Об униатском подполье в советский период.

…16 апреля 1962 г. заместитель начальника «религиозного» отдела 2-го контрразведывательного Управления Комитета госбезопасности Украинской ССР полковник Владимир Секарев еще раз перечитывал информацию, подготовленную к докладу Председателя республиканского Комитета. В ней содержалось утверждение, способное вызвать у спокойного, но требовательного выходца из аппарата ЦК генерала Никитченко как  минимум недоумение и требование «разобраться и доложить»: «Получены материалы о том, что в Советском Союзе уже находится примерно 150  иезуитов, которые, по заявлению ректора ‟Руссикумаˮ Горачек, действуют во всех областях экономической и общественной жизни СССР»[1]. «Во всех областях»! Это где же они окопались…  Неужели и партбилеты имеют? А вот опера-«религиоведы» из областных управ докладывают: нет у нас никаких иезуитов… Но источник-то – венгерские коллеги из разведки МВД, у них агентура в высоких сферах Ватикана, с самим кардиналом Тиссераном на короткой ноге… И видно, что пользуются доверием, раз так откровенничают при них. Нет, надо информировать. Полковник потянулся к ручке…

В галицийских катакомбах

После Львовского собора 1946 г. большая часть священников Грекокатолической церкви (ГКЦ) объединилась с РПЦ. Упрямцы отправились в лагеря и ссылку, где уже находились объекты дела «Ходячие» – униатские иерархи во главе с митрополитом Иосифом Слепым. «Оттепель» ускорила возвращение осужденных грекокатолических клириков в Западную Украину, что всерьез беспокоило секретно-политические подразделения КГБ. Из ИТЛ вернулось в Галичину 355 бывших священников ГКЦ.

«Являясь убежденными сторонниками идей Ватикана, – отмечалось в ведомственных документах, – после возвращения из мест заключения устанавливают между собой связь и проводят активную работу по возрождению  униатской церкви и распространению католицизма… блокируясь в своей враждебной деятельности с украинскими националистами». Подчеркивалась ведущая роль посланий митрополита Иосифа Слепого, направляемых им из ссылки «униатскому подполью» Галичины во главе с епископом Николаем Чарнецким (наладившим канал связи с Ватиканом)[2].

На западноукраинских землях возникает нелегальная («катакомбная») униатская церковь, притом что Львовско-Тернопольская епархия стала наибольшей в РПЦ. Свои назначенные Ватиканом «провинциалы» появились и у монахов ранее разогнанных духовных орденов ГКЦ. Создавались организационные звенья («округа»). По агентурным данным, в Западной Украине верные Папе униаты образовали «Ассоциацию священного единства». В лагерях Воркуты создали «Коалицию католических священников».

Бывший епископ Василий Величковский (в 1963 г. назначенный Ватиканом местоблюстителем главы ГКЦ и рукоположивший не менее 40 священников катакомбной церкви) сумел не только провести сбор подписей под обращением к правительству СССР о восстановлении ГКЦ, но и всерьез напугал органы КГБ  подготовкой в Тернополе «массового провокационного выступления верующих по изгнанию из церквей православных священников». Трудами Величковского в 1963–1965 гг. открыли нелегальные курсы грекокатолических священников в трех областях Галичины, дома для катакомбных монастырей во Львове, Ивано-Франковске и Долине, оборудовали фотолаборатории для тиражирования литературы, «нарезали» зоны ответственности для подпольного епископата[3].

Священники «катакомбной» ГКЦ негласно ездили по областям Западной Украины, проводили нелегальные собрания верных, высвячивали новых пастырей и даже епископов, готовили возвращение в унии ставших ранее православными священников. Для чекистов не было секретом, что нелегальные монашеские группы имеют немалые средства за счет «интенций» (отправления треб), свой фонд взаимопомощи и живут по уставу закрытых обителей. Стал известен (1958 г.) целый подпольный монастырь святого Викентия во Львове – из 19 сестер во главе с монахиней Поппе.

