В течение XX в. Киево-Печерский монастырь неоднократно подвергался тяжелым испытаниям, несколько раз его закрывали. В записках лаврского иеродиакона Варфоломея (Иванова) утверждается, что впервые обитель прекратила свое существование 24 декабря 1924 г., когда лаврские храмы были переданы обновленцам (представителям раскольнического движения в РПЦ).

Один монах даже подсчитал, что служба Божья не совершалась в монастыре в течение 6214 дней, около 17 лет… Опять обитель смогла восстановить свою деятельность только после начала немецко-советской войны. Подробности этих событий до сих пор остаются малоизвестными, и свидетельства о них пришлось собирать по крупицам.

Сразу после захвата Киева фашистами (19 сентября 1941 г.) верующие обратились к оккупационной власти и назначенной нею гражданской администрации (Горуправа) за разрешением на открытие обители. В это дело активно включились представители новообразованного Церковного Совета: в нем решающее влияние имели так называемые «самосвяты», то есть сторонники Автокефальной церкви, которые хотели взять Лавру под свое руководство. Другую сторону представляли бывшие насельники монастыря, среди которых выделялись архимандрит Валерий (Устименко) и иеромонах Феопемпт (Клитный). Особую роль в этих ходатайствах сыграл схиархиепископ Антоний (Абашидзе), который до войны жил в Китаевской пустыни.

Немцы отказали всем просителям, ссылаясь на то, что такие вопросы можно решить только в Берлине. А там, как известно, с большим подозрением относились к духовному объединению верующих, считая, что оно приведет лишь к росту национального самосознания местного населения и усилению сопротивления завоевателям. В конце концов, это стало определяющим толчком к разрушению Успенского собора под предлогом, что его уничтожение «ослабит украинский национальный дух» (заявление сотрудника Остминистериума Фридриха Маркулла), а руины святилища «уже не будут пробуждать исторические воспоминания» (мнение немецкого военного капеллана Фридриха Хайера).

Впрочем, даже эта трагедия не сломила духа лаврских монахов. После длительных и неоднократных уговоров схиархиепископу Антонию в конце концов удалось получить разрешение на проведение богослужений в Крестовоздвиженской церкви и в Ближних пещерах. Киево-Печерский монастырь возобновил свою деятельность 18/31 декабря 1941 г. (первая дата здесь и далее указана по старому стилю). Настоятелем был избран бывший лаврский старожил архимандрит Валерий (Устименко), который был принят в обитель за 50 лет до этих событий. Прежде чем начать церковные службы, братия должна была осуществить огромные ремонтно-отделочные работы, в которых принимал участие и сам настоятель. 19 января / 2 февраля 1942 г. монахи освятили Крестовоздвиженскую церковь и провели там первое богослужение. В храме совершали службу только по праздникам, а в будние дни — в пещерах. Конечно, это был лишь отблеск бывших церковных торжеств, наполненных сейчас горечью нищеты и скорби. Все имущество монашеской общины по описанию немецкой комиссии, сделанному осенью 1942 г., составляло: «отремонтированный иконостас, престол, жертвенник, гробницу с мощами, икону Успения (спускная), шесть икон от иконостаса, отдельных, четыре киота».

Лаврской братии было передано в пользование всего несколько корпусов: дом настоятеля у Ближних пещер (корп. 42), братские кельи (корп. 43) и отшельнический корпус справа от въездных ворот (корп. 46). Специально для схиархиепископа Антония (Абашидзе) была обустроена крошечная домовая часовня в доме настоятеля у Ближних пещер, где он служил в одиночестве. За неимением помещений лаврские монахи были вынуждены возвести на холме над Ближними пещерами временную теплую церковь (видимо, это был обычный деревянный сруб-пятистенок с сенями), где совершали богослужения только в холодное время года, и то лишь для самой братии, а не прихожан. Летом 1943 г. была открыта теплая церковь в честь Всех преподобных Печерских на втором этаже братских келий (корп. № 48).

