Радонеж

Элладская Церковь - после некоторого периода затягивания вопроса и перебрасывания его от одной инстанции к другой - фактически признала решение патриарха Варфоломея предоставить автокефалию так называемой ПЦУ.

Для нас, православных славян, это немалое огорчение. Любовь и уважение к греческому народу - часть самой нашей идентичности, мы видим в истории Восточной Римской Империи нашу историю, и, что важнее, в греческих святых - наших святых. То, что наши народы, будучи далекими по крови и языку, сделались родными во святом Православии, всегда было для нас свидетельством удивительного промысла Божия в истории. Даже праздник Покрова Пресвятой Богородицы - который мы только что отмечали - это праздник спасения, заступлением Владычицы, Константинополя от нашествия наших языческих предков-славян.

Само его празднование показывает, насколько родными нам сделались греки - и насколько для нас родство во Христе важнее родства по крови.

Мы с благодарностью отмечаем, что против признания ПЦУ выступали многие греческие архиереи, священники и благочестивые миряне. Они приводили те очевидные аргументы, что решение патриарха Варфоломея породило невообразимый канонический хаос, который чем дальше, тем больше нарастает, а отношение других поместных Церквей ко всей авантюре варьируется от резкого неприятия до, по меньшей мере, уклонения от признания новой структуры.

Однако в итоге их голос не был услышан. Почему? Причин несколько, но преобладающая из них ясна - и озвучивалась самими сторонниками Варфоломея. Это такая понятная и хорошо известная человеческая черта, как племенная солидарность.

Для племенного сознания «своя кровь не предаст», соплеменника  надо поддерживать не вдаваясь в рассмотрение того, прав он или нет. Ты не можешь быть против своих. Тем более, ты не можешь быть против вождя своего племени - особенно, если его действия совершаются в рамках конфликта с чужим племенем.

Такое племенное сознание может встречаться у самых разных народов. Обычно оно гораздо слабее у народов, создавших империи или многонациональные государства. На трайбализме ничего подобного не построишь, и русским, или британцам, или американцам, обычно бывает вполне возможно признать, что этнически свой может быть неправ в конфликте с чужим - хотя, конечно, и у них бывает по-разному.

У народов, напротив, вынужденных выживать в условиях слабости или утраты своей государственности, находящихся под этнически и религиозно чуждой властью, почти неизбежно формируется острое сознание того, что все мы - одна семья, находящаяся под давлением и угрозой, и нам нужно держаться друг друга; а если наш отец оказался неправ с точки зрения неких высших ценностей, которые мы формально декларируем - то гораздо важнее, что он наш отец.

В этих условиях человеку требуется гораздо больше мужества, чтобы критиковать своих - и, в этом отношении подвиг тех православных греков, которые предпочитают истину племенной солидарности, особенно важен. Люди, которые предпочитают небесное - земному, всегда и везде составляют меньшинство, верный остаток. Но именно через этот остаток Бог действует в истории народа.

Что же до патриарха Варфоломея и его сторонников, то, как это, увы, пронзительно очевидно, мотивом их действий является отнюдь не благо Церкви и не спасение душ. Его поступки не только не принесли никакого исцеления Украине - между Церковью и раскольниками общения как не было, так и нет - но и создали новый раскол, после того, как Московский Патриархат прервал общение с Фанаром, который сам вступил в общение с раскольниками. После того, как этот раскол возник, и стало очевидно, что действия Константинополя не принесли ничего, кроме вреда, он и не подумал как-то исправлять причиненное им зло, но занялся его углублением, стремясь вовлечь в раскол и другие поместные Церкви - несмотря на то, что это очевидно создаст угрозы расколов уже внутри них самих. С Церковью Эллады это, увы получилось.

Все эти действия сопровождаются, со стороны Фанара, велеричивыми самовосхвалениями, которые приглашают нас восхититься Константинополем как жертвенной и любящей матерью и воплощением всех добродетелей. Такое безудержное и гротескное самохвальство произвело бы, скорее, неприятное впечатление и в более спокойной атмосфере - а на фоне реальных действий Фанара, последствия которых очевидны, составляет особенно режущий контраст.

Увы, тут даже невозможно увидеть трагическую ошибку, когда дорога в ад мостится благими намерениями, и люди хотели как лучше - а вышло как всегда. Мотивы Константинополя не были благородными с самого начала.

Его целью было не благо Церкви, а удовлетворение властных притязаний патриарха Варфоломея и его окружения, причем движущей силой «восточного папизма» - в отличие от западного - является самый грубый и примитивный национализм.

Как сказал сам патриарх Варфоломей: «наши братья славяне не могут терпеть первенство Вселенского патриархата и нашей нации в Православии».

