В нынешнее воскресенье, 30 июля, в неделю 8-ю по Пятидесятнице, Церковь предлагает нам выслушать евангельское зачало о чудесном умножении пяти хлебов и двух рыб и насыщении ими около пяти тысяч человек, это еще не считая женщин и детей, как сказано в Евангелии от Матфея (Мф. 14:21). Т. е. народу было гораздо больше.

Само событие описывается в четырнадцатой главе Евангелия от Матфея. Зачало сравнительно короткое, поэтому мы приведем его полностью: «И, выйдя, Иисус увидел множество людей и сжалился над ними, и исцелил больных их. Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи. Но Иисус сказал им: не нужно им идти, вы дайте им есть. Они же говорят Ему: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Он сказал: принесите их Мне сюда. И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей. И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ» (Мф. 14:14–22).

Перед нами встает вопрос: зачем Господь совершает эту трапезу? Первый ответ на поверхности – конечно, чтобы просто физически накормить людей и придать им силы жить. Но есть и второй ответ. Спаситель готовит людей. «К чему же?» – спросите вы. К восприятию и пониманию совершенно новой реальности, которой до Него не было никогда. Он вводит древних евреев, а с ними и всё человечество в великое Таинство Евхаристии, куда и святые Ангелы приникнути желают, как пишет святитель Иоанн Златоуст в сочинении «Шесть слов о священстве».

О том, что это именно так, свидетельствует нам святой апостол и евангелист Иоанн Богослов. Напомню, что история чудесного насыщения народа пятью хлебами и двумя рыбками есть у всех четырех евангелистов. Но именно святой апостол Иоанн Богослов, бывший ближайшим учеником Христовым и писавшим свое Евангелие позже всех, в шестой главе Евангелия присовокупляет почти сразу же за историей с пятью хлебами и двумя рыбками беседу о Небесном Хлебе. И уже Сам Спаситель со страниц Священного Писания вводит всё человечество в велию Тайну Тела и Крови Христовых.

Чудесное насыщение народа хлебами и рыбками и беседа, которая состоялась почти сразу же, являются своеобразной притчей, иносказанием, произошедшим не только в устах Спасителя, но и на самом деле. Материальностью самого процесса еды, взявшейся словно бы из ниоткуда, позже сравнением этой еды с манной небесной, подаренной Богом. Через святого пророка Моисея в пустыне Господь готовит человечество к будущей Тайной вечери, к установлению Литургии на ней и к созданию ядра, сердца всего православия – приобщению верных к Телу и Крови Христовых.

Вслушаемся же в кульминацию этой проповеди Христа о Небесном Хлебе в шестой главе Евангелия от Иоанна: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою? Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин. 6:52–58).

И, конечно, символизм пяти хлебов и двух рыб. Семь предметов как семь Таинств Церкви, которые даруют людям истинную жизнь во Христе Иисусе. Хлеб как древнейший символ жизни, как главная пища человеков. И рыба. А мы помним, что слово рыба по-гречески пишется так: ΙΧΘΥΣ. И это слово древними христианами воспринималось как аббревиатура «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель». Именно рыба была древнейшим символом христианства. Знак рыбы рисовали или вырезали на дверях и стенах тех помещений, где православные собирались служить Литургию в первые века гонений на Церковь.

Поэтому символика пяти хлебов и двух рыб также нам ясна: «Иисус Христос является хлебом жизни». Об этом же сказал и Он Сам: «Я хлеб живой, сшедший с небес…» (Ин. 6:51).

Сшедший для нас. По словам одного архиерея, во время Причастия Тело Христово входит в наше тело, а Кровь Христова начинает течь по нашим венам и артериям. Бог входит в нас, и живет в нас, и соделывает нас священным потиром небесной жизни и престолом Господним.

Святые отцы много писали о Причащении.

Преподобный Симеон Новый Богослов: «Ибо те, которые достойно приступают к этим Таинствам и должным образом приготовляются к принятию в них Сына Божия – этого Хлеба Жизни, сходящего с Неба, к тем Он прикасается ощутимо и с теми соединяется, давая осязательно испытывать Свое благодатное присутствие».

Преподобный Антоний Оптинский: «Весьма спасительно питать свою душу Нетленным и Святым Хлебом. Если бы случилось человеку в тот день умереть, в который он приобщался Святых Таин, то душу его приемлют святые Ангелы на руки свои, чести ради приобщения, и все воздушные мытарства безбедно он проходит».

Святитель Игнатий (Брянчанинов): «По принятии Святых Таин поймите славу вашу, вникните в настоящее достоинство ваше: каждый из вас – сосуд Божественного Таинства, каждый из вас – храм, в котором Сын Божий с Предвечным Отцом Своим и поклоняемым Духом таинственно и вместе существенно обитает. Уже теперь вы не свои, вы Божии. Вы куплены Богом ценою Крови Сына Его».

Будем же жаждать святого Причащения как самого драгоценного во всем белом свете, будем спешить к приобщению Тела и Крови Христовых. Они и только они даруют нам жизнь и соединяют бессмертные наши души с Бессмертным и Вечным Богом, Который так щедро, свято и спасительно открывается нам и соединяется с нами в Таинстве Евхаристии.

Протоиерей Андрей Чиженко