ЭКЗЕГЕТЪ

Намерение наше - не провозглашать правых и виноватых, а еще раз привлечь внимание к образу идеолога старообрядчества – протопопу Аввакуму, которого староверы почитают сегодня как священномученика и исповедника.

Какую правду исповедовал этот «святой»? В Писании заповедано: «Всякая душа да будет покорна высшим властям» (Рим. 13:1). Покорна разве одного случая – иного благовествования, о котором сказано апостолом Павлом: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что́ мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1:8) Если прочитать неискушенным взглядом «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», то может сложиться представление, что его герой (фактический отождествивший себя со святым) боролся именно с иным благовествованием. Ведь сам он обличал «никониан», к которым относимся сегодня все мы, православные, за антихристов дух и извращение истины, запечатленной в Священном Писании. В «Житии» повествуется: «Наутро архимандрит с братией вывели меня и пеняют мне: “Что патриарху не покоришься?” А я от Писания его браню» и далее: «велено меня из Тобольска на Лену везти за то, что браню от Писания и укоряю Никона-еретика». Оставив в стороне репрессивные методы, применяемые к староверам, методы, которые не могут иметь никакого оправдания, обратимся к самому духу Аввакумовой проповеди. От какого же Писания бранил «никониан» ревнитель древлей веры? Провозглашал ли Господь Наш или святые апостолы двоеперстие, есть ли в где-то в священных текстах упоминание о том, что троеперстие – сопутствующий признак антихриста. Нет. Есть лишь упоминание о кресте в святоотеческой литературе, которое дает основание полагать, что «обычай делать крестное знаменье берет начало со времен апостольских» (Полн. Правосл. богослов. энциклоп. Словарь, СПб. Изд. П.П.Сойкина, б.г., с. 1485). От какого же Писания порицал воплощенную церковную власть протопоп Аввакум? «Житие» дает ответ на этот вопрос: «Мы же с Даниилом (Костромской протоиерей, сподвижник Аввакума – ред.), из книг написав выписки о сложении перстов и о поклонах, подали государю». Именно эти книги об обрядовой стороне истинного христианского вероучения (среди которых, впрочем, есть и некоторые святоотеческие тексты) идеолог старообрядчества и отождествил с «Писанием», именно их авторитетом и заручился. Последнее явствует из его сочинения «О первых противниках церковных преобразований», в котором, в частности, говорится что последователи Аввакума есть «страдающие за слово и за свидетельство старопечатных книг». Во всем автобиографическом наследии главного идеолога старообрядчества постоянно проводится подмена двух этих понятий: «Писание» и «старопечатные книги». Сам Аввакум как будто не замечает этой подмены и приписывает обрядовой стороне основополагающее вероучительное значение: «Писанному внимай: “Се полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна”». Таким образом, в конечном итоге, двоеперстие отождествляется с Самим Христом и Его учением. Как следствие, вырастает и вера Аввакума в собственную значимость. Если до воздвигнутых «гонений за правду» ревнитель «благоверия» сравнивал себя с пророками лишь в связи с собственной кончиной («если же зарежут, ты, Господи, причти меня с Захариею-пророком»), после применения к нему репрессивных мер, он начинает мнить себя признанным святым и даже провозвестником судеб Божиих.

Заточенный в Братский острог, имея утешение только что от собаки, которая к нему приходила, Аввакум дерзает уподобить себя праведному Лазарю: «Как Лазарю на гноище у врат богатого псы облизывали гной его, отраду ему творили, так и я со своею собачкою поговаривал». Подобное сравнение могло родиться только у человека, уверенного в собственной сакральной значимости. Так, к примеру, истинный святой, пророк Даниил и, находясь во рву со львами, которые по чуду Господню его не трогали, на слова перенесенного ангелом Аввакума: «Даниил! Даниил! возьми обед, который Бог послал тебе» (Дан. 14:37), отвечал: «вспомнил Ты обо мне, Боже» (Дан. 14:38). Так, и перед лицом очевидных знамений и чудес пророк Божий почитал себя недостойным быть воспомянутым Творцом. Не таков был по духу идеолог старообрядчества – Аввакум.

В другом месте его «Жития» мерцает авторское самоотождествление со святыми апостолами и самим Господом Нашим Иисусом Христом. Так, проповедуя в Москве перед вселенскими патриархами «древлее православие» и не найдя отклика в умах церковных иерархов, «ревнитель благочестия» изрекает: «Чист я и прах, прилипший к ногам своим, отрясаю пред вами, по писанному: „Лучше един, творящий волю Божию, нежели тьмы беззаконных!». Первая часть этого предложения является парафразом слов Спасителя, с которой он обратился к апостолам: «А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших» (Мф. 10:14) А последующее выражение: «Так на меня и пуще закричали: “Возьми, возьми его! Всех нас обесчестил!”», являются отголоском слов, которые кричала толпа иудеев в канун суда над Христом: «Возьми, возьми, распни Его!» (Ин. 19:15). Все эти черты самосвятости ревнителя древнего благочестия могли бы показаться простым наветом, если бы не автобиографический текст, в котором Аввакум откровенно именует себя пророком.

«За обедом я, за грехи мои, подавился (рыбной костью – ред.) – другая мне смерть! С полчаса не дышал, наклонясь, прижав руки, сидя… Дочь моя Агриппина была невелика, плакала долго, на меня глядя, и, никто ее не учил, – ребенок, разбежавшись, локтишками своими ударилась в мою спину, – и запекшийся сгусток крови из горла выпал, и стал я дышать. Большие возились со мною долго, но без воли Божией не могли ничего сделать; а приказал Бог ребенку, и он, Богом направляем, пророка от смерти избавил».

И далее:

«Чудно гораздо сие, старец: промысел Божий ребенка наставил пророка от смерти избавить!»

Напомним, что Иоанн Креститель, которого Сам Господь признал новым Илией, когда его спросили о том, является ли он пророком, ответил: «Нет». Но смирение Предтечи, по-видимому, было чуждо ревнителю «старой веры».

По наблюдению Отцов, авторитетом которых так много заручался протопоп Аввакум в своей миссии: «святые: чем более приближаются к Богу, тем более видят себя грешными» (преп. Авва Дорофей). На примере священномученика и исповедника старообрядчества видим обратное. Но главное сожаление вызывает все же не это. А подмена Евангельского учения на обрядовые толки. Ведь Аввакум, который «и взад, и вперед едучи, по городам и по селам…слово Божие проповедовал», ревнуя о вере в «старого Христа Иисуса, Сына Божия» не понимал, что Христос Этот не «старый», а тот же «вчера и сегодня» (Евр. 13:8), что Он не наставлял отстаивать до ухода в раскол церковный обряд, но заповедовал нам любовь и послушание.

Юлия Ростовцева