Время – такая доступная и такая непонятная категория. С ним непросто совладать, а еще сложнее уловить.

Многим из нас сегодня катастрофически не хватает времени. Оно словно сквозь пальцы куда-то утекает и становится неуловимым. Пожалуй, самая большая наша проблема состоит в том, что мы не умеем чувствовать время, соответственно, контролировать и грамотно распоряжаться им. К слову, советский биолог и философ Александр Любищев во второй половине своей жизни научился настолько хорошо чувствовать время, что это позволило ему на склоне лет, при меньшей затрате сил, работать более продуктивно, чем в молодости, когда сил много, но при этом их также много растрачивается впустую. Подобным навыком обладал и владыка Антоний (Сурожский), выступая на различных конференциях, он мог так распланировать свой доклад, что без взглядов на часы идеально укладывался в отведенный ему регламент.

Всё это – назидательные примеры, а вот проблема, о которой хотелось бы сказать, состоит в том, что время, как и многие другие области знаний или опыта, стоящие на границе метафизики и науки, подвергается нападкам со стороны скептиков и материалистов. Религиозный человек не может полностью абстрагироваться от разговора о времени и махнуть рукой, мол, это не имеет к нам никакого отношения, как не имеет отношения к религии, например, производство холодильников.

И в Священном Писании, и в святоотеческой литературе тема времени так или иначе, но затрагивается. Не секрет, что целесообразность, объединяющая написание всех библейских книг, заключается в спасении человека. Поэтому здесь мы находим указания на необходимость дорожить временем и не растрачивать его впустую: «Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (Еф. 5:15–16). Или вот еще пророк Моисей в написанном им псалме просит Господа: «Научи нас так счислять дни наши, чтоб нам приобресть сердце мудрое» (Пс. 89:12). Святые отцы подходят к проблеме времени более детально, они стремятся не только правильно использовать время, но и понять его. Пожалуй, один из наибольших вкладов в данном случае сделал Блаж. Августин. С раннего Средневековья и чуть ли не до XIX столетия всякий мыслитель, поднимавший проблему времени, так или иначе опирался именно на него. Однако, прежде чем перейти к рассмотрению взглядов Августина, хотелось обозначить три основных категории времени, нашедших свое отражение в святоотеческой традиции:

1. Собственно время – категория, являющаяся мерой текучести материи и предполагающая трехчастное деление: прошлое, настоящее и будущее.

2. Сотворенная вечность, или эон. Она имеет начало, но не имеет конца. Здесь не предполагается трехчастное деление, однако присутствует возможность некоторого развития, развертывания или изменения.

3. Собственно вечность – категория, имеющая отношение исключительно к нетварному бытию Бога. Бог неизменяем, а потому вечность подразумевает отсутствие времени.

С перечисленными категориями вроде бы всё понятно, однако при этом понимание сущности времени всё равно еще не раскрыто. Мы настолько привыкли к понятию времени, к тому, что оно есть, что даже не задумываемся, а что же представляет собой время? И здесь с попыткой разрешения недоумений мы обратимся к мнению Блаж. Августина.

Размышлениям о времени много внимания уделено в одиннадцатой книге его знаменитой «Исповеди». Августин пишет, что, создавая мир, Бог создает и время, однако время хотя и неразрывно связано с тварным миром, все-таки мыслится как нечто отдельное. Проблема заключена вот в чем: если мы думаем о чем-то существующем, то думаем о нем как о чем-то существующем во времени, в первую очередь в настоящем. При этом если мы помыслим время также существующим, то не можем сказать, что время существует во времени, ведь получится несуразица.

Ответ Августин ищет в общепринятом трехчастном делении времени. Но здесь он сталкивается с парадоксом познания времени. Задумайтесь, что будущего еще нет, прошлого уже нет, а настоящее тотчас стремится стать прошлым, т. е. стремится исчезнуть. Получается, что познать можно лишь настоящее, да и то атомизируя его. Если мы говорим о настоящем месяце, дне, минуте или секунде, то подразумеваем, что все эти понятия имеют определенную протяженность, т. е. их можно разделить. По мнению Блаж. Августина, подлинно настоящим может считаться лишь неделимая частица – атом времени, не имеющий никакой длительности. Но и здесь, когда мы пытаемся схватить эту временную точку настоящего, она ускользает от нас, становясь прошлым. Получается, что максимум, на что мы можем рассчитывать, – это на понимание времени как аспекта настоящего. Будущее мы предвидим, прошлое – вспоминаем, но всё это делаем в атоме настоящего.

Далее Августин делает вывод: «Совершенно ясно теперь одно: ни будущего, ни прошлого нет, и неправильно говорить о существовании трех времен, прошедшего, настоящего и будущего. Правильнее было бы, пожалуй, говорить так: есть три времени – настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего. Некие три времени эти существуют в нашей душе и нигде в другом месте я их не вижу: настоящее прошедшего это память; настоящее настоящего – его непосредственное созерцание; настоящее будущего – его ожидание». Здесь прослеживается определенный субъективизм, ведь получается, что время зависит от личного его восприятия человеческой душой. И действительно, даже для высших животных времени не существует в том смысле, что они безразличны к нему. Но если мы представим мир, существующий без человека, то не можем сказать, что при этом не будет существовать и времени. В этом плане время схоже с математическими истинами, являющими собою чистую мысль, не присутствующую в природе в самостоятельном виде и зависящую от воспринимающего и мыслящего ее разумного субъекта, т. е. человека.

Кто-то скажет, что мы же можем измерять время. Это так, ответит Блаженный Августин, но вслед задаст вопрос: если будущего и прошлого не существует, то как можно измерить то, чего нет? Более того, подлинно настоящее, т. е. неделимый атом времени не имеет длительности, соответственно, также неизмерим. Далее Августин поясняет, что время измеряется, пока проходит: «Когда оно прошло, его не измерить: не будет того, что можно измерить. Но откуда, каким путем и куда идет время, пока мы его измеряем? Откуда, как не из будущего? Каким путем? Только через настоящее. Куда, как не в прошлое? Из того, следовательно, чего еще нет; через то, в чем нет длительности, к тому, чего уже нет». Только человек является тем «окуляром», который фиксирует время, что косвенно свидетельствует, как отмечал Августин, о его бессмертной душе.

Современные скептики и атеисты изложенную картину переворачивают с ног на голову, утверждая отсутствие у человека бессмертной составляющей его природы, при этом указывая на вечность времени. Более подробно об этом будет сказано в следующей части.

Протоиерей Владимир Долгих