Несколько лет назад мне уже приходилось писать на эту тему. Тогда в России проводился Волжский крестный ход с ковчегом, содержащим частицу мощей святого великомученика Георгия Победоносца, который имел форму руки с вытянутыми вперед мизинцем и указательным пальцем. Тогда же некоторые «ревнители благочестия» поспешили назвать ковчег «десницей сатаны».

Сегодня узрели некий намек или даже прямое указание на связь с падшим ангелом в жесте протоиерея Григория Крыжановского на обложке первого номера журнала «Направо». Надо признаться, что ход с жестом был рассчитан на привлечение читателя, планировалось «зацепить». Но не только – это должно было так же побудить разобраться.

Как пару лет назад, объясняя символику этого ковчега, я писал, что любой символ может читаться только в своем контексте и никаком ином, так и сейчас обращаю на это внимание.

О контекстах жеста в православной иконографии

Такой жест для священных изображений не является редкостью.

Христос Милостивый. Византийская мозаичная икона. 1-я пол. XII века

А связан он с древней ораторской традицией, принятой в античной культуре. Во время произнесения речи древнеримский оратор употреблял те или иные жесты. Одни жесты означали начало речи, другие – акцентировали внимание на наиболее важных словах. Этот момент упомянут и в Писании, например: «Тогда Павел простер руку отвещаваше» (Деян.: 26:1).

Апостол Павел. Фрагмент новгородской иконы XIII века

Так вот, о «козе». Согласно книге «Наставления оратору»  древнеримского ритора Квинтилиана, перстосложение, при котором два средних пальца подгибаются под большой, а указательный и мизинец протягиваются вперёд, называется «настоятельным жестом».

Многие элементы античной культуры перекочевали в христианское искусство, в том числе и культура жестов. И тот самый жест, который так пугает некоторых православных. В иконе ораторские жесты символизируют прямую речь персонажа, проповедь.

Например, византийский историк VI века Павел Силенциарий описывает алтарную завесу в храме Святой Софии в Константинополе, на которой был выткан образ Спасителя, «протягивающего персты правой руки, как вещающий присноживой глагол, а в левой руке имеющим книгу, которая ведает (содержит) божественные глаголы».

Христос Священник. Мозаика из Софии Киевской. XI век

Очевидно, что жест, ныне называемый «козой», а в античном Риме «настоятельным», в иконе означает призыв к вниманию: «вонми!»

Символ может «читаться» исключительно в своем контексте и никак иначе. Согласитесь, что нимб на православных иконах и языческих изображениях, не одно и то же. Нужно ли нам отказаться от нимба, мотивируя это языческим происхождением символа (а происходит он действительно от эллинистических изображений языческих божеств)?

Или, если ограничить проблему только жестами, нужно ли отказаться от различных перстосложений на иконе, только потому, что нечто аналогичное мы встречаем в индуизме и буддизме (т.н. «мудры»).
Поразмыслим. Есть некий символ. В контексте одной системы он значит: А, в контексте другой: Б, а в контексте третьей: В. Почему, если символ используется в одном из этих контекстов, мы должны подозревать другой?

Почему, жест, который имеет конкретный смысл в знаковой системе языка глухонемых, непременно должно подозревать в масонстве или сатанизме? По идее, православным должны быть ближе родные, церковные, иконные контексты. А ежели мы, забывая собственную традицию, видим лишь масонов, значит, возможно, что-то не так с нами.