Религиозная сфера Украины стала в годы войны и гитлеровской оккупации настоящим полем боя за души людей. Стремясь к уничтожению православия и христианства в целом, гитлеровцы, тем не менее, на первых порах проводили расчетливую и коварную политику манипуляций и насаждения расколов, последствия которой сказывались долгие десятилетия и нередко всплывают и в наши дни.

Гитлеровские солдаты с девушками на фоне руин Успенского собора Киево-Печерской Лавры

Разделять и стравливать

Особое влияние на процессы в религиозной сфере оккупированной Украины имели непримиримые концептуальные разногласия между А. Розенбергом как министром восточных территорий и рейхскомиссаром Кохом. Сотрудники Розенберга полагали, в частности, что для «использования Церкви в германских интересах… против большевизма» целесообразно инспирировать «всеобщий Синод или Поместный собор» для создания объединенной Украинской Православной Церкви путем слияния УПЦ и УАПЦ. 

Попытки созвать такой Синод в Харькове (декабрь 1942 г.) и Почаевской Лавре (весна 1943 г.) были решительно сорваны Кохом, равно как и другие «тонкие» проекты Розенберга по манипулированию верующими Украины. Дошло до того, что в мае 1943 г. Гитлер вызвал соперников в свою ставку «для примирения», хотя министр всячески пытался добиться отставки Коха. Успеха встреча не принесла, проект «единой церкви» для Украины остался нереализованным, а локальные военные действия Украинской повстанческой армии (УПА,  имевшей широкие контакты с клиром Украинской Автокефальной Православной Церкви) окончательно сняли с повестки дня «соборные» поползновения Розенберга(1).

Ведя дело по ликвидации христианства и стравливая подконтрольные «конфессии», немецкие «компетентные органы» внушали автокефалам, что сторонники Автономной Церкви (состоявшей в молитвенном единстве с РПЦ) – тайные агенты большевиков, их лидер митрополит Алексий (Громадский) мечтает стать Патриархом после взятия немцами Москвы. Внимание автономистов же обращали на то, что автокефалы (епископ Поликарп (Сикорский), Мстислав (Скрипник), Сильвестр (Гаевский), Никанор (Абрамович) – это «самостийныки», ведут дело к построению независимой Украины, сотрудничают с ОУН (что действительно имело место). И тем, и другим намекали, что именно их течение рассматривается рейхом как «законное», способное рассчитывать на поддержку.

Мстислав Скрипник

В частности, крайне неблаговидную роль в инспирации «автокефального» церковного раскола сыграл «епископ» Мстислав (Степан Скрипник, племянник и адъютант Главного атамана войск УНР Симона Петлюры(2)), на заре независимости Украины (в 1990–1993 гг.) успевший побывать «патриархом» УАПЦ и приложить руку к церковным нестроениям на исторической родине. С 1941 года, отмечали контрразведчики, он стал сотрудником одной из зондеркоманд (орган карательной политики), занимался спецпропагандой, числился агентом гестапо, находился на связи с гауптштурмфюрером Губером(3). 

Как показывают информационные документы НКВД-НКГБ (только в ближайшем окружении иерархов автокефалов и автономистов работало 18 квалифицированных агентов советской спецслужбы(4)), там, где Мстислав появлялся в годы войны, он неизменно выступал глашатаем воли оккультно-сатанинского рейха, считавшего ликвидацию христианства одним из приоритетов идеологической деятельности. Феофил (Булдовский) говорил о Мстиславе: «О, это страшный человек. Это бандит в епископском клобуке. Он из тех, что могут убить, удавить человека, если он станет им препятствием... Епископ Мстислав – доверенное лицо гестапо и администратора Поликарпа Сикорского… В келейном разговоре с Мстиславом я с какой-то боязнью спросил его об унии с Римо-Католической Церковью. А он мне отвечает: “Уния? А почему бы и нет? Разве те, кто пошли на унию с Римом, что-либо потеряли? Пусть с чертом, лишь бы не с Москвой. Но об этом еще рано говорить...ˮ»(5).

«Между тем пропасть между Автономной и автокефалистской церковными ориентациями на Украине продолжала углубляться, – писал известный историк Церкви протоиерей Владислав Цыпин. – 1 июля 1942 г. “администраторˮ Поликарп Сикорский в своем послании к пастве объявил о полном разрыве канонического и евхаристического общения с Автономной Церковью.  В свою очередь Епископское совещание Автономной Церкви еще в окружном послании от 30 апреля 1942 г. охарактеризовало автокефалистов как сектантов-липковцев. Автокефалисты, пользуясь покровительством со стороны оккупационных властей, открывали новые кафедры на Украине, к востоку от советско-польской границы, в Житомире, Виннице, Кировограде, Умани, Смеле, Лубнах… Унаследовав от липковцев и обновленцев приверженность к церковному беззаконию, автокефалисты допускали у себя белый епископат. Четверо из их “иерарховˮ были лицами женатыми: Михаил (Хороший), которого они поставили на Николаевскую кафедру, а также лжеепископы Лубенский Сильвестр (Гаевский), Винницкий Григорий и Новомосковский Владимир (Малец)»(6).

