«Знание надмевает, а любовь назидает» (1Кор. 8:1)

Как эту фразу понимают современники?

Татьяна Матяш, 45 лет, редактор газеты «Православная Винничина» и дайджеста «Седмица»:

— Все, что мы знаем – пыль, по сравнению с планетой «Человек».

Ирина Гороль, 51 год, специалист по рекламе:

— В любви больше мудрости, чем в знаниях.

Елена Кондратюк, 35 лет, управляющая в кафе-клубе:

— Если знания приобретаются для самовозвышения, самоутверждения, для чувства собственного превосходства над другими — такие знания вредят душе. Если же знания и мудрость приобретаются во имя человека, для помощи кому-то, с любовью — такие знания бесценны.

Антон Кавалер, 23 года, инженер:

— Когда есть знание, мы хотим его показать. А любовь выше этого – она не соревнуется. В знании часто присутствует соревнование – кто умнее, тот умнее. А в любви этого нет – она создает, она не может разделить – любовь собирает. Ум разделяет: это правильно, это неправильно. Он как меч. Провел мечом – проверил внутренность какой-то идеи. А любовь – она принимает все.

Святоотеческое толкование:

1. Если знание не соединено с любовию, то оно производит гордость. Но, скажешь, и любовь без знания не приносит никакой пользы. Не об этом апостол говорит; оставляя это, как всем известное, он доказывает, что знание имеет великую нужду в любви. Кто любит, тот, как исполняющий главнейшую из всех заповедей, хотя бы и имел какие-нибудь недостатки, при помощи любви скоро может приобрести знание, подобно Корнилию и многим другим; а кто имеет знание, не имея любви, тот не только ничего не приобретет, но часто теряет и то, что имеет, впадая в гордость. Таким образом знание не производит любви, а напротив удаляет ее от человека невнимательного, порождая в нем гордость и надменность. Гордость производит разделения; а любовь соединяет и ведет к знанию. Это выражает (апостол), когда говорит: «но кто любит Бога, тому дано знание от Него» (ст.3). Я не запрещаю, говорит, иметь совершенное знание, но заповедую иметь его вместе с любовью; (иначе) оно не только бесполезно, но даже вредно.

2. Видишь ли, как он уже предначинает речь о любви? Так как все зло происходило не от совершенного знания, а от недостатка любви и снисхождения к ближним; так как от этого происходили у них разделения, надменность и все прочее, в чем он обличал их и прежде и после, – то он непрестанно старается внушить им (любовь, как) источник благ. Что вы, говорит, гордитесь знанием? Если не будете иметь любви, то оно принесет вам вред, – ведь что хуже гордости? Если же будете иметь любовь, то и знание будет надежно; когда знаешь более ближнего и любишь его, то не станешь превозноситься, но и ему сообщишь то же. Потому сказав: «знание надмевает», он присовокупляет: «а любовь назидает». Не сказал: смиряет, а выразил нечто гораздо важнейшее и полезнейшее; знание не только надмевает, но и производит разделение, – потому противопоставил одно другому.

Далее представляет и третий (довод), который мог смирить их. Какой же?
3. Тот, что наше знание, хотя бы и соединено было с любовью, однако и тогда несовершенно: «кто думает», продолжает он, «что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» (ст.2). Сильный довод! Я уже не говорю, внушает он, что знание принадлежит всем вообще; не говорю, что, ненавидя ближнего и надмеваясь, ты причиняешь великий вред себе самому; хотя бы ты один владел знанием, хотя бы не гордился, хотя бы и любил брата, – и в таком случае знание твое несовершенно, потому что ты еще не знаешь ничего, как должно знать. Если же мы ни о чем не имеем точного познания, то как некоторые дошли до такого безумия, что говорят, будто они со всей точностью знают Бога? Хотя бы мы имели точное познание обо всем другом, и тогда не можем иметь такого познания (о Боге), потому что невозможно выразить, как велико расстояние между Ним и всем прочим. И смотри, как он низложил гордость их. Не сказал: вы не имеете надлежащего познания о предложенных (предметах), но – обо всем вообще; не сказал: вы, но: всякий, Петр ли, Павел, или кто бы то ни было.