В селе Горностайполь Иванковского района в Свято-Николаевской церкви, в непосредственной близости от чернобыльской зоны отчуждения, служит настоятелем протоиерей Александр Мироненко, бывший директор и продюсер известной группы «Братья Карамазовы».
Редакции портала «Православная Жизнь» удалось выяснить, с кем сегодня «тусуется» и кого опекает отец Александр.

– Отче, как из рок-музыки Вы попали в священники? Откуда  возникло такое желание? Или, может, это был протест?  

– В принципе, я занимаюсь музыкой с детства: учился в музыкальной школе по классу гитары, никаких высших учебных заведений не оканчивал, потому что, как мне тогда казалось, не дадут там то, что я искал.

– А что искали?

– Традиционная советская школа была построена сугубо на классике, а я любил джаз, но его не преподавали… Потом была школа, армия, играл в оркестре, деньги зарабатывал на жизнь. Затем - бизнес, музыка в группе, организация всевозможных фестивалей, и кино- и музыкальных, сотрудничество  с «Братьями Карамазовыми» в качестве директора.

– Музыка – это прекрасно!

– Музыка прекрасна, но жизнь, которой живет музыкант, – это болото.

– Сколько лет вы уже в сане?

– Летом будет шесть.

– И  это после общественной жизни, тусовки. Как так получилось?

– Воинствующим атеистом я никогда не был, жил как обычный советский гражданин. Чувство, что не от обезьяны произошел, всегда присутствовало. А потом, в 90-м году, очень заболел, и, как часто бывает, совершенно случайно кто-то дал мне Евангелие. Прочитал. И на Вербное воскресенье, в 91-м, я причастился первый раз, уже в сознательном возрасте. Хотя был крещен.

Мне кажется, что в жизни все не просто так. Моя бабушка прожила сто лет и пять месяцев, она с самых ранних лет ходила в храм в том же благочинии, где я сейчас служу – село Феневичи, с детства и до самой глубокой старости, лет до 85-ти, пела в хоре храма, имела красивый голос (дискант). Ее прадедушка был православным священником. Бабушка говорила, что ее зажиточную семью называли «попчихами». Затем произошло раскулачивание, ее отец умер в голодовку.

А в детстве меня крестили в Демеевском. В те времена там постоянно пребывала матушка Алипия. Мне кажется, что и это не случайно. Были в моей жизни удивительные пророчества…

– Как интересно! Расскажите, пожалуйста, об этом.

– Во Флоровском монастыре был Христа ради юродивый Валентин, со временем он стал монахом Ермилом. Уже он почил в Боге. Мне посчастливилось бывать у него. Мой духовник привел меня к нему, тогда еще его звали Валентин, со словами: «Это Саша», а он посмотрел на меня и говорит: «А я буду называть Вас протодиякон отец Александр!» Вот такое знакомство и пророчество!

Однажды, когда  Валентин был очень болен, лежачий, мне захотелось к нему прийти. Матушка Сергия из Флоровского монастыря за ним ухаживала. Сидим, разговариваем, и меня теребит такая мысль: наверное, буду бежать. Я пришел, а о чем говорить – не знаю. Он это чувствовал и в моменты самопоиска юродствовал. Взял меня своей сухонькой ручкой за руку и держит. Я говорю: «Наверно, я пойду». Он: «Подождите-подождите». Я только руку убирать, он сжимает, расслабился – отпускает. Это продолжалось минут 15. «Куда спешить?! – подумал я.– Рабочий день закончился, дома знают, что я здесь. Посижу». Валентин тут же отпустил мою руку. И я увидел чистые, без намека на юродство глаза. Я спросил, как мне его поминать в утренних и вечерних молитвах. Он ответил: «Меня называют юродивым Валентином, хотя по чину я архимандрит Ермилиан». Это был, наверное, 96-й год. Я никому, кроме духовника, не рассказывал. На мой вопрос «Как поминать Валентина?» –духовник ответил: «Как тебе сказали, так и надо». Лет через 7-8 Валентина постригли в монашество в день св. Ермила. Так Валентин стал монахом Ермилом. Вот такая удивительная история. Признаюсь, мне его очень не хватает, сейчас вопросов намного больше, чем тогда.