Отец Владислав далее приводит такие данные: «Соотношение приходов Автономной и автокефальной церквей при этом распределилось следующим образом: в Киевской епархии в конце 1942 г. было 410 приходов у Автономной церкви и 298 – у автокефалистов… в конце 1942 г. в юрисдикции Автономной церкви в Киевской епархии состояло 434 священника, у автокефалистов – 455; но уже в начале 1943 г. Автономная Церковь имела более 600 священников, а автокефалисты свои ресурсы в этом отношении исчерпали к концу 1942 г. и практически не смогли уже увеличить число своих священнослужителей…»

Как «третью силу» искусственной фрагментации конфессионального пространства оккупанты рассматривали вышедший из подполья «ставропигиальный монастырь» Михаила Костюка, а также допускали т.  н. дикие приходы, не признававшие ничьей канонической юрисдикции. В Киевской области, в частности, «благочиния» «диких приходов» (около 80!) возглавил бывший священник РПЦ и «самосвят» (автокефалист) Потапенко(7).

Кроме того, гитлеровские спецслужбы и ведомство Розенберга стремились вбить клин между РПЦ и главой Православной Церкви в Германии митрополитом Серафимом (Ляде). В Генерал-губернаторстве (Польша) немцы автокефалов митрополита Дионисия подчеркнуто ставили выше Римско-Католической Церкви, но и не допускали роста влияния автокефалов. В Киеве гестапо временно поставило на католический приход священника-униата, используя его для разработки католического клира и польской общины. Произведя аресты среди ксендзов, агента-униата отправили во Львов, а костел закрыли(8).

Митрополит Варшавский и всея Польши Дионисий (Валединский)

Нельзя пройти и мимо попыток прямого использования гитлеровскими спецслужбами определенных конфессиональных групп для прикрытия своей разведывательно-подрывной деятельности. Как сообщалось в ориентировке НКГБ УССР от 3 ноября 1943 г., созданное в составе немецкого разведоргана абверкоманда-101 армянским националистом Дро Канаяном (агентурный псевдоним «Каляев»)(9) разведывательно-диверсионное и террористическое спецподразделение «Дромедар» (абвергруппа-114) для прикрытия своей работы на юге Украины, в Крымской АССР и на Кавказе открывало и использовало «армянские комитеты» и «религиозные общины верующих» соплеменников, демагогически выдвигая лозунги «возрождения Великой Армении» (после отступлении оккупантов подобные группы верующих сразу же стали объектом оперативной разработки НКГБ УССР)(10).

Следует заметить, что еще 14 ноября 1941 г. Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) предостерег пастырей, «готовых идти в служение врагам нашей родины и церкви – вместо святого креста осеняться языческой свастикой». 8 сентября 1943 г. Архиерейский собор РПЦ принял особое постановление – «Осуждение изменников веры и Отечества». Речь шла о священнослужителях, которые совершили государственную измену и «дерзают на общей беде строить свое благосостояние», радостно встречают врага, устраиваются на службу к оккупантам, выдают им соотечественников, «которые жертвуют собой за отечество». Объявлялось, что перешедшие на сторону фашизма клирики и епископы являются «противниками Креста Господня» и будут считаться лишенными сана(11).

Вечные агенты

Одновременно с насаждением распрей между «автономистами» и «автокефалами» поддерживались претензии на пост «митрополита всея Украины» Феофила (Булдовского), творца «лубенского раскола» середины 1920-х (состоявшегося при прямом агентурном участии  ОГПУ). Ф. Булдовский в июле 1942 г. самочинно объявил о переходе с 400 формально подконтрольными приходами Харьковской, Сумской, Полтавской и частично Курской епархиями в юрисдикцию УАПЦ, при богослужении вел агитацию в пользу Германии. Был награжден немцами покоями в Покровском монастыре, дачей и 110 га земли и другими преференциями. Помощник Феофила, бывший священник Александр Кривомаз (до войны – конфидент НКВД «Черный»), состоял «официальным представителем епархии» при гестапо.

Его деятельность красноречиво свидетельствует о направленности «служения» раскольников. Вместе с протоиереем Александром Кривомазом он составил декларацию на имя рейхскомиссара Украины Коха, где выражал желание «служить украинскому народу в соответствии с интересами Германии», хлопотал о посте «митрополита всея Украины». Установил контакт с гестапо, обещал проводить в жизнь рекомендации этого ведомства.

