.
14.  Так же, как свет, огонь и пламя не отделимы друг от друга, так же и любовь связана с бесстрастием и сыновством.
15.  Наиболее подходящими для описания любви к Богу являются взаимоотношения между любящими, но первая намного превосходит последнюю.
16.  Под воздействием любви человек может по-разному себя вести. Одни становятся веселыми, радостными и беспечальными, а другие, наоборот, молчат и печалятся, ибо любовь как бы съедает их изнутри.
17.  Под действием любви, впрочем, как, например, и под влиянием гневной страсти, человек забывает о пище или может довольствоваться самой её малостью.
18.  Если на низших ступенях Лествицы преподобный Иоанн говорит о болезни как очищающем средстве, то на высшей ступени пламя любви к Богу настолько проникает в человека и попаляет всякое зло, что он уже не подвергается телесным заболеваниям.
19.  Лишь человека, который очистился от страстей и соединил в совершенстве все три добродетели – веру, надежду и любовь, можно назвать богословом.
20.  Наибольшее дерзновение в богословии (познании Бога) имеют те люди, которые как зеницу ока хранят свое целомудрие.
21.  Преподобный Иоанн уверен, что любовь к ближнему предваряет любовь к Богу. И тот, кто по-настоящему любит Бога и ближнего, никогда не потерпит возле себя клеветников.
22.  С любовью неразрывно связана надежда. Она облегчает все труды христианина, отгоняет уныние и отчаяние.
23.  Чтобы не потерять надежду, особенно надо бояться гневливости.
24.  Преподобный уверен, что невозможно взойти на вершину Лествицы, то есть достичь подлинной любви, не пройдя по всем её ступеням.

Архимандрит Маркелл (Павук)