В продолжение разговора о дружбе, ее христианском понимании, игумен Нектарий (Морозов) размышляет над непростыми вопросами: кого считать своим другом; что делать, если теряешь друзей после воцерковления; можно ли с друзьями ругаться; как вести себя, если в дружбе наступило охлаждение.
На мой взгляд, всегда, когда мы сталкиваемся с тем, что у человека нет друзей, это основание для того, чтобы задуматься, как же этот человек живет, если, проживая годы и десятилетия, он не находит никого, кто был бы близок ему и кому был бы близок он. Ведь это значит, что ему не интересны люди, что он скуп на теплые чувства по отношению к кому бы то ни было, не способен на жертвенность. На самом деле, это — совершенно не естественно, это — некая патология. С другой стороны, сегодня практически у всех современных людей есть какие-то внутренние надломы, неправильности: какая-то детская травма, неправильное развитие, ложные представления, сформированные средой.
Но надо однозначно для себя понять: если у меня нет друзей, то это не норма, а отклонение от нормы. Это болезнь, которую нужно обязательно лечить.
Я убежден, что интереснее человека и прекраснее человека не существует ничего. Если бы Господь считал иначе, то Он бы не пришел на землю ради человека и не распялся бы ради него. Получается, Господь в человеке находит что-то настолько глубокое, прекрасное и вместе с тем, не побоюсь такого слова, настолько интересное, что человек оказывается этого достоин при всём своем недостоинстве. И если мы не можем этого разглядеть в людях, то мы, по большому счету, и Богу чуждыми остаемся. Если для Бога самым важным оказывается человек, а для нас человек не важен, то какие же мы после этого христиане?
Другое дело, что по своему складу люди бывают способны на разную степень близости. Кто-то очень общителен, для всех открыт, и совершенно не боится никаких травм, или обид, или предательств, ничего, потому что на самом деле это всё — некая данность окружающей нас жизни. А кто-то, например, менее общителен от природы, и даже в силу склада нервной системы ему трудно общаться с большим количеством людей.
При этом есть такие друзья, за которых ты, может быть, в состоянии отдать жизнь и которые за тебя в состоянии отдать жизнь. А есть просто те, с кем ты близок, с кем вас что-то связывает, роднит, но столь близких и тесных взаимоотношений нет.
Мы можем встречаться, приятельствовать, сходиться с разными людьми, но дружба возникает тогда, когда есть некая фундаментальная основа. Даже если у человека не один, а несколько друзей, с каждым из них будут отношения неповторимые, не похожие ни на какие другие. И в этом, безусловно, есть какая-то тайна, что-то удивительное и совершенно прекрасное — в самом зарождении дружбы, в ее развитии. И очень важно потом ее не утратить, не дать ей изжить себя.
* * *
К сожалению, приходится довольно часто слышать, что воцерковление приводит к разрыву отношений с прежними друзьями. На мой взгляд, это совершенно противоестественно. Став христианами и обратившись к Источнику любви, то есть к Богу, потерять способность любить тех, кого мы любили — это какой-то нонсенс. Более того, люди могут чем-то в нас тяготиться — нашей вздорностью, гордостью, тщеславием, упрямством, вспыльчивостью и прочее, прочее, но, когда человек приходит в Церковь, он же должен начать меняться — становиться лучше, и то, что друзей в нем тяготило, должно постепенно сходить на нет, в том числе и ради них. Эти перемены, должны быть таковы, чтобы и мы больше любили, и в итоге нас больше любили.
Но возможно и другое: бывает так, что дружба является не реальной, а кажущейся, то есть зиждется на каких-то ложных основаниях — на общности греховных интересов, общности греховной жизни. И когда христианство эту основу из нашей жизни устраняет, тогда оказывается, что больше этим отношениям не на чем держаться. Надо понять, что, когда люди вместе ходят на футбол, вместе пьют, вместе гуляют, вместе кого-то бьют — это вовсе не дружба, а просто некое объединение по принципу стаи, когда их связывает не лучшее, что есть в человеке, а худшее. Вот эту ложную дружбу христианство, безусловно, разрушает.
Опасным с этой точки зрения является, конечно, период неофитства, когда человек совершает порой совершенно неразумные действия, но лишить друзей его может не воцерковление и не христианство как таковое, а именно эта неразумная ревность. Чего происходить, безусловно, не должно.
