Наше время интересно и необычно во многих аспектах. Взять хотя бы такой: современный воцерковлённый христианин куда в меньшей мере подвержен крупным грехам, нежели христианин XV, XVII или XIX веков.

Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с содержанием древних эпитимийников и сравнить написанное там с тем, что священник обычно слышит на исповеди от постоянных прихожан. Как известно, эпитимийники составлялись для упорядочивания практики наложения эпитимий, то есть прещений, налагаемых на согрешивших с целью уврачевания последствий греха. Касались они, безусловно, членов христианского сообщества своего времени, то есть указанные в них грехи для этого сообщества не были новостью или особой редкостью. Грубые и тяжкие грехи встречаются и в современной пастырской практике. Однако они по большей части остаются прерогативой так называемых захожан – тех, кто приходит в церковь раз в году, кто исповедуется потому, что в крёстные позвали или что жене или маме пообещал. Изредка тяжкие грехи случаются и с постоянными прихожанами, однако в большинстве своём сознательные христиане (а среди воцерковлённых таких большинство) не делают абортов, не изменяют супругам, не сожительствуют вне брака и не занимаются ростовщичеством.

Однако глупо было бы думать, что враг рода человеческого опустил руки перед лицом современного православия. Перестав массово искушать христиан воровством, блудом или мародёрством, он вместе с тем пополнил свой арсенал таким оружием, как подмена. В самом деле, к чему трудиться обманывая, обольщая и соблазняя христианина на серьёзный грех, когда можно всего-навсего слегка сместить акценты в духовной жизни? Тем более что христианин очень даже поддаётся, иногда даже с  готовностью. Например, такие схожие, на первый взгляд, и отличные по сути понятия, как покаяние и чувство вины. Каждый ли из нас видит разницу между одним и другим? Не бывает ли так, что в нашем сознании эти понятия и вовсе не мыслятся одно без другого? А между тем это не просто разные, а буквально взаимоисключающие вещи. Покаяние приводит человека к примирению с Богом, к желанию покончить с грехом и изменить не только образ действия, но и отношение к отдельно взятому пороку. Так, что некогда любимое становится ненавистным, а то, к чему  влекло с неодолимой силой, – противным. Результат покаяния всегда один – прощение греха и радость единения с Господом. Чувство же вины лишает человека покоя, но ни к чему созидательному не подталкивает. Сколько угодно проси прощения, исправляй последствия, меняй отношение к содеянному – оно никуда не денется. Если человек впустил это чувство в душу, оно будет пожирать его до тех пор, покуда не приведёт к унынию и отчаянию или не превратит несчастного в невротика или параноика.

А теперь представим на минуту, что вместо того чтобы каяться, человек начинает мучится чувством вины. Ему плохо и тошно, но он принимает происходящее за муки совести, считает, что так и надо, а нередко ещё и стимулирует это чувство в себе, полагая, что кающийся так и должен себя чувствовать. Только вот что бы человек ни делал, в нём самом ничего не меняется: грешить он не перестаёт, пожирание себя облегчения не приносит, ему ещё тошнее прежнего, но разве может окаянному грешнику быть хорошо? Так ведь и надо, правда? Незаметно человек подходит к финальному этапу: облегчения он так и не чувствует, поэтому остаётся одно – искать утешения в самом чувстве вины. Да, я грешник, да, мне плохо, да, я никак не исправляюсь, но ведь я же не знаю и минуты покоя! Непрестанно себя осуждаю, мучаюсь своей виной, может, хоть за это Господь да помилует? Хотя нет, непременно помилует, даром ли я так страдаю? Правда, временами накатывает отчаяние, да так, что хоть вой, но потом вроде отпускает… И так по кругу.

Что мы имеем в итоге? Имеем верующего человека, изначально настроенного на духовную жизнь, желающего каяться и исправляться, имеющего потребность в Боге и единении с Ним. Однако, будучи сбитым с толку в самом начале, человек вместо ревностного христианина становится готовым клиентом для психолога, и хорошо ещё, если не пациентом для психиатра. Так это лишь один пример подмены, а сколько таковых ещё можно привести? Внимание к себе, подменяемое самокопанием, умиление, подменяемое сентиментальностью, ревность по вере, подменяемая злостью… Всего сразу, пожалуй, и не перечесть. Зачем же лукавому трудиться, когда основную работу за него, не задумываясь, делаем мы сами? В этом, повторюсь, безусловное отличие нашего времени от древности и современных христиан от предшественников. Впрочем, есть и нечто общее для христиан всех времён – необходимость быть внимательными к собственной душе и происходящему в ней. Необходимость быть бдительными, чтобы вовремя распознать искушение, соблазн или подмену и не дать врагу ввести себя в заблуждение. А начинать нужно с недопущения главной подмены – излишнего внимания к духовной жизни ближнего вместо работы над собой.

Протоиерей Владимир Пучков