В течение немецкой оккупации в Печерской Лавре собралось не менее 42 монаха и послушника, из которых 10 вернулись в 1941-м, 19 — в 1942-м и 6 — в 1943-м. гг.; точное время появления остальных — не выяснено. Первыми в Лавру пришли иеромонах Анемподист и монах Дисидерий, которых позже даже величали за это «наши первозванные». Всего в составе Киево-Печерской братии во время немецкого подчинения в Киеве насчитывалось два архимандрита, два игумена, 11 иеромонахов, 10 иеродиаконов, 9 монахов, один схимонах и 7 послушников.

К весне 1942 г. состоялось назначение руководителей наиболее важных монастырских ведомств. Вскоре восстановленый монастырь приобрел такую организационную структуру:

• Настоятель Лавры: архимандрит Валерий (Устименко), (16 января 1943 — 7 февраля 1947 гг.).
• Эконом: монах Закхей (Фомин) (с апреля 1942 г.), иеромонах Далмат (Коптюх) (с 22 июня 1942 г.), иеромонах Варлаам (Нижников) (весна 1944 г.).
• Экклесиарх: архимандрит Борис (Павлик) (27 марта 1942 — 9 июня 1943 гг.).
• Благочинный: иеромонах Далмат (Коптюх) (27 марта 1942 — 19 июля 1943 гг.) иеромонах Андрей (Мищенко) (10 (?) июля 1943 — 22 ноября 1946 гг.).
• Казначей: иеромонах Феопемпт (Клитный) (27 марта 1942 — 28 января 1948 гг.).
• Келарь: иеромонах Феопемпт (Клитный) (22 июня — 12 августа 1942 гг.), монах Ефрасий (Божук) (с 12 августа 1942 г.).
• Управляющий делами: монах Димитрий (Биокай) (с декабря 1941 г.); иеродиакон Варфоломей (Иванов) (с июля 1942 г.).
• Блюститель Дальних пещер: игумен Кронид (Сакун) (весна 1944 г.).
• Ризничий: иеромонах Анемподист (Васильев) (весна 1944 г.).
• Уставщик: архимандрит Иринарх (Колдоркин) (с 27 марта 1942 г.) иеромонах Асигкрит (Рудик) (весна 1944 г.).
• Пономарь: иеродиакон Герасим (Чирва) (с 18 апреля 1942 г.).
• Начальник Китаевской пустыни: иеромонах Варнава (Череп) (27 марта 1942 —1 октября 1944 гг.).

Был восстановлен Духовный Собор Лавры, который занимался внутренней жизнью монашеской общины. Сначала он состоял всего из двух человек: настоятеля архимандрита Валерия (Устименко) и управляющего делами монаха Димитрия (Биокая). Позже в состав Духовного Собора вошли благочинный, казначей, блюститель Дальних пещер, ризничий и управляющий делами.

Повседневная жизнь братии в это время прекрасно изображена бывшим лаврским юрисконсультом И. Никодимовим (Шумилиным): «Ежедневно служили литургию и вечерню. Богослужения совершались в главном храме Ближних Пещер, который сохранился в неприкосновенности со своим старинным иконостасом. В Киеве, который особенно пострадал от безбожников, это был один из немногих храмов (не считая Владимирского и Софийского соборов), который так хорошо сохранился, поэтому было особенно приятно посещать его. Служба совершалась торжественно, по монастырскому уставу. Пел небольшой монастырский хор с канонархом и на старинные лаврские напевы. В воскресенье и на праздники богослужение совершалось, кроме того, еще и в подземной церкви Дальних Пещер».