У аввы Дорофея есть гениальная схема: круг, в центре которого Бог, и люди, которые, приближаясь к Богу, приближаются друг к другу. Не иначе, а именно так. И к этому хочется еще добавить то, о чем, может быть, авва Дорофей не говорит: когда ты приближаешься к Богу, а твой друг не приближается, ты всё равно вместе с тем приближаешься к нему. Хотя в схему круга это может уже не укладываться, но это на самом деле так, потому что ты к этому человеку уже начинаешь относиться не просто как к кому-то, с кем тебя случайным образом связала жизнь, а понимаешь, что этот человек, твой друг — это дар Божий тебе. И ты этот дар должен сохранить, и теперь ты обладаешь иной мерой ответственности по отношению к нему. И пусть он не пришел еще в Церковь, как ты, но ты тем не менее либо должен ему постараться помочь прийти в Церковь, либо, если это не получается, не тащить в храм на аркане, а всё равно любить его и молиться о нем.
Нигде мы не находим указания, что нужно родных и близких оставить за порогом своего дома или за бортом своей жизни, просто потому, что ты пришел к Богу, а они не пришли. Хотя, к сожалению, нередко человек начинает упираться мысленным взором в слова «и враги человеку домашние его» и считает почему-то, что это он получает право быть для них врагом, а потом это правило переносит и на друзей: они больше не друзья, потому что они Богу не друзья… Конечно, это опять-таки совершенно ложное представление.
* * *
Как я уже сказал, в наше время людям трудно бывает понять, являются ли те или иные отношения настоящей дружбой или это — некая подмена. Порой один человек считает другого своим другом и чувствует по отношению к нему теплоту, любит его, но это оказывается не взаимным.
Если ты в человеке что-то видишь и к нему тянешься и считаешь, что ты для него являешься другом, а он для тебя не является, то из такой дружбы ничего не получится, как ничего не получится из брака, в котором один супруг любит, а другой «терпит» эту любовь. В таких отношениях есть какая-то ошибка. Потому что если бы в этом человеке было действительно то, что ты в нем, как тебе кажется, видишь, он бы откликнулся. А раз он не откликается, значит, ты что-то придумал в нем такое, чего в нем на самом деле нет. И опять-таки ты по-христиански должен его любить, просто как человека, но не должен пытаться создать некую модель дружеских отношений, в которых ты дружбу поддерживаешь, а другой человек просто с этим примиряется. Потому что тут недалеко и от навязывания себя другому человеку, и от требования, чтобы он к тебе относился каким-то определенным образом или по крайней мере симулировал это отношение. Настоящая дружба всегда взаимна, как взаимно сближение железа и магнита.
* * *
Люди порой задаются вопросом: как пережить предательство? Прежде всего, важно понять, что предательством является, а что нет. Одно дело, человек ради того, чтобы в какой-то ситуации тебя обойти и обыграть, понимая, что вы являетесь конкурентами в какой-то области, совершил некий обдуманный, целенаправленный поступок, посредством которого причинил тебе зло: оклеветал тебя, подставил, подвел под уголовную ответственность, лишил средств к существованию и т.д. Другое дело, когда человек проявил малодушие в какой-то ситуации, испугался, ему не хватило твердости и мужества или же он не смог пренебречь своими интересами и пренебрёг твоими. Это всё воспринимается как предательство, но это нельзя назвать все же подлостью и злым умыслом. Здесь нужно понять одну вещь: он это сделал не по отношению к тебе, потому что, когда он это делал, он, может быть, о тебе даже и не думал — он просто думал о себе, и его любовь к самому себе затмила все прочие любови. Можно обидеться, можно его из своей жизни вычеркнуть, а можно задаться вопросом: не бывало ли и со мной ситуаций, когда я, если и не поступал также, но был готов поступить или колебался? И когда ты задумаешься, то, скорее всего, хотя бы что-то из этого в себе найдешь. И тогда появится способность и понять, и простить этого человека, и, может быть, дать ему место в своей жизни. А может быть, уже не давать, потому что порой, когда мы позволяем человеку вновь и вновь такие действия совершать, мы его развращаем таким образом.
Но, безусловно, за самим собой права на такую слабость нельзя оставлять и нельзя ее допускать.
* * *
Случается, что твой друг вдруг начинает удаляться, и ты не можешь понять, в чем причина, и за собой не чувствуешь никакой вины. Правильно ли будет попытаться как-то прояснить ситуацию, выяснить отношения или нужно его отпустить?
Дело в том, что человек может меняться в течение своей жизни: отходить от себя самого или наоборот идти к себе. Происходит некая переоценка, и порой человек начинает удаляться, в том числе, и от тех, кто были его друзьями, потому что он уже другой. И это может разрушить дружбу. Но чаще всего, когда у человека были действительно настоящие друзья и он от них отходит, отринув и презрев эту огромную ценность, то, скорее всего, в его жизни происходит что-то не очень хорошее. Поэтому, если он для тебя дорог, то ты обязательно постараешься понять, что с ним, и помочь ему. И, безусловно, надо попытаться человека вернуть и согреть, и, может быть, какое-то время потерпеть, и, вроде бы отпуская его, в то же время сердцем не отпускать, а надеяться на то, что он вернется. А порой нужно будет, образно говоря, совершить за ним то же путешествие, которое совершала Герда за Каем в известной сказке «Снежная королева».
