Говорят, сегодня на наших глазах, а частью и при нашем непосредственном участии, творится история. Церковная, во всяком случае.

Потому, наверное, ни о чём сейчас так много не говорят в Церкви, как о её будущем. Причём везде: дома и в храмах, в церковных дворах и в пономарках, в соцсетях и в алтарях, в монастырских келиях и в кабинетах епархиальных управлений. А завтра будут говорить уже официально – на собрании епископов, духовенства, монашествующих и мирян. Собственно, грядущее собрание и натолкнуло меня не определённые размышления, о которых в другое время я предпочёл бы промолчать. Но, видно, не даром сказал Премудрый, что всему своё время, в частности «время молчать и время говорить» (Еккл. 3:7). Что ж, поговорим.

В сложившейся сейчас ситуации многие видят проблему нашей Церкви в настоящем каноническом статусе, дескать, у нас война с Россией, а у вас единство с Русской Церковью (говорят, правда несколько иначе, однако глупостей о том, что УПЦ находится в подчинении РПЦ, я повторять не стану, поскольку быть частью некоей общности и быть у неё в подчинении совсем не одно и то же и не видеть этого может либо абсолютный дилетант, либо неразборчивый в средствах недоброжелатель). Выход из такого положения кажется очевидным – покинуть структуру Русской Церкви, отказаться от широкой автономии в составе последней в пользу автокефалии. На мониторе, как и на бумаге, всё это выглядит гладко, логично и почти что просто.

А в жизни? А в жизни перво-наперво следует задуматься о том, что не так сложно провозгласить автокефалию, как сложно остаться при этом канонической церковной общностью, сохраняющей евхаристическое общение с Поместными Церквами и обладающей субъектностью в мировом православии. А то ведь может случиться так, как с Американской Церковью: уже более как полвека минуло с той поры, когда РПЦ даровала её автокефалию, но все остальные Поместные Церкви как видели в ней митрополию РПЦ, так и видят до сих пор.

Однако же, будем оптимистами и предположим, что Русская Церковь, учитывая реалии времени, предоставит УПЦ автокефалию. Что дальше? Будет ли достигнут по этому поводу консенсус Поместных Церквей? С чьей стороны мы можем ждать признания нашей автокефалии? Может, со стороны наиболее дружественных РПЦ Антиохийской, Сербской и Чехословацкой?

Может, да, а может, нет. Зато мы точно знаем, с чьей стороны наша автокефалия точно не дождётся признания: Константинополь, Александрия, Афины, Кипр. Есть на этот счёт у кого-то сомнения?

Продолжим. Об умении Иерусалимской Церкви выжидать и не принимать решений, не касающихся непосредственно её, знают все. Предполагать, что Албанская Церковь поведёт себя иначе, тоже особых оснований нет. В сторону Болгарской и Грузинской Церквей я бы также особо не смотрел: ни для кого не секрет, что для них на сегодняшний день собственные внутренние дела поважнее будут. Остаются Польская и Румынская Церкви. Как они отнесутся к автокефалии УПЦ, неизвестно, однако, на мой взгляд, очевидно, что в авангарде процесса мы вряд ли увидим именно их.

Но даже если всё пройдёт наилучшим образом и церквей, признающих УПЦ автокефальной, в итоге будет больше, чем тех, кто признаёт ПЦУ, вы всерьёз думаете, что отношение к нам в обществе изменится? Или упрёки в том, что наша автокефалия получена из рук Московского патриарха, будут качественно отличаться от упрёков в том, что мы являемся частью возглавляемой им Церкви?

И всё же это был оптимистичный сценарий. И, несмотря на отсутствие в нём всякой радужности, существует сценарий пессимистичный. Это – путь раскола. Не пугайтесь. Не раскола ради раскола, а раскола ради признания в будущем. Как сказал мне в беседе один батюшка: «Назовите хотя бы одну автокефальную Церковь, которая получила бы автокефалию, не пройдя через раскол».

Итак, раскол. Односторонний выход из состава РПЦ, самостоятельное провозглашение автокефалии. Нет никакого сомнения, что евхаристическое общение с нами прервёт далеко не только Русская Церковь. Константинополь, Александрия, Афины и Кипр тоже навстречу нам объятий не распахнут –даром они, что ли, ПЦУ признавали? В итоге мы останемся сами по себе. Независимыми от РПЦ, независимыми от Поместных Церквей, независимыми от здравого смысла. Да, может быть, когда-нибудь нашу автокефалию и признают. Не при нашей жизни, понятное дело. Только многим ли хочется жить и умереть в расколе ради того, чтобы наши дети или внуки имели каноничную автокефальную Украинскую Церковь? Лично вы к этому готовы? Я – нет.