Однако на спокойную жизнь братия рассчитывать не могла. К весне 1942 г. немцы запретили благовест и распорядились снять колокола с Большой лаврской колокольни. Фактически монахи не могли не только претендовать на культовые предметы, принадлежавшие собранию бывшего музея, но и свободно передвигаться по Верхней территории Лавры, объявленной запретной зоной…

Не имея средств к существованию, монахи с большими сложностями пытались наладить монастырское хозяйство. И. Никодимов вспоминает: «Лаврский двор и все свободные от руин участки земли были распаханы под огороды». Репортер Юрий Окинчиц оставил такую зарисовку повседневной бытовой и хозяйственной жизни Лавры летом 1942 г. (газета «Новое украинское слово» от 28 июня): «Днем службы нет. Но монахи не отдыхают, они идут на огороды. Уже засеян почти гектар земли, первые всходы пробиваются на поверхность. Недавно монахи купили 40 фруктовых деревьев. На том месте, где еще недавно росла крапива и сорняки, посажен молодой сад». Скупые зарисовки монастырской жизни можно найти и в киевской прессе 1943 г. (газета «Новое украинское слово» от 7 июля): «Большие успехи сделали монахи в деле садоводства. В этом году они спасли от гусениц почти все плодовые деревья в своем саду, а также засеяли овощами каждый клочок земли. Кроме того, они активно помогли восстановлению церкви в Китаево».

Свидетели отмечают, что несмотря на все невзгоды военного времени, Печерский монастырь оставался надежным убежищем для душевного утешения. По воспоминаниям И. Никодимова, «материально нищая Лавра продолжала все старые обычаи: в частности, в день преподобного Феодосия устраивали торжественный крестный ход к колодцам преподобных Антония и Феодосия. Один из них был очищен, и там совершали водоосвящение; на Успение восстановили умилительный обряд торжественного Отпевания Богоматери. Также в торжественные праздничные дни монахи предлагали гостям трапезу со своего скромного стола». Несмотря на тяжелые условия жизни и постоянные лишения «была возобновлена традиция монастырской трапезы: дважды в день варили горячие блюда — в обед обычно готовили борщ, а вечером — суп. В праздники или в поминальные дни стол бывал значительно богаче, и обед состоял из двух блюд, а иногда вдобавок еще и пирогов».

…Война нанесла Киево-Печерской Лавре ужасные потери. Был взорван главный храм монастыря — Успенский собор, похищена церковная утварь, которая хранилась в коллекциях Музейного городка. В августе 1942 г., накануне престольного праздника Успения Пресвятой Богородицы, оккупанты вообще пытались закрыть обитель под вымышленным предлогом, что ее территория и подземелья Ближних пещер были будто бы заминированы.

Возмущение духовенства и прихожан помешало этим кощунственным планам, но, к сожалению, не могло остановить систематические разрушения монастырских зданий. В результате «хозяйствования» немецких подрядных организаций и обычных мародеров были полностью разрушены или сильно повреждены 33 корпуса Верхней Лавры и один корпус (№ 49) Нижней Лавры, в частности полностью разрушена Никольская церковь Больничного монастыря, сильно повреждены Благовещенская церковь и Трапезная — в честь прпп. Антония и Феодосия Печерских. На крепостных стенах обители осенью 1942 г. появилась надпись «Варвары», которая была так прокомментирована в донесении начальника полиции и СС в Киеве: «Эта надпись явно направлена против немцев, которых упрекают за частичный снос различных монастырских сооружений, а также за закрытие монастыря».

Полностью беззащитными перед произволом врага оставались и люди, жившие в стенах обители. <…> На принудительные работы в Третий Рейх как остарбайтеров были силой отправлены около 50 гражданских жителей монастыря; в их число попали и лаврские послушники Иван Богун и Евстафий Грицюк. В октябре 1943 г., перед своим бегством из Киева, немцы объявили Лавру «запретной зоной» и заставили монахов покинуть ее. Архимандрит Иринарх (Колдоркин) и иеродиакон Аркадий (Долгоброд), не подчинившиеся этому требованию, были зверски забиты оккупантами и умерли от побоев. Остальная братия скрывалась в ближайших селах. Однако «два года над пропастью» уже подходили к концу. В ноябре начинается отсчет уже нового, послевоенного этапа истории Лавры, обозначенного не менее суровыми испытаниями и лишениями для монастырских насельников.

Автор: Евгений Павлович Кабанец — старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела истории и археологии НКПИКЗ

Статья полностью: Церковная православная газета НАШИ СВЯТЫНИ № 2 (420), январь 2017

Источник