А может происходить и иная вещь. Человек порой стремится к карьерному или финансовому преуспеянию и, всем сердцем желая этого достичь, может по дороге свое сердце просто потерять, как в еще одной замечательной сказке — «Холодное сердце» Вильгельма Гауфа, где главный герой променял свое живое сердце, способное любить, радоваться, сострадать и проявлять милосердие, на успех и материальное богатство. И очень важно, чтобы рядом оказались люди, которые постараются окаменевшее и замерзшее сердце друга оживить, дадут ему такой шанс, не уйдут из его жизни. Потому что если они уйдут, то не будет ради чего себя к жизни человеческой, в полном смысле этого слова, возвращать.
Вступать ли в объяснения, когда ты видишь, что твой друг поступает нехорошо? Если умолчать, то он может поступать так раз за разом, и ты его просто потеряешь. Поэтому, безусловно, в какие-то моменты нужно садиться и говорить. Но тут очень важно, как к этому подходить? Не в тот момент нужно говорить, когда ты возмущен и тебя разбирает желание устроить разбор полетов, а когда ты успокоился, помолился, чтобы состоялся такой разговор, который действительно пользу принесет, а потом садишься и говоришь: ты знаешь, меня очень расстраивает то-то и то-то. Но очень важно, чтобы это не прозвучало как обвинение, тогда человек, вероятно, откликнется. А может и не откликнуться, а перейти в глухую оборону, в нападение, и в таком случае нужно просто спустить это всё на тормозах и отойти. А бывают ситуации, когда приходится сказать: знаешь, ну это уже просто ни в какие ворота не лезет – либо так, либо так! И, возможно, даже потребуется какую-то, как говорится, паузу взять в отношениях. Само собой, для христианина эта пауза должна быть наполненной: переживаниями о человеке, молитвой о нем и о том, чтобы Господь помог правильно поступить. И бывает так, что ты в течение этого времени молишься и вдруг понимаешь: всё, что ты думал, неправильно, и причина не в нем, а в тебе. И вдруг всё разрешается самым благополучным образом.
Можно ли с друзьями ругаться? С одной стороны, вроде бы ответ очевиден, а с другой стороны, есть реальная жизнь, в которой порою конфликты происходят, и люди в пылу ссоры могут друг другу каких-то резких слов наговорить, но при этом они друг друга по-настоящему любят и могут друг за друга жизнь отдать, и не допустят предательства и подлости. И я считаю, что страшны не конфликты как таковые, которые сами по себе, конечно, нехороши, главное, чтобы люди были искренними по отношению друг к другу. И бывает даже так, что как раз искренность и откровенность эти конфликты отчасти и обуславливают. Безусловно, с этим надо бороться, но в то же время не стоит считать, что размолвки и ссоры являются каким-то препятствием для дружбы. Они сиюминутны и преодолимы. Это тоже очень важно знать для того, чтобы не терять людей и самому не теряться.
* * *
Вообще, дружба предполагает, что ты отдаешь: отдаешь то, чем обладаешь — тепло, свет, который в тебе, если он есть, конечно, душевную энергию, силы и… раскрываешься. Вот эти два момента — отдаешь и раскрываешься. Для современного человека и то и другое трудно, потому что страшно. Поэтому дружба предполагает некий риск — совершенно осознанный, на который нужно идти без какой-то внутренней опаски. Иначе ты никогда не узнаешь других людей и ни с кем не подружишься по-настоящему.
И не надо бояться, что тебя ранят. К этому надо относиться гораздо более легко и великодушно: просто как к некой рабочей ситуации, как к приобретению опыта. И, безусловно, надо изживать свою собственную обидчивость, свою ранимость, словом — надо поменьше с собой носиться. И очень важно, общаясь с другими людьми, понимать, что человек слаб, во многих отношениях неверен, и если этот человек тебя подведет или даже предаст, то это ожидаемо. А вот если он всего этого не сделает, то это чудо.
Мне вспоминается патериковый пример. Когда одному старцу рассказывали, что такой-то пал, а тот что-то натворил, он ответил: «Слушайте, зачем вы мне об этом рассказываете? Что в этом удивительного? Это происходит сплошь и рядом, это обыденность. Вот когда кто-то не падет, от того удержится, этого избежит — вот об этом говорите, потому что это чудо».
К этой обыденности надо быть готовым, а когда мы сталкиваемся с тем, что гораздо лучше наших ожиданий, за это надо просто благодарить Бога.