Существовало немало формально закрытых, но непереоборудованных храмов, и «униаты при попустительстве местных властей иногда отправляют богослужения по ночам» – лишь в Станиславской (Ивано-Франковской области) насчитывалось до 30 таких храмов[4].

Спецслужба изъяла программные рукописи подпольной ГКЦ «Бороться неустанно», «По зову предков»,  в которых не только содержались рекомендации по организации религиозного подполья, но и выдвигались лозунги отделения Украины от СССР, создания подчиненной Ватикану, «идущей от Владимира Великого» «Киево-Христианской Церкви», отмежевания от «неполноценного православия».

Бывших не бывает

В 1957 г. КГБ полагал пребывающими в «униатской оппозиции» (не воссоединившихся с РПЦ, но и не имевших возможность легально править богослужение) 364 священника и до 500 монашествующих УГКЦ (немало из них группами по 3-5 человек жили «по-монастырски» в миру), к концу 1959 г. – соответственно, 327 и 469 (из них в Закарпатье – 108 и 40). По радио, через поездки родственников в Польшу, по почтовым каналам они умудрялись получать указания и литературу из Ватикана, чей Понтифик Пий ХII 26 января 1956 г. выступил с посланием об укреплении католицизма в мире.

Считалось, что до 100 «непримиримых» клириков-униатов продолжают богослужения в катакомбных условиях, по линии бывшей УГКЦ работало около 150 агентов КГБ. 22 человека проходило по многолетней централизованной оперативной разработке «Рифы», главным фигурантом которой был преемник Шептицкого – митрополит Иосиф Слепой[5]. Кроме того, в разработке находилось 130 бывших епископов и священников-униатов.

К 1959 г. в УССР насчитывалось около 96 тыс. верных Римско-Католической Церкви (РКЦ, из них 35 тыс. в Винницкой обл., 15 тыс. в Закарпатье, 12 тыс. в Дрогобычской, 10 тыс. в Житомирской), работало 170 костелов и каплиц, однако в них служило всего 66 ксендзов (36 из них пребывало в негласной оперативной разработке КГБ). По линии католиков использовалось 136 агентов органов госбезопасности.

В 1943–1958 гг. в Украине арестам подверглись 88 римокатоликов и 601 грекокатолик – «потенциальная агентура Ватикана и опорная база украинских буржуазных националистов», по оценке советской спецслужбы[6].

Отметим, что благоприятной средой для развития катакомбной УГКЦ являлись бывшие участники движения ОУН и УПА, тем более что к июню 1955 г. в регион уже вернулось после досрочного освобождения из лагерей 12275 лиц, осужденных за участие в националистическом движении[7]. Всего же в 1956–1959 гг. в регион вернулось 43497 участников антисоветского националистического движения сопротивления, включая 738 руководителей подполья и повстанческих формирований, 19305 рядовых участников и 22497 «пособников» подполья. Еще 3656 участников ОУН и УПА прибыло в восточные области Украины. Помимо этого на западе УССР проживало почти 77 тысяч добровольно «вышедших с повинной» повстанцев – по многократным амнистиям от Верховного Совета Украины. Сотни «возвращенцев» группировались в своеобразные неформальные объединения, прятали оружие, начались акты мести советским активистам, в указанный период произошло 17 убийств, 29 покушений и 37 поджогов. Принципиальные противники «советов», отмечали конттразведчики, «пристально изучают процессы, происходящие среди  интеллигенции, стараются направить их в антисоветское русло»[8].

К 1962 г. спецслужба установила, что бывшими повстанцами создано до 50 нелегальных антисоветских групп, до 400 человек имело оружие, причем до 70 % участников групп в движении ОУН и УПА не состояло. В среде нового подполья, накапливавшего оружие и строившего новые бункера-«крыивки», распространялись планы перехода к диверсионным действиям в случае войны Запада с СССР, «расправы с коммунистами, активом и лицами русской национальности», отмечали чекисты[9].

