Кому открывается Бог?

Евгений Трубецкой писал: «Искание Бога не есть неведение о Нём, а что-то среднее между знанием и незнанием». И когда вся жизнь сосредотачивается в вопросе «Есть или нет?» и Господь вдруг посылает тебе явное удостоверение, что Он есть и тебя видит – ты испытываешь чувство приговорённого к пожизненной ссылке, которому неожиданно открыли дверь его тюремной камеры и сказали, что он теперь принц.

Драгоценность поиска продолжается драгоценностью обретения. И живой опыт веры, живое ощущение Бога не статичны, за них приходится бороться каждый день. Даже такой святой, как Иоанн Кронштадтский, признавался, что и он ведет эту сложнейшую борьбу.

Но и в поиске Господь каким-то особым образом удостоверяет нас, что наша жизнь, часто нелепая для всех других, имеет значение. Так, когда я открыл для себя Церковь, то на время оставив карьеру учёного стал церковным сторожем, считая, что вне вопроса о Бога все остальные труды и занятия будут бессмысленными и неполными.

Ко мне тогда были применимы слова Шервуда Андерсена из его рассказа «Мы – малые дети искусства»: «Все мы находились в одном и том же положении. Все сидели без денег, все работали кто где». Вспоминаю, как все родственники, кроме мамы, восстали против такого моего решения открыть для себя Бога. Как-то одна из моих многочисленных тёть пришла посмотреть, чем я теперь занимаюсь, и увидела, как я вожу тачки с мусором из храмового двора на свалку. Она возмутилась и много говорила о том, что аспиранту неприлично заниматься таким трудом. Но моё сердце было спокойно и как-то знало, что всё совершается правильно. И действительно, через несколько лет я вернулся к научным и писательским трудам, но теперь уже обогащённый новым опытом, в свете которого ясней виделось всё остальное.

Уже спустя время и в мудрости видишь, что вся жизнь складывается как особая красота, когда ты ищешь обрести Высочайшего и при этом не имеешь никакого хорошего, с точки зрения взрослых, жизненного плана, позволяющего тебе выстроить свою жизнь так, как это делали до тебя поколения банкиров и лавочников. Ты вдруг понимаешь, насколько был прав Клайв Льюис, когда писал: «Как одинок мир без Аслана!». И каждый понятный тебе знак касания Его к твоей жизни удостоверяет в самом важном: в том, что Он есть и видит, а больше этого с нами уже никогда не случится, потому что вся красота бытия и всё, что нам дорого и драгоценно, всегда существует как Его свет и забота.

Вспоминаю, как однажды родственники меня наказали за то, что ослушался их и стал ходить в храм – они потребовали, чтобы я переклеил обои в большой комнате, а сами ушли гулять. Конечно, в одиночку этот труд был совершенно невыполним, а если бы я не справился с таким вот золушкиным «отделением чёрной фасоли от белой», то наказание бы увеличилось. Мобильных телефонов тогда не имелось, и мне некого было позвать на помощь. И я попросил Господа, чтобы Он как-то решил эту ситуацию, а сам стал готовить обойный клей. Неожиданно ко мне в гости стали приходить знакомые толкинисты, каждый из которых говорил, что ему неожиданно захотелось меня навестить. И мы все вместе справились с заданием родственников.

Бог проницает весь мир и открывается каждому, кто удосужится остановиться и обратить внимание даже на то, что ему интересно. Так, одна моя подруга, опытный врач, когда ещё училась в медицинском университете, считала себя неверующей, но при этом однажды сказала мне: «Я вижу, что всё это не так просто. Я уже 6 лет изучаю человеческие кости, нервы и ткани и понимаю, что человек состоит не только из тканей, нервов и костей».

Как-то мы с этой подругой и ещё несколькими толкинистами собрались встречать Новый год. Разговор у нас зашел о Квазимодо из романа Гюго «Собор Парижской Богоматери».

– Это неправдоподобный персонаж, – говорила она, – потому что будучи глухим и не имея возможности углубляться в красоту мира невозможно иметь такое красивое сердце.

Но мне всё же казалось, что такая мысль неверна и что Квазимодо возможен. Но как? И я несколько дней думал об этом, а потом понял: он ведь живёт в соборе, его сердце делается красивым потому, что касается благодати Господней.

Я тогда поделился открытием с мамой, а она посоветовала мне, раз уж я так думаю, сходить в храм (тогда я там бывал очень редко). И я после лекций в университете зашел на вечернюю службу и там, среди особого незримого Присутствия, наполняющего храм и сердце, ощутил, что Квазимодо возможен и что Бог знает, как растить в сердцах красоту. Но только три дня назад я это знал на уровне мысли, а теперь понимал опытно.

А спустя несколько лет ещё одна моя знакомая подошла ко мне и спросила:
– Помнишь тот далёкий 2003 год, 3 января, день рождения Толкина? Я тогда впервые увидела тебя в храме, ты улыбался так, что я не осмелилась даже подойти, а просто стояла и смотрела на эту радость. Ты не помнишь, чему ты был так рад в этот день?

И я задумался, как в двух словах передать весь этот опыт жизни, опыт поиска и обретения, опыт незнания переходящего во Встречу. Это было, конечно, трудно, но поэт умеет находить слова для всего. И я тогда улыбнулся ей и сказал:
– Христос воскрес!

Артем Перлик

Теги

Опубликовано: пн, 04/03/2019 - 13:45

Статистика

Всего просмотров 602

Автор(ы) материала

Социальные комментарии Cackle