28 июня Православная Церковь празднует память Блаженного Августина – замечательного богослова, философа и одного из влиятельнейших проповедников V столетия.

Его путь к христианству был достаточно тернистым и нашел свое отображение в знаменитой «Исповеди». Пройдя через искушение манихейством [1], неоплатонизмом [2] и скептицизмом [3], он молитвами своей чудесной матери, святой Моники, окончательно утвердился в истинной вере и стал епископом древнего города Гиппон, на территории римской Африки.

Биография Блаженного Августина достаточно известна, и найти ее в интернете не составит труда, а потому хотелось бы остановиться на некоторых особенностях его нравственного опыта. Характерной чертой религиозного настроения большинства отцов Церкви и церковных писателей эпохи, в которую жил Августин, была объективация и безличностный характер. Проявлялось это в том, что большинство авторов, таких как святители Афанасий и Климент Александрийские, Григорий Богослов, священномученик Киприан Карфагенский и пр., ничего не говорили о себе лично. Даже аскетическая литература наполнена хвалой и благодарностью Богу за дары творения и искупления, однако без отношения к личности самого писателя. Таким образом, речь часто идет о спасении всего человечества, но не конкретно «меня».

Совершенно иной характер носят произведения Блаженного Августина. Он много пишет о собственных переживаниях, благодарит Бога за освобождение от страстей, которые были не просто грехом, но настоящим бедствием его жизни, манившим призрачными благами и не дававшим никакого удовлетворения. Ответным действием Блаженного Августина становится его любовь к Богу. Он умеет видеть промыслительную Десницу даже в самых элементарных радостях детства и выражает это в своих теплых речах, обращенных к Всевышнему: «Встретили меня утешения молока человеческого. Не мать моя и не кормилицы мои наполняли себе сосцы, но Ты давал мне чрез них пищу детства, согласно установлению Твоему и по щедротам, которые Ты распределил между всеми тварями до самого основания вещей… Все это – дары Бога моего. Не я дал себе это. Все это благо, и все это я сам. Итак, благ создавший меня, и Сам Он благо Мое, и я в восхищении перед Ним от всех благ, которыми был наделен еще мальчиком».

Когда Блаженный Августин писал «Исповедь», он четко осознавал ту черту, которая разделила его жизнь на две части: прошлое, с его противлением Богу и мрачностью греха, и настоящее, наполненное радостью нравственного, благодатного перерождения. Любовь к Господу для него – это естественный ответ на посланное прощение грехов.

Земные блага могут быть прекрасными, но они не дают успокоения души, и жалок тот, кто пытается найти в них хоть какое-то удовлетворение, забывая при этом дарованный Богом закон. Интересной является мысль Августина о том, что и в погоне за призрачным земным счастьем, с его служением страстям душа, пусть и искаженным образом, все равно стремится к Богу и старается подражать Ему. Грех здесь – извращение добродетели, но любой грех – это также и опыт, который может принести достойные плоды. «Разве честолюбие не ищет почестей и славы? Но Тебя одного надлежит почитать больше всех и славить вовеки, – пишет Блаженный Августин, – и жестокая власть хочет внушить страх, – но кого следует бояться, кроме одного Бога?.. И нежность влюбленного ищет ответной любви, – но нет ничего нежнее Твоего милосердия, и нет любви спасительнее, чем любовь к правде Твоей, которая прекраснее и светлее всего в мире… Лень представляется желанием покоя, – но только у Господа верный покой. Роскошь хочет называться удовлетворенностью и достатком. Ты – полнота и неиссякающее изобилие сладости, не знающей ущерба. Расточительность принимает вид щедрости, – но ведь все блага в избытке раздаешь Ты. Скупость хочет владеть многим; Ты владеешь всем. Зависть ведет тяжбу за превосходство, – что превосходит Тебя? Гнев ищет мести, – кто отомстит справедливее Тебя?».

То, что лишь похоже на истинное благо, душа ошибочно принимает за полезное для себя. Она не может насытиться и утолить свой голод, так как призрак считает действительностью, постоянно томится и растрачивает силы в бессмысленной погоне за земным счастьем. Блаженный Августин убежден, что до своего обращения к Христу каждый его поступок, каждое действие и каждое слово были выражением его греховности. Страстная жизнь – это время мрака, неведения и похоти, наполненное оскорблением Бога.

Диаметральной противоположностью указанного образа жизни является жизнь, возрожденная и обновленная Богом, обретшая в Нем свое успокоение. Время беззакония и духовной опасности в таком случае застывает в прошлом, а страсть хоть и не умирает окончательно, но теряет свою власть над душой. «Ты знаешь, – пишет Августин, – насколько Ты изменил меня, Ты, Который сначала исцеляешь меня от страсти, служащей моим наказанием, чтобы потом простить все прочие беззакония мои, исцелить все болезни мои, избавить от нетления жизнь мою и увенчать меня милостью и щедротами, насытить благами желание мое, Который сокрушил страхом Своим гордость мою, покорил игу Твоему выю мою. И теперь я ношу его, и оно легко для меня, потому что так Ты обещал и сделал».

