— Священство — это не рядовая профессия, с четким графиком работы, после окончания которого можно жить совершенно другой жизнью. Священник должен оставаться священником с утра до вечера и с вечера до утра. 

То есть, собственно говоря, «нерабочего времени» у священника нет и быть не может. Даже когда духовное лицо находится вне храма, его поведение полностью должно определятся его высоким служением и пастырскими обязанностями. К сожалению, по разным причинам некоторые священнослужители забывают об этих принципах и позволяют себе вне храма жить другой жизнью. При этом они не просто не понимают, что это в корне неправильно, но еще и фиксируют свой досуг в социальных сетях, нередко тем самым сеют соблазн среди верующих и дают основание неверующим для недоброго отношения к Церкви.  

Понимая всю ненормальность такого поведения, священноначалие увещевает таких клириков осознать свои поведенческие ошибки и проводить свой досуг так, чтобы никому не дать повод к искушению, как и учит нас Сам Господь Иисус Христос, предупреждавший о великой ответственности тех, кто сеет соблазн (Мф.18:6). 

— Причины такого поведения бывают разные. Кто-то принял сан, не пройдя должной школы, где бы можно было сформировать духовное мировоззрение и выработать должную модель поведения, приличествующую священнослужителю. Кто-то решил быть священником, не осознав сложности этого служения, а после, не выдержав, позволил себе «расслабиться» — не быть к себе строгим, в результате чего стал вести образ жизни, неприемлемый для пастыря. У кого-то — превратное понимание свободы. Ведь и апостол Павел предупреждал, что свобода неверно понятая, может стать соблазном и причиной аморального образа жизни (1Кор. 8:9; Гал. 5:13). В любом случае, общего знаменателя причин такого поведения нет, есть одинаковые последствия: отход от принципов христианского образа жизни. 

— Нельзя сказать, что есть вещи разрешенные мирянам и не разрешенные священникам. Идеал христианской жизни для всех одинаков. Различие только в том, что за одно и то же нарушение, согласно канонической традиции Православной Церкви, прещения для священнослужителей строже, чем для мирян. Это исходит из принципа иерархического – чем выше сан, тем большие требования к моральному облику, тем выше ответственность, и  соответственно, строже взыскание. 

— Есть такие апостольские слова: «гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотью» (Иуд.1:23). По толкованию святых отцов, например, прп. Максима Исповедника, здесь речь идет об одежде, которая становится формой проявления плотского настроя жизни. Такая одежда как бы нацелена на то, чтобы вызвать страсти, похоть. Конечно, не вся светская одежда такова. Но если христианин под предлогом модности, брендовости носит одежду, что принято называть, вызывающую, то это совершенно неправильно и для мирян, и еще в большей мере для священнослужителей. 

В принципе, духовенство должно постоянно ходить в одежде, соответствующей своему сану (подрясник, ряса). Это прежде всего вызвано тем, что священник везде, во всех ситуациях и всеми должен восприниматься как духовное лицо. Постоянное ношение пастырями клерикальной одежды имеет очень сильные миссионерские последствия. 

Во-первых, далеко не все люди ходят в храм, многие стесняются подойти к священнику, но в ситуации, когда священника в подряснике увидят на остановке или идущего по улице, эти люди чувствуют себя в каком-то смысле более уверенно и подходят к священнику, что-то спрашивают, просят помолиться. Есть немало случаев, что именно встреча священника на улице стала дорогой к храму. 

Во-вторых, в советское время по понятным причинам священнослужители не имели возможности носить везде, как вы выразились, «профессиональную одежду». Это привело к состоянию, в котором священнослужители рассматривались как насельники какого-то православного гетто, за пределами которого они не должны быть опознаваемы как духовные лица. Однако сейчас мы имеем возможность ходить везде в подряснике, и должны так поступать. Так это позволит всем окружающим осознать, что Церковь — это не что-то далекое, за высокими стенами, не имеющее точек соприкосновения с внешним миром. 

Обществу следует осознать, что Церковь — близко, что священник — человек, к которому можно свободно подойти, заговорить, спросить.  Преодоление отчуждения между Церковью и гражданским обществом, которое до сих пор еще является не изжитой частью советского прошлого, лежит в большей мере на священнослужителях. Поэтому вопрос о кодексе поведения клириков за пределами храма должен однозначно решаться в пользу необходимости священнику везде вести себя и выглядеть как духовное лицо. 

Касательно близости к народу, то такое отношение достигается не светским костюмом, а доступностью и простой в общении.