Советует протоиерей Владимир Пучков.

Мы, христиане, очень любим говорить о мире. О том, насколько он важен, о его роли в духовной жизни, о том, как его приобрести или не потерять в суете мира, о том, как важно быть миротворцем. Иногда кажется, что, если хоть десятую часть всего того, что говорится, воплотить в жизнь, Церковь бы уже в этом мире стала сообществом святых. На деле же вся наша миролюбивость в разговорах, как правило, заключается и разговорами же ограничивается. Взять хотя бы такую страсть, как гнев. Встречали ли вы когда-нибудь человека, не подверженного гневу? Возможно, когда-то и встречали, но попробуйте вспомнить, где, когда и кто это был. А в церковной среде? Примерно так же: встречать, возможно, и встречали, кого-то, где-то и когда-то, а кого конкретно, поди вспомни… То есть такая добродетель, как безгневие, не то чтобы в мире, а даже в Церкви – редкость, достойная удивления. А между тем гнев занимает законное место среди смертных грехов, с покаянием (то есть основой и нормой духовной жизни) гневливость совершенно несовместима, ну и кому-кому, а гневливому миротворцем точно не бывать.

Впрочем, обличать гнев и вразумлять гневливых – занятие до определённой степени пустое. Во-первых, всякий верующий и так прекрасно знает, что гнев греховен и христианину гневаться не подобает. Во-вторых, ничего нового о гневе в целом уже не скажешь: аввой Дорофеем и Иоанном Лествичником уже давно всё сказано, а ведь они далеко не единственные, кто на эту тему писал. В-третьих, что толку что-то говорить, когда все всё и так знают, а что-либо выполнять мало кто спешит?

Хотя, с другой стороны, сам факт греха – уже достаточное основание, чтобы о нём не молчать. Только, пожалуй, если уж рассуждать, то по преимуществу в практической плоскости и применительно к конкретной житейской необходимости. Вот взять, к примеру, гнев на ближнего.

Перво-наперво заметим, что вне зависимости от степени порабощения гневной страстью большинство людей имеют вполне определённый опыт борьбы с гневом, причём успешный. Чтобы не тратить время на сомнения и недоумения, вспомните себя «на ковре» у начальника, или школьником в кабинете директора, или перед чиновником, от которого непосредственно зависит ваше дело, воплощение в жизнь идеи или реализация мечты.

Не секрет, что люди, находящиеся или ситуативно оказавшиеся иерархически выше, могут быть грубыми, несправедливыми, ищущими выгоду или вообще невыносимыми. И это, конечно же, злит. Иногда гнев так и бурлит в душе, и хорошо, если просто гнев, а не ярость. И что же? Ругаемся мы, кричим, выходим из себя? Идём на поводу у страсти и позволяем ей беспрепятственно действовать в нас? Теряем над собой контроль, поступаем необдуманно, делаем глупости? Нет, нет и ещё раз нет! Мы прячем гнев во внутренний карман. Мы смиренно молчим, или спокойно объясняем, или терпеливо ждём. Даже внутренние проявления гнева мы стараемся погасить, чтобы ничего не вылезло наружу, не повлияло на диалог, не испортило бы всего. Понятно, что такой опыт «гнева во внутреннем кармане» всегда вынужденный и аскетизма в нём чуть больше, чем ноль. Но тем не менее составить представление о том, что значит подавлять гнев, он позволяет. И сделать простой вывод тоже: гневаемся мы всегда по одной и той же причине: из-за того, что разрешаем себе это делать. Ведь случаи, когда мы говорим гневу «стоп», начальниками и чиновниками не ограничиваются. Есть ещё горячо любимые и искренне уважаемые люди. Есть такие явления, как почтение, благоговение и пиетет. То есть в большинстве мы способны запретить себе гневаться тогда, когда, по нашему мнению, гнев неуместен. Поэтому, повторимся, мы гневаемся лишь тогда, когда говорим себе «можно».

А теперь давайте вспомним прописную истину: разгневаться возможно только на того, над кем мы успели превознестись. То есть никто из тех, на кого мы привыкли смотреть снизу вверх, объектом нашего гнева стать не может. И наоборот, стоит нам посчитать себя лучше того или иного ближнего, как можно быть уверенным: рано или поздно он увидит наш гнев в действии. Несамостоятельность гнева как страсти проявляется здесь сполна. Мало того, что он не может действовать сам по себе, будучи неразрывно связан с самолюбием или ленью, с гордостью или сластолюбием, с жадностью или эгоизмом, так ему ещё и в качестве предпосылки для возникновения необходимы всё те же гордость, тщеславие или высокомерие. В общем, несамостоятельная страсть, опыт подавления которой большинству из нас обеспечивает сама жизнь, имеет все шансы на то, чтобы стать страстью слабой, борьба с которой будет иметь немалые шансы на успех при условии неотступности и последовательности борющегося. Всё зависит, естественно, от нас.

Начать можно с элементарной самодисциплины. Гневу следует говорить «нет» как можно чаще. Стоит помнить, что наиболее коварен и опасен гнев, кажущийся праведным. А ведь как раз гневу, основанному на сознании собственной правоты, ни единого шанса оставлять нельзя. Ощущение правоты, как известно, развязывает руки, а гнев способен затуманивать разум. За последствия такого гнева стыдно бывает очень долго, и то лишь в том случае, когда эти последствия поправимы, что бывает, увы, далеко не всегда. Итак, если взять себе за правило принцип «чувствуешь, что прав –  молчи», спрятать подальше эмоции и не спешить реагировать на раздражители, то со временем уже не гнев будет властвовать над нами, а мы – над гневом. Также важно работать над своим отношением к ближним. Как уже было сказано, борьба с гордостью, тщеславием и высокомерием ослабляет и гнев. Кроме того, полезно обратить внимание на те страсти, на которых паразитирует гнев лично у нас. Борьбой с ними мы сужаем возможности для проявления гнева.

И, конечно, главное: с какой бы мы страстью ни боролись, необходимо помнить, что без Божьего содействия даже самой слабой страсти нам не одолеть, а если уж когда страсть основательно в нас прижилась и пустила корни, так и подавно. Гнев одолевает лишь тот, кто, противостоя ему с твёрдостью и верой, бывает чужд самонадеянности.