Обретение Бога, здесь, на земле, и даже умение контролировать свои эмоции, мысли и чувства окончательно не избавляют душу от опасности, что требует особой бдительности и осторожности. Враг может начать действовать там, где его меньше всего ждешь. Примером тому, пишет Августин, могут быть церковные песнопения. С одной стороны, они освящены традицией и создают благочестивый настрой в слушателях, с другой – всегда остается опасность увлечься плотским удовольствием и уделять больше внимания красоте мелодии, чем содержанию текстов, от чего получается предпочтение средств цели. Еще труднее бороться с впечатлениями, поступающими от органов зрения. В таком случае ум необходимо держать в напряжении и от видимого, материального света возводить его к свету невидимому, который является источником путей праведных, вдохновений пророков и талантов художников.

Анализируя свой жизненный путь, Блаженный Августин чувствовал, что все его изменения стали возможными благодаря провиденциальной силе, любящей и благой благодати Божией. Все то, что казалось ему раньше своим собственным решением или сложившимися обстоятельствами, теперь становится действием Бога, направлявшего его к спасению. Когда обращаешься к жизни и мыслям Блаженного Августина, понимаешь, насколько этот человек был мужественней тебя самого. Каждый из нас в какой-то момент своего бытия чувствовал присутствие Бога в своем сердце, но это не привело к радикальной перемене образа жизни. Зачастую в привычный распорядок мы попросту пытаемся втиснуть церковные правила. Что же касается Блаженного Августина, то, после того как благодать коснулась его сердца, он понял, как далек от совершенства, и больше никогда не терял нравственной бдительности. Богослов ощутил величие полученных благ, что придавало ему уверенности в том, что сила Божия уже никогда его не оставит, он уверенно шел к идеалу, никогда не останавливался на достигнутых результатах. Продолжая борьбу со своими недостатками, Блаженный Августин всегда верил в торжество добра вселявшего в него надежду и уверенность в этой самой борьбе.

На опыте собственной жизни он познал, что достижение духовных благ связано с огромным напряжением сил, а счастье состоит в уверенном и спокойном обладании предметом любви. Конечно же, когда предметом любви являются здешние земные блага, то ни о каком спокойствии не может быть и речи. Мы часто жаждем успеха в этой жизни, завидуем тем, кто его достиг, при этом не замечаем, сколько людей погибает, так и не получив своих призрачных благ. Вслед за Августином мы продолжаем повторять, что уверенность и успокоение от трудов можно найти только в Боге. «Мне несносна была моя жизнь в миру, и я очень тяготился ею; я уже не горел, как бывало, страстью к деньгами и почестям, которая заставляла меня переносить такое тяжкое рабство. Всё это уже не радовало меня по сравнению со «сладостью и красой дома Твоего, который я возлюбил», – пишет Блаженный Августин в «Исповеди». Он добавляет: «Теперь же ‟годы мои проходят в стенаниях” и утешение мое Ты, Господи; Ты мой извечный Отец, я же низвергся во время, строй которого мне неведом; мысли мои, самая сердцевина души моей раздираются в клочья шумной его пестротой, доколе не сольюсь я с Тобой, очищенный и расплавленный в огне любви Твоей».

Протоиерей Владимир Долгих

Примечания:

1. «Манихейство – синкретическая религия, возникшая в III в. на Ближнем Востоке. Названо по имени своего основателя Мани (216–274/276), уроженца Вавилонии. Согласно манихейской доктрине, основу мироздания составляет непримиримая борьба двух начал – Света и Мрака. В результате битвы этих начал частицы Света были порабощены Мраком. Земля создана в области смешения Света и Мрака, и люди, души которых причастны Свету, должны помочь верховному богу, Отцу величия, освободить частицы Света и вновь отделить Свет от Мрака» (Новая философская энциклопедия: В 4 тт. Под редакцией В. С. Стёпина. М.: Мысль, 2001).
2. «Неоплатонизм – направление античной философии, сыгравшее роль связующего звена между древней и средневековой философией. Первоисточник этой философии учение Платона (ок. 427 347 до н. э.), дополненное заимствованиями из Аристотеля (ок. 384 322 до н. э.) и стоиков» (Энциклопедия Кольера).
3. «Скептицизм – филос. направление, подвергающее сомнению возможность познания реальности или какого-то ее фрагмента. С. может касаться границ знания и утверждать, что никакое знание вообще или никакое абсолютное, несомненное, полное или совершенное знание недоступно человеку» (Философия: Энциклопедический словарь. Под редакцией А. А. Ивина. М.: Гардарики, 2004).