«И дозвавши народ са ученицима својим рече им: Ко хоће за мном да иде нека се одрекне себе и узме крст свој, и за мном иде» (Мк 8,34).

Вспоминая жизнь и смерть царственных мучеников, мы вспоминаем и тех, кто прошел вместе с ними этот крестный путь, кто сохранил верность в дни, когда предательство стало нормой.

«Кругом измена и трусость, и обман!» ‒ записал будущий святой мученик Николай в дневнике в ночь после отречения. Предательство, подобно эпидемии, охватило тогда все сословия.

Но, как порой бывает, предательство одних ‒ лишь ярче подчеркивает верность, благородство и самоотверженность других. Были люди, сохранившие верность святым царственным страстотерпцам до конца. Конечно, их было гораздо меньше, чем предав­ших, что вполне объяснимо: избирающих крест всегда меньшинство.

После того как 21 марта 1917 года одновременно были арестованы святые царственные мученики, всем служащим революционная власть предложила выбор: уйти или остаться, подчинившись тюремным правилам — потом во дворец уже никого не пустят и не выпустят. Большая часть окружения воспользовалась предложением и покинула семью, но часть верных приняла решение остаться, чтобы ни было. Впоследствии, большинство из оставшихся арестовали и расстреляли, выжили лишь несколько человек, которые и свидетельствовали потом о последних днях святых мучеников.

Будущий страстотерпец Николай Романов родился 19 мая 1868 года в день святого праведного Иова Многострадального. И вся его жизнь стала приготовлением к мученической кончине, к торжеству веры и любви.

Много было критики в адрес святого страстотерпца при жизни и после, много было лжи, клеветы, были, конечно, у него и ошибки. Но из всего этого он вышел победителем, и это главное. Он прошел свою Голгофу до конца. Он не стал царём в изгнании, каковых в истории было великое множество. Он стал «гражданином Романовым» и через кровь и унижение – вошёл в покой и славу.

О последнем периоде заточения святых мучеников в Екатеринбурге осталось мало информации, почти нет писем. Большинство свидетельств говорит об узниках Ипатьевского дома как о людях страдающих, но глубоко верующих, безусловно покорившихся воле Божией. Протоиерей Иоанн Сторожев, совершавший последние богослужения в Ипатьевском доме, вспоминал, что все члены семьи молились очень усердно и сосредоточенно.

Условия жизни в «доме особого назначения» были тяжёлыми. Стража состояла из 12-ти солдат, которые жили в непосредственной близости от узников, ели с ними за одним столом. Пьяница - комиссар ежедневно изощрялся вместе со своими подчиненными в выдумывании новых унижений для заключенных. Им приходилось мириться с лишениями, переносить издевательства и подчиняться требованиям грубых людей ‒ в числе охранников были бывшие уголовные преступники. Спали святые мученики на полу, без кроватей. Во время обеда семье, состоящей из семи человек, давали всего пять ложек; сидящие за этим же столом охранники курили, нагло выпуская дым в лицо узникам, грубо отбирали у них еду.

Поведение часовых было ужасно непристойным ‒ они дежурили даже возле двери в туалет, причём не разрешали запирать двери. На стенах охранники писали нецензурные слова, делали неприличные изображения. На тот момент рядом с царственными страстотерпцами оставались доктор Евгений Боткин, который окружил узников заботой, пытаясь защищать их от грубости стражи, и несколько верных слуг.

Вера заключённых поддерживала их мужество, давала им силу и терпение в страданиях. Все они предчувствовали скорый конец. Даже у Цесаревича как-то вырвалась фраза: «Если будут убивать, только бы не мучили...» В полной изоляции от внешнего мира, окружённые грубыми и жестокими охранниками, узники Ипатьевского дома проявили удивительное благородство и ясность духа.

В одном из писем великой княжны Ольги есть такие строки: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет ещё сильней, но что не зло победит зло, а только любовь».

Приближались трагические часы... Приготовления к убийству делались в строжайшей тайне от узников Ипатьевского дома. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года, примерно в начале третьего, чекист Юровский разбудил Царскую семью. Им было сказано, что в городе неспокойно и поэтому необходимо перейти в безопасное место. Юровский вместе с узниками спустился в полуподвальную комнату. Там палач подошёл к Государю совсем близко и сказал: «Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета вы будете расстреляны с вашей семьей». И выстрелил в Государя почти в упор несколько раз, и тот сразу же упал. Почти одновременно начали стрелять все остальные ‒ каждый заранее знал свою жертву.

Уже лежащих на полу добивали выстрелами и ударами штыков. Когда, казалось, все было кончено, четырнадцатилетний Алексей вдруг слабо застонал — в него выстрелили еще несколько раз. Картина была ужасна: одиннадцать тел лежало на полу в потоках крови. Убедившись, что их жертвы мертвы, убийцы стали снимать с них драгоценности. Затем убитых вынесли на двор, где уже стоял наготове грузовик — шум его мотора должен был заглушить выстрелы в подвале. До восхода солнца тела вывезли в лес в окрестности деревни Коптяки…

20 августа 2000 года святые Царственные страстотерпцы были причислены к лику Новомучеников и Исповедников.