О первом дне Покаянного канона.

Наконец насупила святая Четыредесятница. Впереди нас ждет большой путь. Мы набираемся сил, терпения и желания хорошенько потрудиться, но люди мы ленивые, особенно в отношении духовной жизни, потому Церковь помогает нам скорее преодолеть раскачку и, наконец, начать делать что-то конкретное. Этим «конкретным» и является Великий покаянный канон свят. Андрея Критского.

К тексту канона мы еще вернемся, а сейчас мне хотелось бы сказать вот о чем. Пост – это всегда ограничения: продуктовые ли, в удовольствиях ли – но ограничения. Любые ограничения, особенно в духовной жизни, требуют немалых трудозатрат, а потому нам их несильно хочется на себя накладывать. Всегда будет проще в одиночку перекопать гектар земли или разгрузить машину кирпича, чем хотя бы полчаса внимательно, неспешно и сосредоточено помолиться. Это признак нашей глубокой испорченности, а потому пост мы практически всегда воспринимаем в отрицательных категориях. Правильно поймите меня: не в плохих, а именно в отрицательных, т.е. нельзя делать то, нельзя делать это. Все постовые запреты и ограничения – лишь внешний, формальный слой, но есть в посте нечто более глубокое и важное, без чего правила действительно становятся лишь отвлеченной, безжизненной формальностью.

Этой важной неотъемлемой частью всего покаянного пути является, как писал отец Александр Шмеман, тихая, светлая печаль. Постепенно она разрастается и заполняет всю атмосферу поста. Да, мы грешны, да, мы глубоко больны злом, но мы и становимся на борьбу со всеми нашим пороками ради радостной цели, ради восстановления утраченного общения с Богом, ради стяжания любви. А ведь именно цель во многом определяет наши внутренние мотивы, задает ритм духовной жизни. Нам горько от того, что человечество утратило блаженство, разорвало связь со Своим Творцом, с Источником бессмертных благ. Нам должно быть горько от того, что каждый из нас, своими собственными поступками только усугубляет и так немалую пропасть, разверзнувшуюся между Богом и человеком, но у нас есть возможность вернуться. Без покаяния, без пролития слез возвращение невозможно, но само по себе – оно лишь путь, пройдя который мы войдем в радость Отца Небесного (Мф. 25, 21).

Канон свят. Андрея Критского буквально пропитан горечью, однако есть в нем и та светлая печаль, без которой все постовые усилия утратили бы свое значение. «Пресущественная Троица, Которой мы поклоняемся в одном Существе, сними с меня тяжкое бремя греховное и по Своему милосердию, даруй мне слезы умиления», – слышим мы в первой песни. От чего могут пролиться слезу умиления? Не от того ли, что Бог, только на основании нашей искренней раскаянности, одним Своим мановением может снять весь тот груз зла, который мы постоянно таскаем с собой.

Великопостные богослужения довольно монотонны, они длиннее обычного. В будние дни мы привыкли отдыхать после трудового дня, но в посту, мы себе позволяем эту слабость намного реже. Как бы ни устали, мы все равно идем в храм, пытаемся сосредоточиться на словах молитвы, кладем поклоны – и все ради того, чтоб в такой неспешности ощутить глубину происходящего, проникнуться печалью о собственной жизни, но печалью ведущей к Свету вечности. «Воззри на меня Боже, Спаситель мой, милостивым Твоим оком и прими мою пламенную исповедь, – слышим мы слова свят. Андрея и чуть далее он продолжает – отобразив в себе безобразие моих страстей, сластолюбивыми стремлениями исказил я красоту ума». С одной стороны мы видим указание на безобразные страсти, с другой – на искаженную красоту ума. Безобразие только и возможно когда есть Образ и исказить что-то можно только тогда, когда есть чему искажаться.

Покаяние – это восстановление, врачевство, возможность залечить раны даже без рубцов. Любое тяжкое увечье тела никогда не проходит бесследно, до конца жизни оно будет напоминать человеку о себе. Но с любящим Богом все иначе. Тот урон, который человечество нанесло себе грехопадением и который продолжает наносить все новыми и новыми преступлениями не сравнится ни с какой болезнью и ни с какой травмой. Последствия его ужасны – это смерть. «Моисеева рука да убедит нас, душа, как Бог может убелить и очистить прокаженную жизнь», – говорит свят. Андрей в шестой песни, отсылая нас к событиям, где кисть пророка побелела от проказы, когда он ее засунул за пазуху, и точно таким же действием тотчас исцелилась (Исх. 4, 6-7). Здесь мы видим указание на чудодействие и всемогущество Божие, способные излечить всякого кающегося грешника, а потому, продолжает обращаться к душе творец канона: «Не отчаивайся сама за себя, хотя ты и поражена проказою». В седьмой песни свят. Андрей прибегает к примеру царя Давида. Он подчеркивает, что тот совершил страшный двойной грех, к прелюбодеянию присоединив еще и убийство Урии, но вскоре принес искреннее раскаяние, видим свидетельством которого стал 50 псалом. А что мы? А мы, даже и понимая, что Господь всегда готов простить нас, не спешим плакать о своих преступлениях. Но возможность на исправление пока сохраняется, надежда пока никуда не девается и придает нашей печали о грехах ту самую «светлость»: «Везомый на колеснице Илия, взойдя на колесницу добродетелей, некогда вознесся как бы на небеса, превыше всего земного; помышляй, душа моя, об его восходе», – как напоминание о вечной жизни звучит в восьмой песни канона.

Господь никого не насилует, тот, кто захочет, останется в смерти навечно, но для кающегося грешника Он приготовил лекарство «рассасывающее» любые «рубцы», как бы велики они не были: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9).

В третьей песни свят. Андрей напоминает нам о трагической и страшной участи Содома. Это свидетельство справедливости и правосудия Божьего. Беззаконие целого города не осталось ненаказанным, праведный Господний гнев ждет каждого человека, упорствующего в своих страстях. Но мы должны помнить, что Бог еще и милосердный. Это Его милосердие и дает нам надежду на исправление, заставляет хоть «наощупь» но все же двигаться в строну вечности и взывать: «Ты – Пастырь Добрый, отыщи меня – агнца, и не презирай меня, заблудившегося». Видите, какая чудесная для нас новость! Не только мы ищем Бога, но и Он ищет нас.

Давайте снова, в очередной раз, вслушаемся в слова покаянного канона. Величие его, пожалуй, в том и заключается, что он не только наполнен глубокой скорбью о порочности нашей жизни, не только слезами покаяния, но и той светлой печалью, без которой невозможно возвращение к утраченной блаженной Божественной вечности.

Протоиерей Владимир Долгих