Размышления иерея Андрея Чиженко в день памяти святого.

Разговаривал с одним батюшкой. Беседа зашла о епитимиях. И он сказал фразу, которая очень меня взволновала. Над ней я потом долго начал думать. Он проговорил буквально следующее: «Что я ей буду давать епитимью. Вся жизнь наша епитимья». Есть фразы сочные и вкусные, как виноград, и это была одна из них. Она словно бы открывала некое мысленно-сердечное пространство для обдумывания, давала пищу для размышлений. Она, несмотря на свою кажущуюся плакатность, имела двойной, а то и тройной подтекст.

Мы не говорили с этим батюшкой об отмене или ненужности епитимий. Боже упаси. Если они есть в Уставе, значит нужны, как некое горькое лекарство для врачевания духовных болезней. Но, мне кажется, их нужно накладывать очень осторожно.

Почему?

Потому что зачастую жизнь современного православного христианина очень тяжела. Она полна скорбей, болезней, тревог в духовном плане и в плане материально-семейно-финансового выживания. Жизнь человеческая – это Божий дар. Но так как мы все грешные люди, то человечество само ее превращает в пытку, в тяжелое, трудное, суровое испытание. Я в свое время духовно окормлял психиатрическую больницу и знаю, что наши психоневрологические интернаты переполнены. Психика – очень хрупкая вещь. Часто она не выдерживает напора жизненных обстоятельств, смешанных с собственными особенностями личности. Она ломается. Слово «шизофрения» обозначает «раскол ума».

И вот современный израненный, искалеченный человек добирается до храма. Часто как в последней надежде, как к последнему оплоту, последнему спасательному кругу. С чем мы его встретим на пороге? Что мы ему предложим? Мы, священники и другие храмовые служители.

Сможем ли мы разделить его горе? Сможем ли мы, как Симон Киринеянин, наклониться и поднять его крест, чтобы нести совместно? Вот какой вопрос мы должны себе задать.

В истории Русской Православной Церкви такие батюшки, без сомнения, были. Это и святой праведный Иоанн Кронштадтский, и святой праведный Алексий Мечев, чей день памяти мы празднуем 22 июня. Эти священники стали источниками-проводниками Божественной любви. Почему тысячи людей собирались к ним в храмы – на проповеди, исповеди, Литургии, молебны? Потому что они реально были источниками-колодцами живой воды Святого Духа. Их главным лекарством была любовь к каждому человеку, к каждой личности. Они старались никого не обходить своим вниманием, остановиться, уделить внимание каждому – каждой боли, каждому горю.

Об этом говорил и сам праведный Алексий Мечев: «К окружающим нас мы должны относиться со всяким вниманием, а не небрежно, тогда и Господь, видя наше внимание, и нам окажет внимание».

А еще он говорил: «Живешь больше умом, мыслию, плохо развито сердце, нужно развивать его: представляй себя на месте других».

Об этом же и писал митрополит Антоний Сурожский: «Нет власти у священника; есть только страшная и дивная, подлинно Божественная привилегия – любить до смерти, и смерти крестной».

Вот об этом, мне кажется, мы, священники, да и вообще православные христиане никогда не должны забывать, особенно взирая на такие горящие свечи, на такие ярко полыхающие факелы духа, какими были святые праведные Иоанн Кронштадтский и Алексий Мечев.

Нашей главной задачей в этом мире является возделывание в себе любви к Богу и ближнему. Но это не должно быть для нас теорией, но проживанием, смыслом жизни. А начать нужно со внимания, с того, чтобы принести в жертву Богу и в жертву ближнему самого себя – свое время. Важно остановиться, наклониться и помочь ближнему нести его крест.

Святой праведный отче Алексие, моли Бога о нас!

Иерей Андрей Чиженко