Записки о Литургии. Часть 1

Эти записки рождались на Литургии, ведь богослужение – это ещё и колоссальный ускоритель мысли, ведущий к высокому философскому осмыслению бытия. Перед вами не богословский трактат, а размышления поэта, стоящего на службе в храме.

Литургия даёт жить всей историей земли, от сотворения до событий Ветхого Завета и дальше – к переселению народов, империям и новому времени, которое воспринимается в контексте Божьей истории нашего мира. Литургия позволяет быть соучастником всех прошедших эпох и соседом всех живших людей. Лев Великий, Женевьева Парижская, король Артур, Патрик Ирландский, Уильям Шекспир, Сёрен Кьеркегор и Данте Алигьери – они все такие же современники мне, как и те, кто стоят со мной в одном храме.

И, когда я говорю кому-то из дорогих мне людей «Я тебя люблю», в этих словах соприсутствуют все эпохи и все, кто жил доброй волей. Святые кельты и англосаксы, шотландцы и сирийцы – они век за веком умножали добро и свет, чтобы всё это жило теперь во мне, и я каждым своим словом и делом так же умножал красоту, в которой они все пребывают через связующую нас вселенскую Литургию.

Литургия каждый раз открывает нам, как остро мы нуждаемся в человеке. Дорогой человек ещё только стал рядом с тобой в храме, а ты уже чувствуешь к нему такую благодарность, что хочется плакать.

В раю каждый будет уметь прозреть и воспеть красоту братьев и сестёр, но на земле это могут лишь христиане, любящие и поэты.

Литургия, как и поэзия, помогает видеть неизреченную красоту в другом человеке.

Литургия даёт человеку почти утраченное современным миром чувство истории. Он – не одиночка перед Богом, но участник вселенской сказки, которую Господь сочинил для человечества. Всякий шаг его связан с Небом и имеет последствия для мироздания. Он ответственен и за своё добро, и за зло.
Больше всего человек красив, когда он молится Богу. Не только душа, но даже лицо у него тогда становится лицом Ангела, совпадением замысла с воплощением.

Чем больше укрепляешься в добром, чем больше создаёшь красоты, чем больше помогаешь и утешаешь других, тем яснее тебе, что всё светлое и хорошее в твоём сердце поддерживает, укрепляет и умножает лишь только Бог. Лишь литургия.

Литургия – всеохватное явление Царства Небесного на земле. Она землю сердца и землю мира делает небом.

Но, как и явление Христа 2000 лет назад, это совершенно незаметно...

Сколько тепла даёт Литургия сердцу того, кто вслушивается в её слова и живёт ею.

Литургия всем своим строем и причащением делает человека гражданином Неба. Мысль его становится христомыслью, чувства – христочувствами.
Страсти после причастия теряют свою тайную власть управлять волей и выбором поступка – и то и другое устремляется к Богу. И хотя борьба с искушениями ещё предстоит, но душе причастника начинает казаться невозможным прежнее служение греху. Так все силы души, духа и тела стремятся к Богу, и у воли теперь хватает сил поддерживать этот христоважный, благодатный порыв, светлое устремление причастника к Небу.

Какое это благодатное чудо – прийти в храм и встретить там хотя бы несколько человек, которые по-христиански любят тебя и единодушны с тобой.

Сердце сразу начинает гореть, и вся Литургия проходит в неслыханном свете, который на земле можно уподобить только пиру брачному.

А как будет в Царстве Небесном, где моё сердце будет гореть о каждом и сердца всех будут гореть обо мне? Это нельзя назвать иначе как блаженством.

Душа пребывает в молитве, но вместе с тем легко и богомудро решает творческие, научные и прочие задачи по умножению добра и красоты. Это говорит о том, что постоянное возношение души к Богу должно быть естественным состоянием для исцелённого (и исцеляющегося) человека.

Когда человек живёт Богом, то всякое событие его жизни, всякое впечатление и мысль приводят его к молитве.

Причастие даёт человеку силы жить тем, что Христово, что вечно, что имеет значение перед Небом и перед тем мной, каким я задуман Богом.

