Богослов и публицист Сергей Худиев – об одной популярной среди верующих дискуссии.

Когда я читаю, что «любовь важнее догматов», я отчасти понимаю, о чем идет речь. Люди, в том числе верующие, слабы и грешны, вера в истину, перед которой надо смириться, подменяется верой в себя как носителя истины, который должен всех смирять. О холодных начетчиках с заученной ортодоксией достаточно много – и достаточно плохо – сказано в самом Евангелии.

Как много в Евангелии сказано и о том, что признак подлинного христианина – любовь. Но что такое любовь? Любовь есть желание ближнему своего блага; с этим могут согласиться и христиане, и неверующие. В чем они не согласятся – так это в масштабах этого блага. И христианин, и неверующий согласятся на том, что любовь проявляется в желании ближнему здоровья, достатка, свободы, доступа к образованию и медицинской помощи, в восполнении его как физических, так и эмоциональных нужд – таких как потребность в принятии, поддержке, уважении со стороны ближних.

Но для неверующего, который исходит из того, что Бога нет, нет и вечной жизни, которую мы могли бы обрести или утратить, все блага, о которых может идти речь, могут относиться только к этому периоду между небытием и небытием, который есть наша земная жизнь.

Христианин видит человека принципиально иначе. Жизнь гораздо, гораздо больше, чем земная жизнь, у самой земной жизни есть, благодаря этому, сверхъестественное измерение, человек призван обрести такое благо, как вечное спасение, жизнь вечную и блаженную.

Любовь – в христианском контексте – более всего желает человеку обрести это, высшее, ни с чем не сравнимое благо. Поэтому какого блага мы желаем ближнему и, в значительной степени, что мы будем для этого делать, определяется тем, во что мы верим.

И тут мы неизбежно входим в область догматов, то есть утверждений вероучительного характера. «Существует благой Бог, который желает привести нас к вечному спасению» – это уже заявление догматическое, которое предполагает, что, например, атеисты, буддисты и политеисты неправы. Если человек полагает, что Бога нет и вечного спасения искать бессмысленно, он проходит мимо важнейшего блага, и любовь требует постараться убедить его переменить его точку зрения. В таком случае вы неизбежно вступите в спор относительно вероучения – причем побудительным мотивом к этому будет именно любовь.

Но если мы согласились на том, что существует Бог и вечное спасение, мы окажемся перед вопросом о том, как именно человек его обретает.

Любой ответ на этот вопрос, любое предложение пути спасения неизбежно будет содержать провозглашение каких-то вероучительных представлений – то есть будет догматическим. Даже ответ «неважно, каких догматических представлений вы придерживаетесь, важно верить в некоего обобщенного Бога и проявлять доброту к людям» будет догматическим. Он будет предполагать, что те, кто с ним не согласен – неправы, и им стоит изменить их мнение.

Приведу пример. Английский философ Джон Хик в ходе развития своих взглядов пришел к суперэкуменизму (взгляд, который еще называется религиозным плюрализмом) – все религии, каждая по-своему, свидетельствуют о некой невыразимой духовной реальности и помогают человеку преодолеть свою эгоистическую замкнутость. (Для Хика эти взгляды явились отражением его политической борьбы против расизма – в идее, что одна религия превосходнее, истиннее другой он видел пережиток европейского империализма, который высокомерно третировал другие культуры и религиозные традиции как «низшие».)

Однако этот, казалось бы, наиболее открытый и всеобъемлющий подход вынудил Хика подвергнуть христианство решительной критике и отвергнуть Апостольское свидетельство об Иисусе Христе. В своей критике христианства он ничуть не менее «догматичен», чем христиане в своей критике язычества. Более того, Хику пришлось бы (хотя он на этом не останавливается подробно) отвергнуть вероучение любой реально существующей религии – поскольку в его концепцию не помещается никакая религия, делающая конкретные утверждения о пути спасения.

Делая какие бы то ни было содержательные утверждения о духовной реальности, надежде, которая выходит за рамки земной жизни, духовных основаниях этики, мы неизбежно объявляем противоположное мнение ошибочным. Такова логическая неизбежность – из того, что А истинно, неизбежно следует, что отрицание А – ложно.