Мы никак не можем принять притязания римских пап. Но им, по крайней мере, никогда в голову не приходило - и не могло прийти - говорить о превосходстве в Церкви итальянцев над немцами или поляками. Тем более, что сами папы - далеко не всегда итальянцы, а избирают их кардиналы со всего мира.

Со стороны же Константинополя мы видим даже не стремление пасти все народы - предположительно, для их же блага - а нечто гораздо более мелкое по масштабам и целям - стремление превознести одно племя над другим, греков над славянами.

Увы, такого рода грубые племенные страсти обычны в нашем падшем мире; в каждом народе и племени есть люди, уверенные в его врожденном превосходстве и праве повелевать, и оглядывающиеся на эпоху прошлого - реального или воображаемого - величия, чтобы обосновать свои притязания. Они полагают своей главной целью в жизни утверждение величия своей нации. В итоге, впрочем, они не приносят своей нации ничего, кроме вреда, как мы видим это на множестве примеров.

Но главное, что стоит заметить - вера в превосходство какой-либо этнической группы - это совсем не та вера, в которую мы крестились. Это не вера апостольская, это не вера отеческая. В начале 1990-тых, когда Россия переживала время нищеты и унижения, у нас самих наблюдалась волна горького и озлобленного национализма. Я помню, как приходилось объяснять некоторым людям, которые видели в Православии лишь приложение к русскости, что Господь Иисус не является этническим русским. Теперь мы должны заметить, что Он также не является и этническим греком.

Христос Иисус умер, и воскрес, и создал Свою Церковь не для того, чтобы помочь русским, или греческим, или каким бы то ни было еще националистам утвердить свои притязания на первенство над другими. Первенством во всем обладает только Он сам.

Невозможно совместить вселенские притязания с национализмом. Вселенский националист - это противоречие в определениях.

Как в неизбежном противоречии находятся два рода деятельности - пасти народы и карабкаться к власти. Такое карабканье предполагает игру на совершенно не духовных страстях, привлечение политических интересантов, равнодушных к Святому Православию, (как Порошенко) или прямо идеологически враждебных, как известный сторонник продвижения абортов и ЛГБТ Джо Байден. Оно приводит к формированию союзов и обязательств, которые требуют (и еще потребуют в будущем) от Константинополя решений отнюдь не в интересах Церкви - а в интересах тех политических сил, которые он думает использовать в своих целях - и которые, в результате, используют его в своих.

А это силы вовсе не дружественные к Церкви.

Не так давно патриарх Варфоломей горячо поддержал действия вооруженных сил Турции в Сирии. Его трудно порицать за это - человек, живущий под властью султана, вынужден поддерживать с ним хорошие отношения. Как он вынужден искать покровительства и у других политиков, прежде всего, американских. Но такое положение дел очень трудно совместить с тем титулом “Вселенского” который, при всей его спорности с самого начала, восходит ко временам, когда Константинополь был столицей могущественной православной империи, и необходимость угождать султану - или другим неправославным правителям - не могла присниться никому и в страшном сне.

Русская Православная Церковь, с самого начала этого кризиса, была реагирующей стороной - как бы вы ни оценивали происходящее, кому бы ни симпатизировали, фактом остается то, что именно фанар породил текущий раскол и именно он прилагает все усилия к его углублению. Патриарх Московский не объявляет себя «первым без равных» - это делает патриарх Константинопольский.

Как Русской Церкви реагировать на это? Принять притязания Константинополя невозможно по целому ряду причин - и, в частности, в силу их абсурдности. Например, полномочия любого Епископа, любого члена иерархии основаны на Апостольском преемстве - на том, что любого православного Епископа и священника связывает с Апостолами непрерывная цепочка должным образом совершенных рукоположений. В случае с украинским расколом такая цепочка - как на это уже обращали внимание представители ряда поместных Церквей, да и ряд греческих же богословов - разрушена. Ряд «епископов» ПЦУ были «рукоположены» находившимся на тот момент под анафемой, признанной всем православным миром, включая и сам Фанар, «патриархом» Филаретом, который, понятно, никаких священнодействий в таком состоянии совершать не мог.

Если объявить требование законного рукоположения чем-то пустым, то на чем тогда можно основать легитимность любых Епископов - включая самого патриарха Варфоломея?

Если статус митрополита Онуфрия, как законного предстоятеля Украинской Церкви, можно просто взять и отменить без всяких канонических преступлений с его стороны, просто актом личного произвола, то по каким правилам нам предлагают жить - и остаются ли вообще хоть какие-то правила и каноны, кроме личного произвола одного человека, находящегося в зависимости от светских политиков?

Тут, увы, достигнуть мира через покорность не получится. Русская Церковь должна сказать свое «нет».

Сергей Худиев