Не просто отходят на второй план, но и вовсе забываются все вопросы цен, политик, экономик, да и всё собственное материальное положение становится ничем в лучах причастия.

Причастие помогает нам воспринимать другого человека как нашу личную радость, наше сокровище и наш свет.

Жизнь приобретает эпический размах и величие, и в ней становится невозможно жить иначе как подвигом, как преображением, как умножением всяческой красоты. Жизнь Небом и есть настоящая жизнь. Всё остальное может иметь значение только в свете Неба.

Регулярно подавая записку о человеке на Литургию, мы начинаем ощущать к нему родство и жалость, вне зависимости от того, жив он или умер, как давно умер.

Через литургическое поминовение даже православные саксы, погибшие в битве при Гастингсе в 1066 году, становятся дорогими и близкими душе, как будто разрушается и исчезает преграда между мёртвыми и живыми.

Существует вселенское измерение бытия, когда человек хочет вместить в себя все эпохи, всю красоту, весь мир, ощутить близкими и значимыми в своей жизни и англосаксов VI века, и древних кельтов, и современных австралийцев, и вообще многих ступающих или ступавших по всей земле. Бывает так, что человек желает вобрать в себя всю красоту мироздания и пополнить её новым и прежде ещё невиданным. И у человека есть возможность всё это сделать благодаря участию в Литургии, которая через Бога дарит своему участнику всё бытие целиком во всём многообразии его чудес и оттенков.

Иоанн Златоуст говорит, что есть не только таинство Литургии, но и связанное с ней таинство брата. То есть, преломляя хлеб на Литургии, мы должны разделять его с нашими братьями и сёстрами по вере. И не просто разделять, но ввести их в свою жизнь, своё сердце и буквально жить для того, чтобы каждый из них пришел к радости. Единосущие с любимыми как продолжение Литургии и как таинство общей жизни, содержанием которой является Бог и другие. Это можно уподобить только счастливому браку, как будто ты одновременно женился на всех, ибо каждый стал тебе дорог и связь ваша отныне – как частей одного тела. Другой как твой брачный пир и твой праздник. Другой как твоё причастие. Другой как свет. 

В той мере, в которой человек ощущает свою невозможность жить без Бога, он ощущает и невозможность жить без молитвы и храмовой службы. И уже не вслед за Иоанном Кронштадтским, но сам собой, из глубины естества, повторяет: «Я духовно умираю без молитвы и без постоянного частого причащения».

Молитва о многих людях начинается и утверждается Литургией. Её ектеньи и прошения охватывают вселенную и все нужды каждого. Тут вся Церковь присоединяется к нашему голосу-просьбе о больных, путешествующих и т. д. И потому мы можем на Литургии иметь дерзновение молиться о нуждах мира, «о всех страждущих и недужных» – и Господь принимает нашу молитву как молитву Церкви.

Литургия вдыхает в человека ликование о бытии и о людях, его окружающих. Каждый другой начинает восприниматься как неоценимый дар, и хочется тогда отдать все силы, применить все таланты, чтобы только воздать ближнему за великое счастье того, что он – есть.

Литургия без лишних слов сильна укрощать душевные бури и даровать творческие силы человеку.

Литургия направляет жизнь человека на праведный путь.

Даже если я расточил кого из друзей, не сумев правильно выстроить отношения, молитва о них и Литургия снова соберут их в моём сердце, чтоб потом Господь собрал всех нас и в раю.

Литургия утверждает необходимость ощущать других нужными и дорогими. И хотя в храмах люди редко нужны друг другу, но Бог и святые Литургией стучат в сердце каждого из стоящих: «Не дόлжно, братья мои, сему быть так».

Добро останется добром, даже если почти никто не понимает, для чего оно нужно в реальной жизни. И именно Литургия переносит высоту Духа Святого и заповедей в обыденность человека. Тогда жизнь расцветает всеми красками благодатной радуги рая, и этот рай благодати становится достоянием сердца каждого. Но только по мере его бытия для других. Поэтому Христос в Великий Четверг в нерасторжимую связь с постоянным причастием ставит столь же постоянные дела любви. Это благое соединение делает всю нашу жизнь любовью.