Любые попытки создать «адогматическое» учение неизбежно приводят просто к созданию учения с другим набором догматов.

Любая ересь ничуть не менее догматична, чем ортодоксия – она что-то утверждает, а что-то оспаривает. Поэтому вопрос не в том, придерживаемся ли мы каких-то догматов – каких-то догматов мы неизбежно придерживаемся – а в том, верны ли они, откуда мы их взяли, на чем они основаны.

Особенно очевидным противоречием было бы говорить (как иногда говорят), что «мне нет дела до догматов, я хочу следовать простому учению Иисуса». Дело в том, что учение Иисуса резко догматично – Он не просто говорит, что такие-то мнения верны, а такие-то ошибочны (это-то подразумевает любое содержательное высказывание), Он говорит, что те, кто отказывается поверить в Его свидетельство о Себе, подвергают свое вечное спасение опасности. Вот например:

«Потому Я и сказал вам, что вы умрете во грехах ваших; ибо если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших. Тогда сказали Ему: кто же Ты? Иисус сказал им: от начала Сущий, как и говорю вам» (Ин. 8:24,25).

Чтобы обрести спасение, нужно верить в Иисуса – что включает веру в определенные истины о Нем. Греческий текст тут содержит явную отсылку к «Я Сущий» – имя Божие, с которым Бог открылся Моисею в Исх. 3:14. Вера в Иисуса предполагает веру в то, что Он говорил. Говорить «я верю в Иисуса, но вот эти Его слова из Евангелий не принимаю» – полная бессмыслица. Никакого другого Иисуса, кроме Иисуса Евангелий, у нас нет.

А Иисус Евангелий говорит о Себе как о Том, Кто был с Отцом прежде бытия мира (Ин. 17:5), как о Том, Кто придет судить все народы в последний день (Мф. 25), как о Том, Кто посылает Пророков (Мф. 23:34).

Рассмотрение этого учения неизбежно ставит перед нами вопрос о том, как Иисус соотносится с Отцом, как в Нем человек соотносится с Богом – и Догматы, принятые Вселенскими Соборами, на эти вопросы отвечают. Например, Халкидонский Догмат утверждает, что Иисус Христос обладает двумя природами. Он есть совершенный Бог и совершенный Человек. Эти догматы прочно укоренены в Писании – неслучайно в ходе протестантской Реформации, когда люди решительно отвергли Предание, чтобы перечитать Писание заново, они пришли к тем же догматам относительно Троицы и двух природ во Христе.

Можно ли отказаться верить в эти догматы? Можно. Но это будет означать – логически неизбежно – что вы принимаете одну из осужденных Соборами ересей, которые ничуть не менее догматичны.

Верить в Иисуса – значит верить в догматы. И любовь требует их держаться – и их проповедовать. Напомним – любовь есть желание своему ближнему блага; высшее благо есть вечное спасение; это спасение, по словам Иисуса, обретается верой в Него; такая вера неизбежно догматична.

Поэтому противопоставлять «любовь» и «догматы» – очевидная ошибка.

Это как если бы кто сказал «любовь доктора к пациенту важнее медицины». Любовь к пациенту очень, очень важна, никто из нас не хотел бы иметь дела с враждебным или равнодушным врачом – но еще меньше мы бы хотели иметь дело с врачом, который не интересуется всеми этими медицинскими догмами и полагает, что главное в медицине – быть славным, приветливым парнем.

Это очень важно – быть славным и приветливым; но опасные болезни не лечатся улыбками, сколь угодно теплыми. Они лечатся в соответствии с догмами официальной медицины. Если врач любит своих пациентов, он – именно из любви – старается изучить свою науку как можно лучше, советоваться с опытными коллегами, следить за всеми новинками. Ведь если врач не следует догмам официальной медицины, он исходит в своей работе из каких-то еще догм – а это может не лучшим образом отразиться на здоровье пациентов.

Любовь нельзя отделить от истины; ведь если любовь – это искание ближнему блага, мы должны прилагать все усилия к тому, чтобы понять, как этого блага достичь.

И Евангелие говорит, как – верой в Господа нашего Иисуса Христа, истинного Бога и истинного Человека, Который умер за грехи наши и воскрес для оправдания нашего.

Православие и мир