В Харьковской городской управе создали «религиозный отдел» во главе с далеким от церковных проблем Лебединским. Консультировал его… негласный сотрудник НКВД «Сорбонин» – протодиакон Василий Потиенко, деятель Украинской Автокефальной Церкви в 1920-х гг., ставший во время оккупации на путь двурушничества и в конце концов ушедший с немцами(12). Реальным же контролером конфессиональной политики являлся прибывший с немцами сотрудник спецслужбы Яков Кравчук, выдававший себя за священника УАПЦ. По словам из донесения НКГБ «Сорбонина», Кравчук представлялся как «протоиерей УАПЦ», «диктовал линию националистической политики в отделе пропаганды, просвещения, религиозном отделе», получил репутацию «вора», «крайнего националиста», имел внебрачного ребенка от некой Оксаны Рябченко(13).

Чтобы представить, какого рода личностей оккупанты отряжали для «кураторства» над подконтрольными религиозными течениями, коснемся биографии Якова Кравчука (1905–1951). Уроженец Дубно, он в 1937 г. закончил Греко-католический богословский институт в Париже. Затем переметнулся к лютеранам. Примкнул к движению украинских националистов, был завербован польской разведкой под псевдонимом «Димитров» как платный агент резидентуры «Леконта», старался вести двойную игру. В годы войны стал сотрудничать с военной разведкой Германии – абвером (как штатный сотрудник абвергрупп 204 и 220), участвовал в подготовке и заброске до 20 диверсантов в советский тыл. Примыкал к Восточному краевому проводу ОУН (А. Мельника). В 1944 г. по заданию абвера искал посредников для переговоров с УПА. В эмиграции в 1948 г. стал агентом американской разведки, вернулся по репатриации в УССР. Будучи разоблаченным МГБ по делу-формуляру «Турист»

как агент довоенной польской спецслужбы, согласился сотрудничать с чекистами, двурушничал, дезинформировал органы госбезопасности. 10 ноября 1951 г. приговорен к расстрелу(14).

Красно-коричневый «Кардинал»

Феофил Булдовский – руководитель «лубенского раскола»

«Епархиальное управление» начало работу с января 1942 г. Оно укомплектовывалось священниками и мирянами, рекомендованными харьковской «Просвитой» («массовой базой» националистов, по оценке НКГБ), вокруг которой группировалось до 600 представителей украинской интеллигенции, участников национального движения 1917–1920 гг.  Как сообщали источники НКВД УССР, немцы стремились «подобрать к своими рукам руководство аппарата церкви и прямо поставить его себе на службу». Как со временем заявил Булдовский на следствии, «вся работа епархиального управления была поставлена в соответствии с общими указаниями гестапо о профашистском курсе церковной деятельности». Епархиальное управление следило за содержанием проповедей и их «политической окраской», им придавался профашистский смысл, прославлялась германская армия, за службой поминался Гитлер(15).

Случай со лжемитрополитом Феофилом иллюстрирует, как привлеченные ОГПУ-НКВД, под давлением и угрозами, к негласному сотрудничеству деятели религиозной сферы (которых чекисты активно использовали для инспирации расколов и искусственной фрагментации духовной сферы) легко перешли на сторону противника и эффективно использовались германскими спецслужбами уже в своих интересах.

Конфидент ГПУ УССР «Кардинал» – Феофил (Булдовский, 1865–1944)(16), организатор (по заданию ГПУ) «Лубенского раскола» 1924 года. Как отмечается в литерном деле 4-го Управления НКВД УССР о зафронтовой работе в Харьковской области, Булдовский «по нашей инициативе… организовал на Украине оппозиционную группу под названием “Собор епископовˮ, а с 1935 г. окончательно отошел от церковных дел и исполнения поручений спецслужбы». В занятом гитлеровцами Харькове бывший раскольник «выполнял все, что требовали от него оккупанты в области церковной деятельности»(17).

Лжеиерарх выступал с агитационными проповедями, именуя оккупантов «освободителями», устраивал моления о здравии Гитлера, публиковал статьи, восхвалявшие «новый порядок» и критиковавшие советский строй. Представитель Министерства труда Германии летом 1942 г. поручил «митрополиту» развернуть агитацию в пользу «добровольной» мобилизации молодежи на работу в рейх. С июля 1943 г. «администрации» Феофила передали для распространения большое количество плакатов и листовок для агитации населения к участию в строительстве укреплений. 