«Правдивая» и двурушники

Разумеется, нелегальная активность катакомбников и поддержка их достаточной частью местного населения беспокоила органы госбезопасности и правящую Компартию. Неоднократно созывались оперативные совещания с казенными названиями типа «О соответствующих мерах улучшения агентурно-оперативной  работы УКГБ по Львовской области по борьбе с антисоветскими элементами из числа католического и бывшего униатского духовенства». 27 января 1958 г. вышла директива КГБ УССР № 4сс, предписавшая активизировать агентурную разработку греко- и римокатоликов.

Разработка «непримиримых» грекокатоликов и зарубежных структур УГКЦ входила в приоритеты служебной деятельности профильного подразделения КГБ УССР. Мероприятия против Ватикана и «других зарубежных церковно-сектантских центров» планировались совместно с 1-м (разведывательным) Управлением.

Так, планом работы 5-го отдела 2-го Управления КГБ УССР на первое полугодие 1962 г. предусматривались агентурно-оперативные мероприятия по «бывшим униатским авторитетам» Величковскому, Ценскому и Слезнюку. Объектом контрразведывательного интереса служили проректор Римской богословской семинарии Мазяр, профессор истории и философии Тындяло, преподаватель Сапеляк. К закордонным вояжам готовились квалифицированные агенты «по униатам» «Правдивая», «Сидоров», «Игорь», «Нечуй», «Иванов». В самом упомянутом отделе создали группу из трех оперативников для координации контрразведывательной работы по Ватикану, выявления агентуры зарубежных спецслужб в среде католиков, униатов и православного духовенства[10].

В 1960 г. в органах КГБ Украины имелось 23 агента, работавших по бывшим униатам, из которых 11 – из числа священослужителей, не вошедших в православный клир. Однако, признавали сами оперработники, добрая половина этих конфидентов двурушничают, не предоставляют заслуживающих внимания материалов «и по объективным данным не могут выполнять наши задания». Агентурный аппарат по униатам, отмечали руководители УКГБ галицких областей, «невелик и крайне слаб в качественом отношении». Не удается насадить конфидентов на линиях связи между католическим и униатским клиром и Ватиканом, откуда кардинал Бучко направляет соответствущие указания нонконформистам в УССР, а также не удается прервать связь И. Слепого с Галичиной. Нет агентурных подходов к иезуитам[11].

Для контрпропагандистской работы по «разоблачению враждебной деятельности Ватикана и унии» привлекли глубокого знатока проблемы и «архитектора» Львовского церковного собора марта 1946 г. С. Т. Карина-Даниленко. В декабре 1969 г. руководство 5-го Управления (борьбы с «идеологической диверсией») КГБ УССР обратилось к заместителю Председателя КГБ УССР генерал-майору Борису Шульженко с предложением оформить на работу Сергея Тарасовича как внештатного сотрудника для «выполнения поручений по униатам» (видимо, в качестве консультанта). Некоторое время Сергей Тарасович выполнял это последнее в своей жизни задание по линии спецслужб, получив за 1969 г. 200 рублей, однако 23 августа 1972 г. вынужден был прекратить сотрудничество в связи с наступлением слепоты.

В последний период жизни Карин-Даниленко, имевший публицистический дар, писал книги и статьи, был частым гостем на ведомственных собраниях, его приглашали для выступлений перед молодыми чекистами и в иных «закрытых» аудиториях. Среди его печатных трудов – книги «В стане врага» (несколько переизданий), «Дорогою ганьби і зради» (об истории ГКЦ), «Униаты». Немало его рассказов о рискованных операциях начала 1920-х,  «вылазках» в стан подполья ОУН и работе по униатам стали достоянием историков через пересказы-публикации других известных контрразведчиков – покойных ныне генерал-майора В. Шевчука («Заричного»), полковников И. Шорубалки («Шовкуненко», одного из руководителей Управления 2-Н МГБ УССР по борьбе с украинскими националистами), К. Гальского («Клима Дмытрука», доктора исторических наук). Скончался «модератор» церковных расколов 1920-х гг. в Украине в статусе «живой легенды» советской спецслужбы в 1985 г.