Впрочем, и это ещё не всё. Главное ведь не в том, в каком каноническом статусе будет существовать наша Церковь в дальнейшем. Главное – кого этот статус сегодня заботит больше всего и под чьим давлением мы пытаемся сегодня строить наше будущее. На Церковь давит, прежде всего, общество. Общество светское, к самой Церкви отношения не имеющее и в вопросах внутренней жизни Церкви не разбирающееся. Не обольщайтесь, думая, что причина такого отношения общества к нам в нашем каноническом статусе, в нашем внутреннем устройстве или в нашей деятельности.

На самом деле главная причина в элементарном непонимании того, что есть Церковь. Не за принадлежность к Русской Церкви нас сегодня притесняют, гонят и терроризируют. Церкви не могут простить её инаковости, того, что её невозможно встроить в политический контекст, заключить в рамки идеологии, поставить на службу государству или обществу. «Ищете убить Меня, потому что слово Моё не вмещается в вас» (Ин. 8:37). Так Спаситель объяснил причину ненависти иудеев к Себе, и эти же слова объясняют причину неприятия Церкви обществом. Мы неприемлемы оттого, что непонятны. Однако стать понятными обществу мы сможем, только если перестанем быть Церковью Христовой.

Возможно, общество и само этого не понимает, но это так. И потому путь уступок обществу ради того, чтобы оно не отторгало нас, – это путь в никуда. Хорошо, сегодня, сообразуясь с запросом общества, мы провозгласим автокефалию. Думаете, общество успокоится? Как бы не так!

Это в наших глазах данный шаг будет шагом навстречу, в глазах общества он будет выглядеть проявлением слабости, а слабых, как известно, бьют. И бьют не потому, что слабый виноват, а потому, что слабый слаб. Так что на смену одним требованиям придут другие. И нас, уже независимых и ни с какой Москвой связи не имеющих, спросят и о языке богослужения, и о русских святых в календаре. Что там ещё не нравится обществу? О словосочетании «раб Божий», например, спросят. Оно всё, понятно, вещи как бы второстепенные. Пожертвовать этим, возможно, и несмертельно. Но ведь и на этом никто не остановится.

Вы никогда не задавались вопросом, как отреагирует «громада» на те или иные слова в проповеди? Зададитесь. Вы считаете, что вопросы пастырской практики касаются только вас? Это легко поставят под сомнение.

Вот, например, в обществе считается нормальным сожительствовать так называемым гражданским браком (без регистрации), так как же вы можете запрещать таковым быть крёстными? Если родители так решили, то это их право и нечего на него посягать. Или пришёл кто раз в год на исповедь, что бы он там не исповедовал, не в твоей, поп, власти допустить или не допустить к чаше («здравствуй, Бог, это же я пришёл»!), твоё дело молитву прочитать и причастить.

Да, кстати, у вас никакие активисты ещё не интересовались суммами в церковной кассе, не требовали отчёта о расходах и доклада, на какие шиши батюшка автомобиль приобрёл? Будут. А что? Общественный контроль. Прямая демократия. Не нравится? Что ж, вам не преминут указать направление.

Знаю, мне можно возразить, что сейчас на кону существование Украинской Церкви как таковой. Так я с этим и не спорю. Только вот ведь какое дело: пойдя путём уступок обществу, мы, несомненно, сохраним церковную организацию, но что тогда в ней, в этой организации, останется от Церкви Христовой? Да, она будет существовать и функционировать. И мы сможем в ней служить, действовать, волонтёрить, затевать разнообразные «движи», да и много чего ещё сможем. Только сможем ли мы в ней жить и спасаться, так, как можем сейчас в УПЦ?

Собственно, к этому я и веду: мы спасаемся в Церкви. Забвение этого очевидного факта, подмена его стремлением спасать Церковь могут привести к тому, что мы, движимые самыми что ни на есть благими намерениями, сделаем то, с чем до сих пор безуспешно пытались справиться враги УПЦ. Они не смогли, а мы сможем. Не страшно? Впрочем, те, кто уверен, что лучшее средство от головной боли – гильотина, тоже имеют право на свою точку зрения. В том числе и в Церкви.      

Протоиерей Владимир Пучков