Документирование сотрудничества Феофила и других коллаборантов с врагом тщательно велось квалифицированными оперативными источниками НКВД, «исполнительными, аккуратными в явках, работающими охотно» (о чем, в частности,  говорит подробный  доклад наркома внутренних дел Украины Василия Сергиенко от 27 марта 1943 г.)(18). Среди информаторов были даже личный секретарь Феофила и секретарь епархиального управления, иные лица, лично присутствовавшие при встречах раскольника с представителями гитлеровских спецслужб и оккупационной администрации(19).

Создается впечатление, что чекисты сами были озадачены тем, что Феофил не ушел с немцами, установил контакт с советским командованием и контрразведкой, более того – «сохранил часть представляющих для нас значительный интерес документов, в том числе и таких, которые компрометируют его лично, характеризуют положение церковных дел на оккупированной территории и политику в этой области оккупантов». Предоставил НКГБ «ценный документальный материал», говорится в другом сообщении спецслужбы. 24 августа 1943 г. оперработники  4-го отдела Харьковского УНКГБ провели обыск в епархиальном управлении, констатировав, что документы почти все на месте или хранятся у Булдовского(20). Трудно судить о мотивах поступка лжемитрополита, вызванного в Москву для дачи объяснений в Патриархии. Однако в дело вмешался арест и смерть престарелого «Кардинала»(21).

В течение всего периода оккупации органы НКВД-НКГБ (в т. ч. через возможности подполья и разведывательного отдела Украинского штаба партизанского движения) вели постоянный мониторинг и получали достаточно содержательную информацию о состоянии дел в конфессиональной среде и соответствующей деятельности спецслужб противника, об активных пособниках противника среди духовенства, а также отдельных участниках катакомбного движения. Однако деятельность «религиозной разведки» НКВД все же стоит рассмотреть отдельно…

Дмитрий Веденеев,
доктор исторических наук, профессор

Примечания:

1. Одинцов М. И. Русская православная церковь накануне и в эпоху сталинского социализма... С. 251–252.
2. Биографию С. Скрипника подробнее см.: Смирнов А. І. Мстислав (Скрипник): громадсько-політичний і церковний діяч, 1930–1944: монографія. К.: Смолоскип, 2008. 326 с.
3. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 492. Л. 409.
4. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 375. Л. 34.
5. Цыпин В.  Православная Церковь на Украине в годы немецкой оккупации…
6. Цыпин В.  Православная Церковь на Украине в годы немецкой оккупации (1941–1944) // [Электрон. ресурс]. – Режим доступа:  http://www.mgarsky-monastery.org/kolokol.php?id=570
7. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 74. Л. 102.
8. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 74. Л. 103.
9. Канаян Драстамат Мартиросович («генерал Дро», 1883–1956). Участник армянского националистического движения, совершил политическое убийство бакинского губернатора Накашидзе (май 1905 г.). Попал под царскую амнистию членам партии «Дашнакцютун»,  активный участник Первой мировой войны, комиссар Армянского корпуса в российской армии (1917 г.). Отличился в боях против турок за независимость Армении (1918–1920 гг.), военный министр Республики Армения (1920 г.). Умер в эмиграции в Ливане.
10. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 485. Т. 2. Л. 273.
11. ЦГАООУ.  Ф. 1.  Оп. 23. Д. 1642. Л. 25.
12. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 99615. Т. 3. Л. 296, 422-422 об.  В. Потиенко в 1924–1926 гг. возглавлял Президиум Всеукраинской Православной Церковной рады (Украинской Автокефальной Православной Церкви В. Липковского). По заданию органов НКВД «вошел в состав контрреволюционной организации», несколько лет использовался НКВД для разработки «контрреволюционного подполья», привлекался к сложным оперативным комбинациям по «церковникам». В 1943 г. эмигрировал в Германию, там попал под обстрел и умер от ран 12 апреля 1945 г.
13. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 99615. Т. 4. Л. 169.
14. Уголовное дело № 2185 на Я. Кравчука в УСБУ Ровенской области.
15. ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 90. Л. 12–16; ОГА СБУ. Ф. 13.Д. 472. Т. 1. Л. 20.
16. В 1923–1924 гг. – епископ Лубенский и Миргородский. Викарий Полтавской епархии. Активный участник процесса украинизации Церкви. За инспирирование автокефального Лубенского раскола 1924 года в декабре этого же года судом 13 епископов за раскольничество извержен из сана и отлучен от Церкви. После окончательного затухания «лубенского» движения с 1940 г. проживал в Ворошиловграде как частное лицо. Арестован 12 ноября 1943 г. 20 января 1944 г. умер под следствием.
17. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 99615. Т. 7. Л. 19.
18. ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 90.
19. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 1. Л. 98.
20. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 74; Ф.60. Д. 99615. Т. 3.Л. 422.
21. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 99615. Т. 7. Л. 20.