К 1961 г. отдел по оперативной работе в религиозных общинах (на то время – 3-й отдел 2-го (контрразведывательного) Управления КГБ при СМ УССР) сменил руководителя. На пенсию отправили полковника Виктора Сухонина, блестящего знатока конфессиональной среды Украины, возглавлявшего отдел в 1950–1960 гг., и далее он трудился ответственным работником органа по государственно-церковным отношениям при Совмине УССР.

Сухонина сменил Секарев Владимир Карпович, также длительное время прослуживший заместителем начальника и руководителем (до 1978 г.)  профильного антирелигиозного подразделения госбезопасности в Украине. Родился он 26 февраля 1918 г. в Орловской области. Полковник госбезопасности (с марта 1959 г.). Окончил педучилище, обучался в Орловском пединституте. На службе в органах госбезопасности с февраля 1938 г. В 1939 г. окончил  Калининскую школу госбезопасности НКВД СССР. Член Компартии с 1944 г. С 1940 г. как оперработник 5 отделения 2-го отдела УГБ НКВД УССР  «обслуживал» все институты Академии наук УССР, имея на связи 2 резидентов, 6 агентов, 3 осведомителей, вел 40 агентурных дел-формуляров на «неблагонадженых» ученых. В 1944–1947 гг. – начальник отделения 2-го Управления НКГБ-МГБ УССР по «обслуживанию кадров Академии наук УССР». Старшие начальники характеризовали его как «вдумчивого и культурного чекиста, вежливого, тактичного», но флегматичного по натуре, к тому же подверженного определеному высокомерию по отношению к представителям научной среды. При этом констатировали – «агентурную работу любит, знает ее хорошо… имеет значительный опыт работы с агентурой из числа интеллигенции».

По «религиозной линии» спецслужбы начал работу с 1947 года, в 1953–1957 гг. – заместитель начальника «религиозного» подразделения МГБ-МВД-КГБ УССР. В личном деле отмечались его результаты по оперативной разработке униатов и католиков Западной Украины, а также «зарубежного сектантского центра». Работал «освобожденным» секретарем партийного комитета КГБ при СМ УССР (1957 г.). Занимал крайне «щепетильный» пост начальника Инспекции при Председателе КГБ при СМ УССР, стал помощником Председателя КГБ УССР (1957–1959 гг.).

Среди личных «положительных результатов» в оперативной работе полковника руководство выделяло успешные контрразведывательные меропрития по линии Ватикана, зарубежных центров иеговистов и их подполья в УССР (включая удачную комбинацию по «подставе» квалифицированного агента «главарям иеговистов»). Несколько приобретенных им агентов выводились за рубеж и использовались для разработки «церковных центров». С 1974 г. имел статус офицера действующего резерва КГБ под прикрытием должности в Совете по делам религии при СМ УССР. Уволили Секарева с воинской службы в марте 1978 г.[12].

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. Отраслевой  государственный архив (ОГА) СБУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1423. Л. 58.
2. ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 1. Л. 24–25.
3. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 12. Д. 2. Л.180; Ф. 65. Д. С-9113. Т. 33. Л. 74.
4. ОГА СБУ. Ф. 1.  Оп. 1. Д. 1423. Л. 30.
5. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 20. Д. 3. Л. 17.
6. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 21. Д. 2. Л. 11а. Для сравнения – в этот же период лишили свободы 462 представителей православного духовенства, 2194 «церковника» (актив мирян РПЦ, участники «церковно-монархического подполья»).
7. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 21. Д. 2. Л. 28.
8. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 871. Л. 15–16; Ф. 16. Оп. 5а. Д. 1. Л. 51.
9. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1494. Л. 57–59.
10. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1423. Л. 6, 14–15.
11. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1409. Л. 54;  Д. 1494. Л. 61; Ф. 16. Оп. 3. Д. 9. Л. 48–49.
12. Личное дело В. Секарева. ОГА СБУ. Ф. 12. Д. 18882.