Об истинной любви, как её понимал Экзюпери, и искусстве маленьких шажков, необходимых для того, чтобы сделаться садовником Цитадели Божией.

Продолжение. Начало здесь

Антуан де Сент-Экзюпери в письмах отмечал, что не умеет жить без любви: «Я всегда говорил, действовал, писал только побуждаемый любовью… За всю жизнь не могу упрекнуть себя ни в одном шаге, продиктованном ненавистью или местью, ни в одном корыстном поступке, ни в одной строчке, написанной ради денег».

Побуждаемый любовью, он искусно выстраивал, как послушный Ной ковчег, свою Цитадель, фундаментом которой было это святое бесконечное чувство, не мыслящее зла и гордыни. «Если любишь цветок – единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звезд, этого довольно: смотришь на небо и чувствуешь себя счастливым. И говоришь себе: “Где-то там живет мой цветок...ˮ Но если барашек его съест, это все равно, как если бы все звезды разом погасли!» – следующее негласное правило-истина, вмещающая в себя умение человека любить, дорожить, ценить ближнего, видеть в нем «розу», даже если она гордая и с шипами, и заботиться о ней, буквально «отдавать ей всю душу». «Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету, а я не умел ему радоваться», – сознается Маленький принц, понимая, что раньше-то он не умел любить, той настоящей любовью, когда ничего не ждут взамен. Истинная любовь преображает и есть, согласно Экзюпери, знаком близости Господа. Смысл жизни, как и любви, писатель уподоблял колодцу, углубляющемуся каждый день. Непостоянный же взгляд, перебегающий с одного на другое, говорил он, «теряет из вида Господа».

Барашек в притче ассоциируется с евангельской овечкой, нуждающейся в опеке пастухом, пастырем. Сказано: «…Овцы за ним идут, потому что знают голос его» (Ин. 10:4). Не в этом ли смысл бытия, его гармоничное устройство, христианская иерархия («паси агнцев Моих, паси овец Моих»), подтверждаемое тезисом рассказчика: «А кто хочет барашка, тот, безусловно, существует». Идея пастырства, служения неоднократно звучит в творчестве и письмах Экзюпери, но наиболее метафорично, на наш взгляд, выражена в такой самобытной формулировке: «Печься о мире – значит просить у Господа плащ пастуха, чтобы укрыть каждого, как бы далеко ни простирались его желания». Укрыть другого, принять, приручить и способствовать его выражению, нащупав в нем животворное семя – одно из наших призваний, исходящих свыше. «Выразив человека, ты сделался ему хозяином. Ибо направил того, кто искал для себя пути, искал решения и не мог найти. Дух торит дороги. Не будь им судьей, будь божеством, что направляет. Отыщи каждому место и помоги сбыться. Всё остальное сложится само собой», – напишет автор в «Цитадели».

«Встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету. Непременно надо каждый день выпалывать баобабы» – таково твердое правило, провозглашенное Маленьким принцем. Наводить порядок в душе, каждодневно очищая потаенные уголки нивы сердечной – задача христианина, копящего богатство не мирское, а нетленное. Баобабы не что иное, как зародыши грехов во всяком из нас. Автор не случайно называет эти деревья зловредными семенами, которыми заражена вся почва планеты, и уточняет, что, «если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься», «если дашь волю баобабам, беды не миновать». Как замечает Игнатий Брянчанинов, корни греха можно истребить борьбой с греховными помыслами и повторением исповедания, когда помыслы начнут одолевать. Планета-почва в притче уподобляется таким образом библейскому образу поля, которое есть мир, доброе семя же сыны Царствия, а плевелы – сыны лукавого (Мф. 13:38). Мало кто знает, чем грозят баобабы, говорит рассказчик, словно апеллируя к сложности опознавания греха как отклонения человека от Божественного плана и крайней важности каждодневной борьбы с ним.

Встреча Маленького принца на первом астероиде с добрым Королем, облаченным в пурпур и горностай, которому повинуются звезды и который не терпит непослушания, открывает очередное заповедное правило: «…Суди сам себя, – сказал король. – Это самое трудное. Себя судить куда трудней, чем других. Если ты сумеешь правильно судить себя, значит, ты поистине мудр». «Не судите других» – гласит библейская заповедь, ибо есть Высший судия каждому из нас, Который пристально всматривается не только в дела и поступки, но знает наши сердечные намерения. Неустанно познавая себя, меряя судом высшим и переделывая себя, человек обновляется и возрождается к жизни праведной. Эта мысль чрезвычайно важна для писателя, да и в целом его произведения нередко преисполнены дидактических интонаций в духе христианских подвижников: «И ты, если хочешь вырасти, позволь противоречиям изнашивать тебя, они – твой путь ко Господу. Нет в этом мире другого пути. Согласись, прими страдание, и оно поможет тебе подняться».

Побывав на планете, где живет Честолюбец, Маленький принц познает очередной человеческий порок, суть которого зло (см. Иак. 4:16), и резюмирует: «Тщеславные люди глухи ко всему, кроме похвал». Без смиренномудрия человек возвышается над другими. «Я не таков, как прочие» (Лк. 18:11), – мнит о себе гордец, ослепленный самолюбием и ищущий одобрения не Божьего, а человеческого. А искание славы от людей – это доказательство неверия и отчуждения от Творца, как верно указывает свт. Василий Великий. Вот отчего Маленький принц недоумевает пресыщенной просьбе Честолюбца восхищаться им: «Я восхищаюсь, но что тебе от этого за радость?». Порок тщеславия частенько облачается в ризы утешения совести. Не потому ли Маленький принц на следующей планете готов пожалеть Пьяницу, который пьет лишь для того, чтобы забыть, что ему пить совестно?