– Валентин стал монахом, а Вы стали диаконом.

–  В 2009 году, когда мне было 44, я стал диаконом.

– И дальше понеслось…

– Да. Настал тот день, когда я понял, что мне уже не интересно и не хочется заниматься тем, что делал раньше. Многие священники меня знали, духовник дал рекомендацию. Я поступил в Луганский богословский университет. Потом меня рукоположили во диакона, а через год – и в священника. Мой духовник служил в селе рядом с  Горностайполем. В самом Горностайполе не было священника три с половиной года. Это село находится недалеко от Чернобыля, в 3 км от зоны отчуждения. И я захотел там служить.

– Там у вас, наверное, небольшой приход?

– Прихожан мало, живут бедно, а сейчас тем более. Когда освящаю дома после Крещения, захожу в дом, 2-3 минутки побеседуем. Знаете, может, раньше не обращал внимания, но сейчас на каждом столе замечаю гору таблеток. Люди болеют, но часто покупают то, что могут, а не то, что нужно. Грустная картина.

– А есть ли какие-то особенности служения в вашем регионе?

– Обычная сельская приходская служба. Единственное – людей мало. Молодежь или уезжает, или пьет. Что греха таить.

– То есть прихожане в основном пожилые?

– Есть очень старенькие, я еду, забираю их, потому что они сами не дойдут в храм. Есть среднего возраста, например, сельская учительница – моя прихожанка, также молодая мама с дочуркой лет трех. Село достаточно большое – около 800 человек, но на службы ходит мало людей.

– Есть школа в селе?

– Да, есть большая школа, туда привозят детей из соседних сел.

Когда я приехал, старый деревянный храм Святителя Николая был разрушен. Коммунисты постарались. В 93-м году жители села восстановили приход, им под храм выделили дом, постройку еще времен царя Николая. В ней я и служил, но понимал, что рано или поздно она рухнет. Начал строить новый  храм, и, слава Богу, уже две Пасхи отслужили в нем. Нам вполне хватает места. Храм еще не расписан, только в алтаре. Мы сделали теплый пол, температура в храме 10 градусов, но ноги в тепле, и уже хорошо.
Нам, православным, свойствен своеобразный эгоизм: мы все делаем во славу Божию, но все равно думаем о своем спасении. И это очень благородный эгоизм, он не влечет за собой ничего плохого, а только хорошее.

– Как люди из рокерской тусовки приняли Ваш уход? Вы с кем-то из них продолжаете общаться?

– Олег Карамазов очень помог в строительстве храма. Прихожане тоже способствовали, каждый как мог. Когда считали, во сколько нам обойдется строительство, получилась небольшая сумма. Но в процессе работы она выросла в разы. Мы залили фундамент, стены. Стройка остановилась на 2 года. А потом за год достроили! День Святителя Николая зимой отслужили в старом храме, а в новом храме с голыми стенами, с теплым полом, но без иконостаса отпраздновали. Бабушкам позволил зайти в пока еще не освященный алтарь. Они никогда не стояли на теплом полу. Говорят: «Батюшка позвал, как на печку». А на Пасху мы уже и иконы повесили. Сейчас иконостас немного облагородили.

– Приезжает кто-нибудь к Вам из рок-тусовки?

– Приезжают. 

– Насколько рок-музыка повлияла на Вас?

– Рок-музыка отличается от попсы тем, что музыкант пишет о том, что у него болит, например, Олег Карамазов или Юра Шевчук, с которым у нас тоже прекрасные отношения. В этой музыке нет фальши, игры, лукавства и лицемерия, которым пропитана попса. Долго можно на амвоне говорить, чтоб люди не грешили, но если ты сам себя ведешь неправедно, то ничего не изменится. Когда-то спросили митрополита Антония Сурожского, что нужно для того, чтобы донести людям зерно веры. Он ответил: «Нужно нести». Если сам несешь, то не нужно много объяснять. Приходится иногда пожурить бабушек, когда они замечания делают, что не так свечку поставил и т. д.

– Детки приходят на исповедь?

