Нам важно касаться всего, в чем присутствует Дух Святой: Литургии, Евангелия, молитвы, деятельной доброты, любви, дружбы, природы, высот мировой классики и культуры. И тогда, возрастая в свете, мы поймем, для чего ходили по миру апостолы и о чем они говорили людям.

Когда ученый сухарь пишет статью, он старается использовать как можно больше научных терминов и его не смущает, что читателей среди нормальных людей у него не найдется. Но он и не ориентируются на них и пишет в своих трудах что-то вроде «Керигма не достигла Плеромы», вместо того чтобы сказать, что проповедь была скучной. Ему кажется, что написав так, он сделал что-то великое. Потому-то известный богослов А. Шмеман замечал, что хотел бы писать для людей, а не для богословов.

Приведём по этому поводу такую историю.

Шла богословская конференция, одна из тех, где учёным языком прикрывают отсутствие опыта и огня. Темы докладов были посвящены христианской любви, но читались нудно и с обилием учёных слов наподобие: «выявляем субстанциональный предикат» или «дискурсивность паламизма». Тогда один из участвовавших в выступлении служителей Церкви послал своей милой супруге СМС с текстом из Гейне:

Тебя за столом не хватало,
А ты бы, мой милый друг,
Верней о любви рассказала,
Чем весь этот избранный круг.

И мы, узнав об этом, подумали, что этот случай и был лучшим и единственно настоящим докладом на конференции, хотя и прозвучал он не для всех, а для одних только любящих жены с мужем.

Подход апостола Луки к описанию церковной истории – это подход поэта. Его не особенно волнует точность дат и географических локаций, хотя современные историки признают, что описание всего этого довольно точно. Несомненно также и то, что круг проблем, поднимаемых в Книге Деяний, свойственен Церкви 30-70-х гг. I века. Луку интересует точность возникновения Церкви в мире. А эта точность возможна только в Духе Святом.

Лука – родоначальник церковной истории. А об этом предмете только святые могут говорить безошибочно. Если мы откроем любой обычный учебник по истории Церкви, то прочитаем в нём только о том, какие еретики возмущали народ, какие императоры чем занимались, кто был корыстолюбив, а кто глуп и т. п. Нетрудно увидеть, что всё это на самом деле не имеет никакого отношения к истории Церкви. Один из немногих толковых историков исповедник Сергий Мансуров отмечал: читая такие произведения можно прийти к выводу, что Церковь уклонилась от своего назначения на земле, но на самом деле «не Церковь уклонилась, а историки Церкви уклонились по разным причинам от изображения на должном месте того, что составляло во все века сердцевину церковной жизни». Потому что история Церкви, какой её показывает апостол Лука и какой она предстает в опыте святых отцов – это Царство Троицы, царство Духа Святого, непрерывная Пятидесятница излияния благодати на тех, кто её достоин.
Но чтоб такую Церковь увидеть, нужно самому иметь огромный опыт Бога, опыт жизни в Духе. Святой Иосиф Исихаст говорит об этом так: «Когда Христос в нас, тогда мы все видим светло. Но как только мы не имеем Христа, тогда мы всё видим криво». А святой Николай Сербский изъясняет это мудрой притчей и поясняет, что доброта дальновидна и видит самые удаленные причины, а злоба близорука и замечает только самые близкие причины. Потому злоба и птица думают, что дождь идет, когда собираются тучи, а доброта видит, что дождь идет, когда пожелает Бог…

И, как правило, взгляд историка Церкви на исследуемый предмет – это взгляд птицы, не преображенный взгляд, оперирующий множеством фактов, а не способный дать им правильную оценку и толкование, не способный вдохновить и утешить. А ведь Божий человек и Божий взгляд узнаются именно по тому, что они утешают и напоминают, что Господь – это Бог хороших финалов!

В «Добротолюбии» сказано, что только тот человек, который видит мир светлым, чистым, хорошим, пронизанным Богом и созданным для нашей радости,  видит его правильно. Эта максима святых отцов кажется чудовищной нелепостью даже большинству православных людей. Но этим и отличались святые отцы, что они имели преображенное сердце и преображенный взгляд. А в благодати мир всегда видится хорошим и светлым, а люди – драгоценными и достойными жалости.

Митрополит Вениамин Федченков рассказывает, как однажды он пришел служить вечернюю службу и когда стал совершать помазание прихожан на полиелее, то в его сердце сошла благодать и потрясла его тем, что всех стоящих в храме людей ощущал как хороших, хоть прекрасно знал, что и вот эта старушка – вреднюга, и вот тут мужичок – пьяница, а вон там – группа молодых шалопаев, но все они переживались в его сердце в этот момент через милость. И тогда он на опыте понял, почему святой Исаак Сирин говорил, что вершина христианского совершенства есть сердце милующее.

Таким предстает мир в опыте святых. И таким мы можем пережить его тоже, по мере собственной жизни для других, по мере собственной доброты.

Как-то я вёл урок по христианской этике в четвёртом классе одной общеобразовательной школы. Уже не помню тему, но где-то посередине занятия сказал, что жил когда-то философ Семён Людвигович Франк, выразивший мысль о том, что мы можем воспринимать другого как свет. Я задумался, доступно ли это детям.
– Вы меня поняли? – спросил я.
И одна девочка просияла улыбкой, обняла сидевшую с ней за одной партой подругу и сказала:
– Я это понимаю!
И всем, кто был в классе, увиделось, как она сияет...

