Я стояла на балконе и видела падающий дымящийся самолет. В тот момент я абсолютно хладнокровно понимала, что, судя по траектории, он заденет наш дом и все конструкции обрушатся. Шансов спастись у меня нет. Я смотрела на приближающийся самолет и судорожно пыталась сообразить, что буду делать после того, как умру.

Лет пять назад мы гостили у родителей, и мне приснился необычный сон.

Из окон квартиры, где прошла моя юность, открывается панорамный вид. Небольшой островок частного сектора, а дальше – железная дорога, старая шахта, пара терриконов и холмы с линией электропередач. В грозу туда часто бьют молнии, огромные такие и яркие, разветвляющиеся не хуже бассейна Амазонки, прям как в передачах канала Discovery.

Я стояла на балконе и видела падающий дымящийся самолет. В тот момент я абсолютно хладнокровно понимала, что, судя по траектории, он заденет наш дом и все конструкции обрушатся. Шансов спастись у меня нет. Я смотрела на приближающийся самолет и судорожно пыталась сообразить, что буду делать после того, как умру. Летательный аппарат столкнулся с домом, и последнее, что я видела, – клубы огня и бетонной пыли. А потом наступила темнота и тишина. Не пустота, а именно тишина, густая и плотная.

Тогда я поняла, что умерла, что сейчас предстану перед Тем, Имя Которого я даже не в силах произнести, и что сказать мне Ему будет нечего. Нахлынуло ощущение, что всё кончено и я ничего не успела. Почему это произошло: из-за лености и нерадения, от постоянного откладывания на потом или по каким-либо другим причинам, – было совершенно не важно. Я помню четкое ощущение того, что можно было по-другому, что уже поздно и, что, может быть, самое страшное, это на 100% моя ответственность. Длилось все не дольше секунды, и осознание ситуации было не на уровне рациональных рассуждений или эмоций, а какого-то внутреннего глубинного понимания. Я просто сразу всё поняла. И в отношении своей участи у меня сомнений не возникло. Никогда не забуду этот ужас полного отсутствия какой-либо надежды...

Проснулась я от собственного крика и так задыхалась от паники, что испугала даже мужа. И если обычные ночные кошмары забываются практически сразу же, то под впечатлением этого я несколько дней проходила в полушоковом состоянии. Хотя «умирать» во сне мне приходилось и до этого. Со временем, к сожалению, ощущения притупились и подзабылись, а первоначальное рвение все изменить и никогда не сдаваться постепенно сошло на нет. Но сон этот для меня был одним из тех явлений в жизни, которые делят ее на до и после.

Как минимум воспоминание о нем в периоды уныния мне помогает. Теперь я понимаю, что могу умереть в любой момент. Не то чтобы я раньше этого не осознавала. Но это как с горячим утюгом: можно лишь обладать информацией, что горячее нельзя трогать, а можно обжечься и уже опытно знать, чем это грозит. Когда я злюсь на кого-то, то возвращение в мыслях к этому сну часто становится сдерживающим фактором. А что, если я вдруг умру прямо сейчас, вот в этом состоянии? Это же будет конец! Само настроение, в котором я пребываю, – уже ад. И смерть его просто зафиксирует. «В чем застану, в том и сужу» – фраза, похоже, как раз об этом.

Однажды на службе в храме я никак не могла отделаться от воспоминаний о старой обиде. И так мне было жалко свои поруганные чувства, что я совсем сдалась и полностью предалась своим мечтаниям. Когда я в мыслях уже говорила обидчику: «Я Вам этого никогда не забуду!» – то внезапно будто очнулась ото сна и сразу же услышала чтеца: «...и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим...» Меня как ведром холодной воды окатили. Я, собственно, сама себе только что огласила приговор.

Конечно, соблюдение заповедей из опасения наказания – это так себе мотивация. Однако страх, который мне довелось испытать во время своей приснившейся смерти, не был похож на тот, когда идешь поздно вечером по темному переулку, слышишь за собой приближающиеся шаги – и внутри все холодеет и сжимается в ожидании чего-то нехорошего. Оно-то и страхом в полном смысле этого слова не было. Это ближе к разочарованию и стыду. И невыразимому горю, сродни тому, какое переживаешь при потере близких. А еще это похоже на то, когда тебя куда-то звали, а ты не захотел пойти из принципа или по лени. Потом, когда все выкладывают классные фотки с этого мероприятия и делятся впечатлениями, ты понимаешь, что тоже мог бы во всем этом участвовать, но просто не захотел, хотя тебе говорили, что будет здόрово. Ты уже жалеешь об этом, но изменить ничего нельзя. Не знаю, так ли это всё происходит на самом деле – ведь это был только сон. Но в качестве иллюстрации данный опыт бесценен. При этом у меня нет никаких фобий относительно утраты жизни, и осознание неизбежности и непредсказуемости смерти никак не омрачает моего существования. Я знаю, что это не прекращение жизни, а очередной ее этап. Он очень важный и решающий, поэтому и готовиться к нему полагается как следует.

Екатерина Выхованец