Закончился Петропавловский пост, прошел праздник в честь первоверховных апостолов и день памяти собора Двенадцати.

О каждом из апостолов можно говорить бесконечно много, но в эти дни хотелось поделиться некоторыми своими общими соображениями относительно подвига этих замечательных мужей и нашего места в христианстве.

Толчком к моим скромным размышления послужили слова сказанные митрополитом Антонием Сурожским в одной из своих проповедей, приведем их целиком: «Им [т.е. апостолам] было дано так много, что они могли бы замкнуться на этом и сказать: Для меня этого хватит на всю жизнь... Апостол Иоанн, говоря об апостольском свидетельстве, пишет: Мы говорим о том, что мы видели, что мы слышали, что мы осязали... Они говорят о Христе, Которого они знали как друга и познали как воплощенного Бога; они могли бы, восприняв такое неописуемое, бездонное богатство, уйти в себя и жить этой вечностью, этой славой, этой глубиной новой жизни, открывшейся в них. Ведь выход на проповедь был для них жертвой; они должны были говорить о том, что для них было дорого, что часто, верно, хотелось сохранить в тайне. Но эту тайну они открыли всему миру, потому что она была нужна миру и потому что от Христа они научились любви».

Вот уж действительно, простите за просторечие, но, казалось бы, в самых обыкновенных мужиках и трудягах открылись невероятные дарования, а самое главное – способность увидеть и принять Бога. Им ничего не стоило уйти в пустыню настоящую или «пустыню» собственного сердца и наслаждаться богообщением в слезах покаяния ожидая долгожданной встречи со своим любимым Учителем. Но мы прекрасно понимаем, что если бы они так поступили, то не было бы тех апостолов, которых мы все знаем. Не было бы проповеди, скитаний, гонений из-за которых, говоря языком мирских приоритетов, они плохо кончили. Вот и получается, что внешние проявления моего «я» характеризует меня как человека, как личность.

Внешние поступки, слова и действия (на то они внешние) – это, безусловно, не сама личность, но только благодаря и исключительно благодаря им личность и распознается именно как личность. Давайте проведем мысленный эксперимент и представим некие «идеальные условия», в которых растет и развивается какой-то человек, не имеющий возможности общаться и вообще как-то проявлять себя вовне. Пусть внутри такого человек и будет богатейший мир, но об этом никто и никогда не узнает. Мы даже не поймем, есть ли вообще за внешней телесной оболочкой человек или это всего-навсего «кукла». Можно даже сказать, что такое пассивное состояние –  признак недоличности.

Таким образом, мои внешние проявления характеризуют меня именно как человека, говорят о том какой я: чем живу, к чему стремлюсь, какое содержание моих внутренних мотивов, какие имею ценностные ориентиры и приоритеты? В случае с апостолами здесь все понятно, их «апостольство» проявилось в максимально возможном выходе вовне, максимальной самоотдаче и желании передать остальным то, что они восприняли от Спасителя. И я здесь снова не могу не привести слов митр. Антония Сурожского: «Апостолы ценой своей жизни и ценой своей смерти передали эту радость другим. За раннюю проповедь в Иерусалиме, за то, что они говорили о Христе, о новой жизни, которая пришла в мир, о новой радости и вечности, которые победили все, Апостолов не только изгоняли – их били, их сажали в тюрьмы, их всячески мучили. И когда они вышли в широкий, далекий мир – который для нас теперь стал довольно-таки небольшим, но тогда измерялся человеческим шагом, – они шли, шли через пустыни, плыли через моря, проходили через леса, подвергались опасности от разбойников, от бури, от лжебратии… И все это потому, что их сердце было полно такой любовью, такой жалостью ко всему, что чудо вечной жизни, радость о Христе они не могли сохранить для себя, а должны были ею делиться и давать, пока они живы».

А теперь хочется задать вопрос самому себе: а что я? Я могу сколько угодно самообманываться, считать себя неплохим христианином или просто хорошим человеком, исполняющим какие-то молитвенные правила, с определенной регулярностью причащающимся, соблюдающий посты, ну и т.д. Но лучше меня самого про меня скажут мои поступки и действия. Если я на просмотр новостей трачу больше времени, чем на чтение Священного Писания и святоотеческой литературы – то грош цена моему христианству. Если мой ум больше занимает политика, спорт, мода или какие-то другие мысленные суррогаты, чем Христос – то грош цена моему христианству. Если я готов ерзать пятой точкой по дивану, пялясь в телевизор, вытирать пыль, мыть посуду или прочитывать очередную «полезную» статью в интернете лишь бы не идти молиться – то я по-настоящему не люблю Бога, а возможно, никогда и не любил. Если во время молитвы во мне «просыпается торопыга», внушающий мысли об усталости, позднем времени и необходимость утром рано вставать, при этом «он» до этого «молчал» – то я снова не люблю Бога, потому как если любишь кого-то, то и всегда будешь стремиться к объекту своей любви.

Этот ряд можно еще долго продолжать и у каждого он будет иметь свои особенности. Здесь важно мужественно и честно признаться себе, что вот он настоящий «я», а не тот, которого я себе обрисовал в своем самооправдывающем воображении. Что же тогда делать? Я думаю надо просто разозлиться на себя, психануть и сказать себе: да сколько это уже может продолжаться? Сколько еще нужно Божьего долготерпения, чтоб я, наконец, увидел свою инертность и начал что-то делать? Бог уже однажды привел меня в Свою Церковь, Он и так уже много сделал для меня. Когда-то я даже отчетливо чувствовал Его присутствие в своем сердце, но теперь мой выход, моя очередь действовать. И действовать нужно даже если кажется, что нет сил, кажется, что Бог оставил, а сердце очерствело. В таком случае есть хорошая установка, которую я подсмотрел в одном протестантском фильме: всегда важно помнить, что экзаменатор молчит во время экзамена. Если меня не покидает чувство опустошенности, то может дело не в том, что Бог меня оставил, может просто настало время экзамена.

Иногда нужно просто взять и сделать чуть больше чем мы привыкли делать, только в этом случае я снова начну меняться как тогда в первые дни моего воцерковления, когда ломался весь привычный уклад жизни. На пути восхождения в Царство Небесное каждый раз прилагать новые усилия становиться все сложнее и сложнее, но и стоять на месте мы не можем, так как любое промедление будет равнозначно падению. Меняться нужно уже сейчас, не с понедельника, не после отпуска, а сейчас в это самое мгновенье и пусть пример ревностной самоотдачи апостолов будет для нас лучшим стимулом к действию. Они – люди и я – человек. Если смоги они, то смогу и я.

Протоиерей Владимр Долгих