Каждый из нас может пережить этот опыт, а по мере христианского возрастания и жить им. Ведь всё то, что мы читаем в книгах и о чем слышим на проповедях, каждый из нас может пережить по мере своей литургической жизни и по мере своей доброты. А бывает, что истины о мире открываются Богом на вырост, чтоб, как пишет Паисий Афонский, человек знал, какая вкусная наверху кондитерская.

Так, известный эмигрантский писатель Борис Зайцев в 1936 г. посетил Валаам. Зайцеву тогда жилось нелегко. Множество личных и общественных проблем мучило его. Он плыл на лодке с монахом, и вдруг Бог коснулся его сердца, и писатель ощутил, что глубже всех проблем и трудностей, недоразумений, огорчений, тревог и волнующей мировой ситуации – хорошесть. И ее не может отменить и перечеркнуть никакое зло, потому что она лежит в основании мира, в основании творений Господних. Ибо все, что в мире, «хорошо весьма»! Как сказано об этом в Библии.

Из этой радости о мире проистекало желании миссии, и апостолы шли по Римской империи проповедуя ценность доброты перед истинным Богом. А все другие смотрели на них и видели, что доброму и живущему перед Богом блаженно жить. Это было неслыханно для язычников, и теперь это неслыханно даже для большинства христиан.

Вспоминаю, как однажды после воскресной Литургии я зашел в супермаркет купить продукты. Пока я выбирал нужные, в магазин зашла старушка из того же храма, где я только что был. Мне захотелось её порадовать, и я громко воскликнул:
–  Хорошего Вам дня!
На что старушка хмуро ответила:
–  Ничего хорошего нет...
И в этом «ничего хорошего нет» не случайность, а древнейшая традиция миропонимания, согласно которой мир плохой, а люди грустны. Это понимание не имеет ничего общего с апостольским христианством. Древних православных монахов Ирландии называли «ликующие христиане», и все вокруг удивлялись их радости. Такими же были и апостолы, и многие их ученики. А ключом к такому восприятию всегда являлось постоянное участие в Литургии и деятельная доброта. Только добрый знает, что мир хороший.

В. Розанов пишет об этом явлении так: «Жизнь, которая всегда была ‟даромˮ для человека, в одном XIX столетии стала бременем; она не благословляется более, но проклинается – явление чудовищное, извращение природы неслыханное! В какие времена, среди каких гонений, в какой низкой доле человек не отшатнулся бы с ужасом от мыслей, которые высказываются теперь среди избытка, видимого покоя и довольства. Если бы лицом к лицу свести поколения, давно сошедшие в землю, с теми, которые её обитают теперь, если бы они увидели друг друга, высказались, – о, какими несчастными представились бы мы умершим людям, какими унылыми, жалкими, растерянными. Мы показывали бы им свои пищащие фонографы, пуки телефонной проволоки, желатиновые пластинки, горы рельсов и говорили бы: ‟Вот наше счастьеˮ, а они, ничего в этом не видя и только смотря в наше лицо, сказали бы: «Что вы над собой сделали, что сделали?».

Потому миссионер в христианстве – это всякий человек, в сердце которого живет Дух Святой. Такому человеку часто не нужно даже и говорить, но сам свет, распространяемый вокруг него, свидетельствует об истине того, во что он верит, что знает на опыте.

Об одном средневековом западноевропейском монахе-подвижнике рассказывают, как он однажды сказал своему ученику, что сейчас они пойдут в город на проповедь. Монах и ученик оделись соответственно случаю и пошли. Они прошли весь город из конца в конец разговаривая о чём-то, пока ученик не удивился и спросил:
– Отче, когда же мы начнем проповедовать?
На что праведник ответил:
– Мы с тобой шли и говорили о высоком, мы радовались друг другу, мы относились друг к другу с нежностью и добротой. В этом и состоит проповедь –  чтоб живущие на земле, наконец, увидели человека.
«Слова опровергаются словами, – говорит Григорий Богослов, – но чем можно опровергнуть жизнь?»

И необыкновенно знание настоящих христиан, что жить блаженно – по-настоящему жить в Боге. Потому-то на Афоне о правильности духовного пути человека узнаю́т по его способности радоваться. А радость причисляется апостолом к подаркам Святого Духа. И она невозможна без присутствия Бога в человеке.

Одна моя замечательная студентка-выпускница, а теперь уже преподаватель, прочитав повесть Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков», точно так ощутила блаженство жить. Она закрыла книгу и вышла на улицу под дождь, протягивая руки к падающим каплям. Все вокруг спешили укрыться от дождя, а она блаженствовала перед милостью Божьей и Его неслыханной красотой.

И нам важно касаться всего, в чем присутствует Дух Святой: Литургии, Евангелия, молитвы, деятельной доброты, любви, дружбы, природы, высот мировой классики и культуры. И тогда, возрастая в свете, мы поймем, для чего ходили по миру апостолы и о чем они говорили людям.

Великий Ханс Кристиан Андерсен замечал, что лучшей сказки, чем жизнь, не существует. И Книга Деяний открывает нам мир как сказку, совершающуюся на самом деле, Божью сказку, в которой Он ведет каждого доброго человека к счастью. А в предощущении этого счастья для заслуживших – тайна Господней  сказки, тайна выраженного в Деяниях взгляда на мир святых и тайная, укрепляемая Богом надежда всякого доброго человека.

Артем Перлик