Христианство уникально, только не все христиане могут четко определить, чем именно. Одну из таких уникальных черт мы и рассмотрим.

Нашу веру многократно обвиняли и обвиняют в различных «исторических грехах», несправедливостях и несоответствии декларируемой морали. Это происходит по той простой причине, что обыватель не всегда может различить собственно христианство – то, каким оно есть по сути – и христиан – людей со своими недостатками и пороками. Но если мы хотим узнать, в чем заключаются те или иные идеи, то должны смотреть в корень – на родоначальников идей. В этом плане к Христу придраться попросту невозможно. Естественно, когда мы говорим о Спасителе, то на ум сразу приходит и слово любовь. Сегодня это понятие настолько опошлено, что до возвышенной христианской любви мысль часто даже не добирается. Как мы знаем, самым, скажем так, масштабным выразителем учения о любви был апостол Иоанн Богослов, день памяти которого Православная Церковь празднует 21 мая, на нем и остановим свое внимание.

Прежде чем перейти к собственно христианскому пониманию любви, важно рассмотреть, что же думали на данную тему лучшие дохристианские умы. Говорить будем об античных философах. Сильно углубляться здесь не станем, а обозначим тот факт, что, например, у известного всем нам Платона наивысшим идеалом любви является любовь к бестелесным идеям. А вот Эмпедокл – один из первых построителей теории любви – видел в любви космическую силу, управляющую мирозданием. Вообще, то, что мы обозначаем термином любовь, в греческом языке разделяется на несколько категорий. Эрос – это телесная, страстная любовь; схожая с ней людус – гедонистическая любовь, основанная на игре, влечении сторон, но без глубины; строге – любовь к родным людям; прагма – любовь рассудочная, по расчету; филия – любовь-дружба, приязнь; агапэ – деятельная, одаряющая любовь к ближнему. Филия и агапэ считались наивысшими проявлениями любви. Последний термин знаком христианам больше всего, но понимание агапэ у древних греков и в Евангелии значительно отличается.

Если античное понятие «агапэ» попытаться объяснить на нашем языке, то правильней всего здесь пользоваться такими глаголами, как «уважать» и «ценить». Таким образом, данное проявление любви носит более рассудочный, чем эмоционально-чувственный характер. Новозаветное же понятие любви выражено совами Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Все толкователи I тысячелетия данное место Священного Писания относили к Спасителю, т. е. это Он в первую очередь говорил Сам о Себе и о Своем Искупительном подвиге. Этот факт дает нам возможность лучше понять призыв: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга» (Ин. 13:34). Из обозначенного различия вытекает следующее: в отличие от греческой философии, христианство видит основание любви не в безликом космосе, не в порочном человеке, а в Боге. Получается, что агапэ в человеческом мире является отражением Божественного бытия и занимает центральное место в системе отношений Бога и человека: «И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4:16). Такое восприятие любви было недоступно даже лучшим умам языческого мира.

Нельзя не заметить, что все виды любви, от эроса до агапэ, понимались в античности как безликая сила, вторгающаяся в души людей. Отсюда она носила насильственный характер, в ней не было свободы, а потому воспринималась она пассивно-страдательно. В новозаветной жертвенной любви свобода является одним из главнейших условий ее воплощения. Это относится как к Богочеловеку Христу, так и ко всем людям.

Термин «филия» также встречается в Новом Завете, но используется он преимущественно в отношении дружбы. Более того, при таком понимании уместным будет его употребление и в рассказе о предательстве Иуды. Апостол же Иоанн, когда говорит об отношениях Бога и человека или отношениях между ближними (даже врагами), всегда использует понятие «агапэ». В этом ключе отдельный интерес представляет диалог Христа с Петром при восстановлении его апостольского достоинства. Мы помним, как Спаситель трижды спрашивает Своего ученика: «Любишь ли ты Меня?» (Ин. 21:15–17). Тогда Петр опечалился таким повторением вопроса, но все три раза ответил утвердительно. Мы знаем, что это произошло из-за его троекратного отречения, но здесь есть еще один смысл. Тонкости кроются в филологическом разборе диалога. Первый раз Христос спрашивает об агапэ, а Петр отвечает о филии. Второй раз Господь повторяет Свой вопрос ради акцентирования внимания именно на агапэ, но апостол этого не улавливает и снова отвечает о филии. Получается, что собеседники говорят как бы на разных языках. Тогда Спаситель идет навстречу Петру и в третьем вопросе употребляет термин «филия», т. е. уточняет: так филия или, может, всё же агапэ? Ответ следует такой же, что подчеркивает «филичность» любви Петра на тот момент. Апостол Иоанн уловил эти тонкости и передал нам в своем Евангелии, где ранее подчеркивал слова Христа: «Дети мои! Станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (Ин. 3:18). Делом и истиной Петр возлюбил Спасителя позже. После многолетней проповеди Благой вести он был распят вниз голой, тем самым засвидетельствовав Господу свою любовь-агапэ.

Сегодня понимание любви в евангельском значении агапэ доступно не каждому. Люди чаще руководствуются другими, несвободными видами любви, но это не значит, что христианский, уникальный идеал любви теряется. Благодаря апостолу Иоанну мы теперь можем во всем этом разобраться и попытаться хотя бы частично воплотить агапэ в собственной жизни. А ведь цель определяет и нашу мотивацию, и настрой, и вдохновленность, главное помнить, что христианский идеал любви доступен каждому. 

Протоиерей Владимир Долгих