Радонеж

Соболезнования, которые Патриарх Кирилл выразил в связи с крушением самолета с курсантами под Харьковом, вызвали неоднозначную реакцию...

Уместно ли говорить сочувственные слова о военных (и курсантах, которые готовятся стать военными) государства, которое находится под контролем очевидно враждебных России сил?

Что же, эти отзывы показывают разницу между церковным и мирским отношением к людям и человеческим конфликтам. Конечно, некоторые вполне мирские люди могут инстинктивно приближаться к церковной точке зрения - как и некоторые церковные - к мирской, Церковь и мир не находятся на разных планетах.

Но Патриарх выразил именно церковное отношение - и сделал это совершенно уместно.

Чем же отлична церковная точка зрения на происходящее? Церковь по-другому видит и смысл человеческой жизни, и свое предназначение в мире - и по-другому видит историю.

Конечно, мирские люди могут быть очень разными - но для мира в целом характерен низкий уровень рефлексии. Люди обычно не задаются вопросами - чего я хочу добиться? Каковы мои цели? Как мои действия помогут мне достичь этих целей? Они просто несутся в потоке своих эмоций - гнева, или, напротив, воодушевления, не задумываясь о результатах своих действий.

Мы видим, как буйные «активисты», водимые темными племенными страстями, творят глупости, объективно вредные для своей страны, но при этом непоколебимо уверены в своем образцовом патриотизме.

Племенные инстинкты, срабатывающие на полуживотном, досознательном уровне, побуждают человека искать не пользы племени, как можно было бы ошибочно подумать, а его личной пользы внутри племени. Изображать из себя отчаянного патриота это способ решать свои личные проблемы, а не проблемы страны.

А самый очевидный способ засвидетельствовать лояльность своему племени - это демонстрировать громокипящую ненависть к чужому. Причем в этом отношении очень быстро возникает конкуренция - кто сильнее закричит и ногами застучит на ненавистных врагов.

Поэтому подчеркнутая ненависть к врагам - это то, что выскакивает из людей автоматически, еще до того, как они успеют что-либо обдумать. На Украине это заметнее как из-за слабости государства, которое не может никого одернуть, так и из-за в целом более высокого уровня хаоса. Однако тем из нас, кто перепощивает злобные до смехотворности посты украинских патриотов - только для того, чтобы поиздеваться над ними - стоит заметить, что эта склонность к демонстративной ненависти вовсе не является чем-то специфически украинским. Те же психологические механизмы (или, вернее сказать, те же проявления духовной порчи) работают  и в России. Падший человек, увы, готов взорваться ненавистью по всякому поводу - или даже без повода. При этом он не склонен задумываться о том, чего, собственно, он хочет добиться.

Склонность выказывать ярость и гнев была понятна, когда люди дрались дубинами - племя, члены которого не демонстрировали безоговорочной лояльности к «своим» и столь же безоговорочной ненависти к «чужакам», оказывалось слабее. Поэтому люди накручивали себя, нагоняли адреналин в кровь, плясали, как это сохранилось в музеефицированном виде у новозеландских маори, боевую пляску «хака», которая должна была засвидетельствовать верность своему племени, воодушевить соратников и вселить ужас в сердца врагов.

В нынешнем мире, где цели очень редко когда достигаются дубинами, такое инстинктивное поведение не только бесполезно - оно смехотворно глупо и часто просто губительно.

Церковная традиция приучает нас, напротив, не следовать за своими порывами - личными или коллективными. Нам следует испытывать духов, от Бога ли они, и отслеживать помыслы; она учит, что нам не следует доверять своим инстинктивным устремлениям, но оценивать их с точки зрения нашей главной цели - угодить Богу и обрести вечное спасение.

Церковь ищет вечного спасения всех людей; там, где люди мирские видят врага, которого надо уничтожить, Церковь видит душу, которую надо спасти. Церковь простирает свою любовь и сострадание ко всем людям - поверх национальных границ и политических конфликтов. Конечно, сами участники конфликтов хотели бы от нее другого - морально-психологической поддержки своей стороны, привлечения Господа Бога в отдел агитации и пропаганды. Некоторые религиозные общины пошли на это без каких-либо колебаний - но Церковь в России и Украине, слава Богу, от этого удалилась. Как говорил Патриарх Кирилл еще в начале конфликта, «Позиция нашей Церкви заключается в том, в чем она заключалась на протяжении последних 25 лет. Наша Церковь не поддается ни на какие политические соблазны и отказывается от обслуживания каких-либо политических позиций. Наша принципиальная точка зрения заключается в том, что Церковь должна быть поверх схватки, она должна сохранять свой миротворческий потенциал даже тогда, когда всем кажется, что никакого в принципе миротворческого потенциала не существует».

Такое поведение, может показаться неоправданно идеалистичным, но именно оно оказывается прагматически мудрым. Я надеюсь, сами критики Патриарха согласятся, что вражда и раздор между Россией и Украиной, формирование из Украины «антироссии», страны, не только максимально чужой для России - в культурном, языковом и религиозном отношении - но и принципиально и активно враждебной, причем, желательно, не только на уровне властей, но и на уровне населения. Вражда и ненависть между народами выгодна нашим врагам - и тот, кто подогревает и усиливает ее, вольно или невольно помогает им.

Так совпало, что это не только цель враждебных нам людей - но и врага нашего спасения, диавола, который и во времена княжеских усобиц, и во времена смуты, и во времена революции, и сейчас, ищет поднять брата на брата.

Церковь помнит всю эту многовековую историю - и работает на долгую перспективу.

Церковь видит за текущей враждой более глубокую реальность - ту реальность, с которой она соприкасается и о которой свидетельствует.

Политическая обстановка постоянно меняется; никто не знает, какие конфликты будут сотрясать земной шар через пять лет, какие политики будут вознесены к вершинам власти легковерными избирателями, а какие вчерашние кумиры будут с ненавистью низвержены. Есть то, что гораздо более стабильно - наша восточнославянская православная цивилизация, мир, восходящий к Днепровскому Крещению. Этот мир пережил многое - и княжеские усобицы, и монгольское иго, и большевизм. Он переживет и нынешние времена. Его корни лежат настолько глубоко, что никто не сможет их вырвать. Потому что его святые все вместе предстоят престолу Божию.

И Церковь видит усобицу внутри этого мира - очень далеко не первую усобицу - не как битву, которую надо выиграть, а как рану, которую надо уврачевать.

Именно поэтому Церковь - надежда мира вообще и восточнославянского мира в частности. Она несет исцеление и примирение в мир, который глубоко инфицирован враждой. Она ищет проявить любовь там, где люди считают нормальным, правильным, даже должным предаваться ненависти.

В мире, полном яростных криков и военных маршей, грубых оскорблений и язвительных насмешек, Церковь говорит слова мира и сострадания. Это медленно, но верно просачивается за пределы церковных стен - и люди постепенно понимают, что великодушие не приносит вреда, и даже в ситуации острого конфликта можно (и должно) сохранять человеческий облик.

В нашем мире борьба все больше ведется за умы и сердца людей, где самым важным оружием является слово - слово, при помощи которого одни сеют обман и вражду, а другие, напротив, проповедуют истину и освобождают людей от оков ненависти.

И способность Церкви обратиться поверх линий противостояния, увидеть в людях с той стороны политических и даже военных разделений своих чад, может быть, жестоко обманутых, потерянных и заблудившихся, но своих - это именно то, что указывает на нее как на Церковь Христову.

Сергей Худиев