Литургия даёт увидеть весь мир хорошим, то есть таким, каков он на самом деле и есть.


После Литургии человеку становится светло жить. Даже своё одиночество, да и вообще любую боль, побывавший на Литургии начинает чувствовать как только эпизод на пути к вечному, истинному блаженству.

Литургия даже стилистически и формально совершенна. Она есть явление рая, первое блаженство которого – Бог, а второе – любимые и любящие тебя люди.
Литургия возвращает подвижнику человечество, которое всё целиком начинает жить в его расширяющемся сердце. Там нет больше места для ксенофобии, неприятия, отталкивания. Но этой тайной всеединства человек начинает жить постепенно.

Литургия насыщает жажду любящего сердца – хвалить Любимого и любимых и хвалить мир, который есть наше общее место встречи. Литургия делает священной историю всякого живущего ею человека. Она делает его участником жизни Господней, а потому открывает весь мир как совершающуюся сказку.
Нельзя назвать живущим Литургией человека, не старающегося относиться к другим родственно, ведь Литургия есть чаша родственности.

Даже когда в конкретном храме никто друг другу не нужен, Литургия говорит, что в раю эти люди всё же будут близки, как сейчас они близки в сердце каждого из подвижников. Но и подвижников таковыми делает открытость Литургии Царству Небесному на земле, где каждый живущий Богом ощущает других лучшими, чем он сам, и горит от радости служить им. Всё высокое в человеке сотворяет и поддерживает Литургия. И в конечном итоге она охватывает своими молитвами всех, даже и ничего не знавших о ней. И это была одна из причин, по которой Иоанн Златоуст не хотел быть священником – Моисей молился о сотнях тысяч израильского народа, а священник на Литургии просит о целой вселенной. Хотя, конечно, в равной мере в Литургии участвует и любой пришедший – его молитва вплетается в волю Божию, которая хочет, чтоб каждый отдельный человек спасся и научился любить Бога и человечество. Хотите узнать, чего желает миру Господь, посетите Литургию, вслушайтесь в её прошения и молитвы, а потом причаститесь – и вы будете с Богом, что и есть Его воля.

Литургия утишает сердце. Она отнимает желание мести по отношению к тем, кто тебя обидел, заменяет жажду мести на благословенное желание добра роду людскому, включая и тех, кто отравлял и продолжит отравлять жизнь пришедшего на Литургию.

Возношение, гордость чужды духу Литургии. Она вдыхает в сердце желание служить ближним, помогает видеть других лучшими, чем ты сам. Но она же и освобождает душу от комплексов неполноценности, утверждая в сердце боголикое достоинство человека, его грандиозную ценность в глазах Господних.
По слову Златоуста, причастник «одевается в Самого Царя». Он и сам становится царём, который никем и ничем не командует, но ответственен за всё и всем служит. И выражается это на Литургии в молитве сердца за мироздание, а за стенами храма в непрестанном служении всем, которое рождает любовь и жалость.

Участник Литургии вдруг понимает, что, как бы ему ни было плохо, через него в этот мир никогда не прибудет зло.

Евангельская свобода вливается в сердце участника Литургии. Рвутся в его душе путы страхов, подобострастия и угодничества, навсегда исчезает желание поудобнее устроиться в этом мире. Человек тогда, может, впервые говорит то, что думает и чувствует. Чего ему теперь бояться? У него ничего больше нельзя отнять, ведь его сокровище – только Бог. Даже сама смерть огорчит его только потому, что прервёт поток его доброделания на земле.

Такого человека всё ещё можно мучить, но его невозможно больше отвратить от постоянного бытия  в Боге, жизни по воле Христовой. Его возможно убить, но победить его не удастся. Даже проиграв в конце боя, он торжествует в правде. Его достоинство – Бог.

Артем Перлик

Теги

Теги: 

Социальные комментарии Cackle