Четвертый астероид принадлежит Деловому человеку. Тот занят серьезнейшим делом – пересчитыванием звезд. Маленький гость умело и емко обосновывает тщетность таких дел: «У меня есть цветок, – сказал он, – и я каждое утро его поливаю. У меня есть три вулкана, я каждую неделю их прочищаю. Все три прочищаю, и потухший тоже. Мало ли что может случиться. И моим вулканам, и моему цветку полезно, что я ими владею. А звездам от тебя нет никакой пользы...» Природа человеческая мельчает и развращается без труда, легко угождая в капкан мшистого зла и рассадник дурных помыслов. «Всякое видимое в мире дело делается в надежде получить пользу от трудов, – говорит Макарий Великий. – И если кто вполне не уверен, что насладится трудами, то неполезны ему и труды».

Неудивительно, что в деятельности Фонарщика на крохотной планете, где нет домов и людей, Маленький принц усматривает определенный, эстетический, смысл: «Когда он зажигает свой фонарь – как будто рождается еще одна звезда или цветок. А когда он гасит фонарь – как будто звезда или цветок засыпают. Прекрасное занятие. Это по-настоящему полезно, потому что красиво». Фонарщик в глазах главного героя не смешон, как предыдущие обитатели планет. Почему? Да потому, что думает не только о себе. Каторгой видится автору труд, не соединяющий человека с другими. Ничто в бренном мире не исчезает бесследно. Любое дело, считал Экзюпери, является путем ко Господу. И светит свет дела Фонарщика пред людьми. И оживленно трезвонит евангельская истина: «чтобы они видели ваши добрые дела и прославили Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16).

Необычайно трогательный притчевый эпизод, раскрывающий узы дружбы и созидательную силу разноликости трудов, помогающих человеку сбыться в земном измерении, поразительно тонко и глубоко выписан Экзюпери в «Цитадели». Речь идет о двух садовниках, которые долгое время «смотрели в одном направлении»: дорожили дружбой, пили по вечерам чай, отмечали праздники, спрашивали друг у друга совета, делились сокровенным. Со временем слова утратили для них былую цену, но даже молчание излучало их обоюдную радость от вида сада, цветов, раскрывающихся бутонов. И всё же юдоль разлучила их, разбросав в разные концы света. Невероятная радость омолодила, как живительной водицей, душу одного из садовников, когда он, опершись на клюку старости, получил странствовавшее много лет письмо от друга. В нем было лишь несколько слов, пишет Экзюпери, «потому что садовникам по руке лопаты и грабли, а не перья»: «Этим утром я подрезал мои розы...»

Три года спустя, когда предоставилась возможность этому садовнику передать долгожданное послание своему верному другу, отправить буквально «себя целиком во всей своей явственной подлинности», высказав свою неугасаемую любовь, он сотворил откровение, молитву, исполненную горячей веры, хоть и выраженную корявыми словами: «Этим утром и я подрезал мои розы...» Можно ли суть жизненно важного, упоенного сердечной тоской чувства вместить в слова? Как передать его неуклюжими буквами? «И я замолчал, – продолжил рассказчик, – потому что ощутил самое главное еще яснее: они славят Тебя, Господи, соединясь в Тебе над своими розовыми кустами, сами не подозревая об этом».

Истина человека – то, что делает его человеком, что делает мир проще, был убежден Экзюпери. Он самоотверженно жаждал этой истины, называя себя «искателем подземных ключей» и уверяя, что мало нужен тем, кто совершенен. Человек, по писателю, колос тугого снопа, осуществление, колеблемое дыханием Творца, окно, смотрящее на Господа и освещенное светом Его бдения: «Бог рождает тебя, растит, полнит то желаниями, то сожалениями, то радостью, то горечью, то гневом, то готовностью простить, а потом возвращает в Свое лоно».

И крайне необходимо каждому найти собственный путь облачения в человека, получить от Господа, согласно «Молитве» автора, не то, что мы желаем, а то, что нам необходимо, обрести себя, каждодневно «обрезая свои розы». И почувствовать, что счастливы, как в распахнутоустом пряничном детстве-рае, когда всё вокруг измучено верховной волшбой и сильнее благоухают цветы, перешептываясь с медвяной росой, звонче поют малиновки, острее переживаются радость и горе. И понять, что счастлив и тот, кто рядом, кто вдыхает аромат «своих роз». А все вокруг укрыты тем самым плащом пастуха, выпрошенным у Господа, Который, по слову Экзюпери, преображает людей и является преображенным. И наблюдать, как над сребротканым обозом чародейного небосвода, поглотившего раскаленный диск солнца, тихонько смеются мерцающие звезды. Звезды-огоньки. Огоньки плотника, учителя, поэта, садовника, дарующие свет другим, приручая к миру, добру, красоте. Это они, звезды, прядут высь и своими раскосыми тугими лучами таинственно проникают в наши обледеневшие сердца, желая выведать извечную тайну, подаренную маленьким мальчиком с золотыми волосами: «Жива ли та роза или её уже нет? Вдруг барашек её съел?»

Наталия Сквира