Вольтер – французский философ и просветитель, живший в XVIII столетии.

В церковной среде он чаще всего известен как безбожник благодаря знаменитой фразе, обращенной к Католической Церкви: «Раздавить гадину». Большинство людей, незнакомых с философскими и религиозными взглядами Вольтера, считают его атеистом. Действительно, если смотреть на него как на активного антиклерикала и борца с Церковью, то он выглядит именно как атеист, но с чисто философской точки зрения Вольтера все-таки нужно отнести к деистам, убежденным в существовании Бога, создавшего этот мир, но больше не имеющего к нему никакого отношения. Именно гармоничная устроенность мироздания удерживала Вольтера от атеизма, и именно эту его позицию позднее критиковал Чарльз Дравин.

Дабы не омрачать картину взглядов Вольтера, сразу отметим ряд его положительных идей. У Фомы Аквинского он перенял космологическое доказательство бытия Бога, которое и сейчас является достаточно убедительным. Вольтер говорил, что все, что существует, имеет причину своего существования в другом существе. Если, таким образом, «отматывать» шаги обратно в прошлое, то мы должны будем прийти к самосуществующему Существу, которое и есть Бог.

Другое доказательство бытия Бога Вольтер перенял у английского богослова и философа Уильяма Пейли, он говорил: «Я всегда буду придерживаться того мнения, что часы доказывают существования часовщика, а мироздание доказывает существование Бога… С моей точки зрения, в природе, как произведении искусства, я не могу видеть ничего иного, коме конечных причин; и я настолько же убежден, что яблони созданы, чтобы приносить яблоки, насколько я убежден, что часы созданы, чтобы показывать время суток… Уже само по себе это выглядит для меня самым убедительным доказательством существования Бога, и я совершенно не представляю, каким образом не него можно было бы возразить». Согласно мнению Вольтера, Бог был необходим, чтобы мир начал быть, но с того времени Он не проявляет никакой провиденциальной заботы о мире. Нельзя не сказать, что такой взгляд на Бога достаточно популярен у представителей той современной молодежи, которая еще не решается вступить на путь полного атеизма и материализма.

Критика христианства Вольтером началась с его поэмы «Послание Урании», где он говорит о ветхозаветном Боге как о тиране, негуманно осуждающем всех подряд язычников на вечные муки. Результатом таких взглядов стала его молитва, обращенная к деистическому, но милостивому богу: «Я не христианин и могу любить тебя больше».

Большой ушат критик Вольтер вылил на самого известного тогда защитника христианства Блеза Паскаля. Он считал, что Паскаль потворствует фанатизму и ничего не имеет общего ни с просвещением, ни с гуманизмом. Можно, конечно, сослаться на то, что антихристианские взгляды Вольтера были сформированы из-за порочного и бесчинного образа жизни духовенства его времени, но тогда возникает вопрос: почему ж эти причины не совратили ум и сердце Паскаля? Это говорит о том, что каждый человек делает свой осознанный выбор в жизни, за который потом и несет полную ответственность. Допустим, что Вольтер не разобрался в Ветхом Завете, но он также не увидел любящего Бога и в лице кроткого и смиренного Христа, которого считал лишь гуманистом. Для него возникновение христианства стало прискорбным помрачением человеческого разума и задержкой прогресса человечества. Жаль, что только он не смог пожить в ХХ веке, где прогресс человечества проявил себя в полной мере в виде двух мировых войн, создании атомной и водородной бомб и прочими причиндалами для игры геополитическими «мускулами».

Как деист, Вольтер полностью отрицал возможность чудес, придерживаясь аргументации, сформированной Бенедиктом Спинозой и Дэвидом Юмом. Его позиция, как и позиция всякого деиста, заведомо уязвима. Он отрицает реальность «малых» чудес, при этом признает самое великое чудо – сотворение мира из ничего.

Пытаясь обосновать свои деистические взгляды, Вольтер также акцентирует внимание на наличии несправедливости в мире, которая была бы исправлена, если всемогущий Бог мог вмешаться или вмешивался бы в дела и процессы этого мира. Но здесь он снова противоречит сам себе. Как можно постулировать невозможность исправления несправедливости, не постулируя при этом существование окончательного эталона справедливости? Но если Бог все-таки справедлив, то и проблема зла будет решена. Если Бог справедлив и всемогущ, Он исправит всякую несправедливость в то время, которое изберет Сам. Позиция Вольтера оказывается заведомо ложной, ведь тот факт, что зло и несправедливость еще не уничтожены, никак не означает, что так будет всегда. Если существует всеблагой Бог, то Он хочет уничтожить зло и несправедливость, а если Бог еще и всемогущ, Он может это сделать.

Взгляды Вольтера были во многом характерны для настроений его времени. В своем стремлении избавиться от церковного влияния общество становилось близоруким. Принято было говорить о зле, при этом забывали, что зло не самобытно, и его оценка именно как зла возможна лишь при наличии эталона Добра. Все эти аргументы активно используются и современными критиками христианства, однако при этом многие забывают, к чему приводит гуманизм, оторванный от своих христианских корней: «Новый Чингисхан, родившийся из недр самой Европы, обрушился на нее воздушными бомбардировками, разрушающими целые города, газовыми камерами для массового истребления людей и грозит теперь смести человечество с лица земли атомными бомбами», – писал Семен Франк, которого дополняет Бердяев, указывая на кризис просветительского гуманизма: «Не осуществилось ничего из этих стремлений, ни в области познания – в науке и философии, ни в области художественного творчества, ни в области жизни государственной, ни в области жизни экономической, ни в области реальной власти над природой».

Вольтер не был дураком, он не был и атеистом, но был безбожником, восставшим против Истины, а всякое противление Истине есть ложь. И чем больше лжи, тем больше и ошибок, цена которых может быть очень высокой. Будем надеяться, что заблуждения Вольтера послужат уроком для тех, кто пытается бороться с христианством сегодня, а иначе история имеет свойство повторяться.

Протоиерей Владимир Долгих