– Они так исповедуются, как не каждый взрослый. Девочка из воцерковленной семьи спросила меня после исповеди: «Дьявол – это падший ангел? Если он покается, простит ли его Господь?» Я ответил: «Если покается, то Бог его простит». Девочка лет десяти задала мне такой вопрос – это значит, что дух еще живой.

Какие бы ни были тяжелые времена и как бы нашу молодежь ни уводили из православия, все равно есть те, которые борются.

– Что самое главное для священника?

– Главное священнику не надуть щеки. Освящая после Крещения дома, я разные семьи встречал. Бабушки говорят, мол: там дом пьяниц, не иди. Но куда же мне еще идти, как не к ним?! К ним именно и надо идти. Бабушки и так всегда на месте, а других надо наставлять. Иногда вот эти пьяницы интересуются больше, чем кто-нибудь, благодарят.

Люди нынче становятся черствыми, ищут пророка какого-то. Враг как раз этого и ждет. Поэтому нам надо идти и проповедовать. Некоторые стесняются своего прошлого, стараются его скрыть. Я всем говорю, что священник – это не небожитель, что он тоже грешит. Согрешить может каждый, а вот покаяться и исправиться – тут потрудиться нужно!

– Какую Вы музыку слушаете?

– Под настроение. Если в машине еду, слушаю Lounge fm. Иногда с удовольствием пою песни Шевчука. На 10-летие «Братьев Карамазовых» мы на Майдане с Шевчуком пели песню «Это все, что останется после меня». Точнее сказать, Шевчук пел, а я подпевал вторым голосом.

У моего дяди недавно был юбилей, на котором я спел и сыграл с удовольствием. Конечно, потом пальцы болели.

– Невозможно талант убить в человеке ничем!

– В силу обстоятельств я гитару не замечаю и воспринимаю ее как часть интерьера, но иногда могу остановить на ней взгляд и поиграть.

– Как бабушки относятся к Вашему прошлому?

– Нормально (улыбается). А как к нему относиться? Прошлое и есть прошлое. Важно настоящее!

А знаете, первое, что я сделал после того как принял парафию – поставил на улице за храмом стол с накрытием. Мы после каждой службы пили чай и беседовали. Бабушки задавали мне вопросы о том, что их тревожит. Во время службы вопросов не задашь, а в такой беседе можно… Мы ставили на стол бутылку вина (ее хватало на 7 застолий), чай, печенье.

Теперь того стола нет, на этом месте стоит новый храм. Заботы отнимают много времени. Недавно мы собрались после службы, и я сказал, что скучаю по нашим чаепитиям.

– Как Вы просвещаете местных бабушек? Это, на мой взгляд, самая сложная аудитория. Они ведь все на свете знают.

– Народ сегодня повально смотрит телевизор – и от этого много проблем. Я тоже начал смотреть телевизор, например «Битву экстрасенсов», чтобы потом на конкретике объяснить бабулечкам, кто за кого себя выдает.

Бог – это Истина. Спрашиваю, может ли Бог обмануть? Если нет, тогда почему экстрасенсу посылается неправдивая информация? Она неверная, значит не от Бога, а от дьявола. Аудитория верит ток-шоу. И мне приходится просматривать передачи, чтобы можно было людям объяснять, что к чему, и аргументировать.

– Хватает времени на творчество? Может, Вы пишете стихи, музыку?

– Иногда балуюсь, пишу стихи, когда есть вдохновение. Как-то дал почитать их Мише Алексееву, гитаристу группы «Братья Карамазовы» (он сейчас очень болеет). Миша сказал: «Художник не прячет свои рисунки. Стихи надо издавать». Не знаю, думаю, пока не время.

– Можете прочитать какой-то из Ваших стихов?

– Года уходят в глубину столетий,

Меняя стили, моду, нравы,

Теряются слова в потоке междометий

В глобальном мире канули державы.

Богатство, власть, как снег растают.

Исчезли грозные тираны, короли.

Так и Пилат, что вечность руки умывает,

Все сгинули с лица земли.

Лишь мир Господень цел и невредим.

Все так же шар земной вращается

И мы, как прежде, говорим:

«Ликуй, Вселенная – Христос Рождается!»

Никогда не делаю попыток что-нибудь поправить. Как легло, пусть так и будет.

Беседовала Наталья Горошкова