Быть христианином непросто, но насколько же сложнее быть христианином во враждебном и совершенно чужом обществе!

Наш народ, да и мы все привыкли к тому, что во время больших христианских праздников государство установило выходные дни, что христианские традиции так или иначе оказывают влияние на нашу жизнь, что на улице нет-нет да и попадет в поле зрения купол православного храма. Мы даже не представляем, каково это быть христианином в ментально, культурно, духовно совершенно чуждом обществе. И это не говоря о возможности вести какую-то миссию. Но был в истории Русской Церкви совершенно уникальный человек, который умел проповедовать Евангелие так, как никто другой. Речь о равноап. свт. Николае Японском, день памяти которого Православная Церковь чтит 16 февраля.

Только представьте, как можно потратить целых восемь лет упорного изучения японского языка и культуры, не имея никаких материальных и политических оснований надеяться, что когда-то ты сможешь хоть слово сказать чужеземцам о Христе. Очевидно, что свт. Николай свои надежды связывал не с земными возможностями. В город Хакодатэ будущий святитель прибыл в составе консульства в 1861 году. Это сейчас Страна восходящего солнца открытая и развитая, но совершенно иначе было в конце XIX – начале ХХ веков. Всё японское общество, ощетиниваясь, с недоверием смотрело на иностранцев, а христианство так вообще было под официальным запретом: «Тогдашние японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на христианство как на злодейскую церковь, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи», – вспоминал святитель. Но, с другой стороны, это были идеальные условия для познания такой непривычной русскому человеку культуры. «Приехав в Японию, я, насколько хватало сил, стал изучать здешний язык, – пишет владыка, – много было потрачено времени и труда, пока я успел присмотреться к этому варварскому языку, положительно труднейшему в свете, так как он состоит из двух: природного японского и китайского, перемешанных между собою, но отнюдь не слившихся в один».

Многие, наверное, знают историю о том, как первое крещение японца свт. Николай совершил в 1868 году. Дело это было рискованное, ведь христианство всё еще оставалось запрещенной религией. Шутка ли, обратить ко Христу потомственного самурая, синтоистского жреца и превосходного фехтовальщика. То был Такума Савабэ, получивший в крещении имя Павел. За ним последовало и двое его друзей. Эти первые духовные чада тогда еще архим. Николая в будущем стали его верными помощниками, а двое из них даже приняли сан.

Вообще, когда знакомишься с историей и организацией японской миссии, в особенности с воспоминаниями ее участников, в первую очередь самого святителя, то невозможно избавиться от чувства, что ты прикасаешься к первым векам христианства. Здесь всё такое чистое, открытое и искреннее. Здесь нет напыщенности, показательной важности, надменности и прочих недостатков, к сожалению, неизбежно присущих отдельным священнослужителям, в государствах, где Церковь сильно сближается с властью. Даже когда японская миссия значительно разрослась, в описании христианских общин чувствуется какая-то близость, видно, что молодые христиане очень дорожат своей верой. Так и получается: пастыри под стать пастве, а паства под стать пастырям.

Распорядок дня свт. Николая был покруче уставов некоторых монастырей. Иногда удивляешься, как человек вообще мог всё это вынести, при этом сохраняя и приветливость, и бодрость, и возможность уделить время каждому нуждающемуся. Организационному таланту святителя позавидовали бы даже многие современные логисты, а ведь у него было всего-навсего перо, чернила, бумага и невероятная воля. Святой Дух действительно обитал в этом удивительном человеке. Мы привыкли к золотым куполам и пышным росписям храмов, а как радовался святитель, когда обретались деньги на строительство хотя бы небольшой православной церквушки. Уже на склоне лет, находясь в больнице с «букетом» нажитых болячек, свт. Николай как ребенок вскочил с постели только от одной новости, что кто-то в далекой России пожертвовал средства на возведение храма в Киото. Столько трудов и столько внимания людям, притом что даже в больничной палате святитель не переставал заниматься переводом на японский язык богослужебных книг и Священного Писания.

Мы можем только представить, как разрывалось его сердце после начала Русско-японской войны 1904–1905 гг. К этому времени уже тридцать лет развивалось его миссионерское дело: было создано немало общин, организована работа катехизаторов в городах и поселках, а практически всё духовенство состояло из местного населения. Японские газеты и прочие тогдашние СМИ начали, как бы сейчас сказали, информационную кампанию против «русского агента». В чем только не обвиняли святителя: и в шпионаже, и в подготовке покушения на императора, и в хранении оружия, и в сокрытии разведчиков, и во многом другом. Но владыка Николай сумел не просто сохранить статус quo, его авторитет был настолько велик, а жизнь настолько праведна, что клевета к нему попросту «не липла». Святитель был строг к самому себе и к окружающим. Есть воспоминания о том, что не все могли выдержать присутствия рядом такой «скалы», но вот прекрасную, расставляющую все точки над «і», характеристику владыке дает японский ученый профессор Наганава: «Крепок телом, непреклонной воли, силен в учении, благодаря отцовскому воспитанию почтителен и уважителен, крепок духом, преодолевает эгоизм, характера твердого и выносливого, мужествен и непоколебим, как воин… В самом деле, похоже, что он имел характер строгий и резкий, но разве бы смог обыкновенный человек в чужой стране голыми руками приобрести свыше 30 тысяч верующих… не будет преувеличением сказать, что по сравнению с Николаем не было человека, имевшего столь верных последователей среди японцев».

О свт. Николае Японском писать можно очень много. Только подробный разбор одного его жития займет не один десяток, а то и сотню страниц. И это не говоря о его дневниках, письмах, воспоминаниях современников, путевых записках катехизаторов и миссионеров. Очень красочная и необычная история Японской Церкви. Знакомясь со всем этим богатством, ты будто погружаешься в другой мир. Но, наверное, стоит сказать, что проявлением высшей признательности трудам и подвигу свт. Николая является не только прославление его в лике святых, но и огромный венок с благодарственными надписями, присланный лично от императора Японии на похороны владыки, который с гордостью за своего пастыря и со слезами на глазах несли японские православные христиане.

Протоиерей Владимир Долгих