Юлианский календарь имеет ошибки, но все же он более вписывается в традицию древних правил и представлений Церкви.

В 1582 г., при папе Григории XIII, комиссия во главе с иезуитом Хрисофом Клавдиусом предложила календарную реформу. В качестве причин, требовавших провести данную реформу, были выдвинуты астрономические неточности юлианского календаря.

Эта реформа первично касалась только гражданского календаря, однако ее следствием тут же оказался вопрос о вычислении празднования Пасхи, поскольку в рамках григорианского календаря стало невозможным применение так называемой Александрийской пасхалии. Новую пасхалию приняли все католические страны, а со временем и протестантские. Православные же отнеслись к новшеству настороженно, увидев в нем нарушение предания.

Так, широко известный православный деятель Константинопольский патриарх Иеремия II созвал в 1583 г. собрание епископов, рассмотревших вопрос о календарной реформе и высказавшихся о нем в резких тонах: «Опять церковь старого Рима, как бы радуясь тщеславию своих астрономов, неосмотрительно изменила прекрасные постановления о священной Пасхе, совершаемой христианами всей земли и празднуемой, как определено, – сего ради становится причиной соблазнов».

Очевидно, что в григорианской реформе было усмотрено отступление от постановлений соборов о праздновании Пасхи. Этот аргумент звучит и ныне при рассмотрении вопроса о григорианском календаре. Если обратиться к каноническим правилам, то основными являются два правила: 7-е Апостольское и 1-е Антиохийского Собора 341 г.

В своем толковании вышеприведенного Апостольского правила византийский канонист, патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон (1193–1199), говорит: «Мы празднуем Пасху не тогда, когда совершается пасха иудейская, а после нея, т. е. после того, как бывает весеннее равноденствие и после 14-го дня перваго месяца или первой луны марта месяца в эту именно седмицу, потому что тогда были и страдание и воскресение Христа». Самое важное тут – указание не на иудейскую Пасху, а на весеннее равноденствие. При григорианском календаре соблюдение этих условий празднования христианской Пасхи невозможно.

В Российской империи вопрос о реформе календаря поднимался несколько раз. В 1830 г. Петербургская академия наук выступила с предложением о введении в России нового стиля. Министр народного просвещения князь К. А. Ливен подал императору Николаю I свой отзыв, в котором критиковал данный проект и описывал его как решение «несвоевременное, недолжное, могущее произвести нежелательные волнения и смущения умов». Царь был убежден аргументами Ливена, и реформа не состоялась.

Уже в самом конце ХІХ в. вопрос о реформе был поднят заново. В 1899 г. даже образовали специальную комиссию, в которую входили известные ученые, в том числе именитый церковный историк, профессор Санкт-Петербургской духовной академии Василий Васильевич Болотов: «Сам я отмену юлианского стиля в России нахожу отнюдь нежелательной. Я по-прежнему остаюсь решительным почитателем календаря юлианского. Его чрезвычайная простота составляет его научное преимущество перед всякими другими календарными исправлениями. Думаю, что наша культурная миссия по этому вопросу состоит в том, чтобы еще несколько столетий удержать в жизни юлианский календарь и чрез то облегчить для западных народов возвращение от ненужной никому григорианской реформы к неиспорченному старому стилю», – таков его вердикт.

Несколько лет спустя, а именно в 1902 г., по почину Константинопольского патриарха Иоакима III автокефальным Православным Церквам было направлено послание с просьбой высказать суждение по четырем важным пунктам, один из которых, четвертый, касался календарного вопроса. Ответы пришли отрицательные.

Приведем два из них: от Русской и от Иерусалимской Церквей.

Святейший Синод Русской Церкви в послании от 28 февраля 1903 г. ответил следующее: «Если затронуть вопрос о чисто научной состоятельности того и другого летосчисления, то более авторитетные ученые у нас склоняются скорее в пользу юлианского календаря...».

Второй ответ, который мы приведем, принадлежит Иерусалимскому патриарху Дамиану, писавшему: «Переходя к вопросу Вашего Святейшества о преобразовании действующего в Православной Церкви юлианского календаря, прежде всего мы должны сказать, что при тех условиях, в которых ныне находится Православная Церковь на Востоке, непрерывно подвергающаяся миссионерским действиям со стороны приверженцев и слуг Католической церкви и Протестантской, – всякое постановление о реформе господствующего календаря, и особенно в сторону предпочтения григорианского, послужит ко вреду Православия».

Из приведенного отрывка ответа Иерусалимского патриарха видно, что он опасается, что внедрение григорианского календаря послужит сокращению дистанции между Православием и католичеством в глазах народных масс. Каким бы ни казался этот подход сейчас, в то время это был аргумент целесообразности.

В 1917 г. в России победила революция. На одном из первых заседаний Совнаркома, 16 (29) ноября, большевики решили заменить «мракобесно-черносотенный» календарь на «прогрессивный». 24 января (6 февраля) был принят декрет о введении западноевропейского календаря. В документе, в частности, говорилось: «В целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами счисления времени Совет народных комиссаров постановляет ввести по истечении января месяца сего года в гражданский обиход новый календарь». Обратите внимание на мотивацию введения календаря, которая находится не в области точных наук, но имеет культурологический или политико-культурологический аспект: таким образом, власть советов приняла григорианский календарь также по ненаучным основаниям. Почти сразу после издания этого декрета Поместный собор 1917–1918 гг. посчитал необходимым рассмотреть вопрос о календаре на одном из своих заседаний. На 71-м заседании Собора, состоявшемся 27 января (9 февраля) 1918 г., между его членами прошла дискуссия, в результате которой профессору С. С. Глаголеву было поручено представить доклад на эту тему, что он и сделал. Его позиция по данному вопросу сводилась к следующим утверждениям: юлианский календарь имеет ошибки, однако григорианский имеет их также. В частности, профессор писал: «По отношению к будущему я должен заметить, что едва ли мы можем остаться при старом стиле. Наши пасхальные таблицы все более и более расходятся с небом. Они построены на неточных астрономических основаниях. В будущем необходимо придется стиль переменить, чтобы получилось согласование с небом и все благополучно устроено было бы на земле. Мы понимаем, что стиль надлежит переменить, но в настоящее время практическая необходимость заставляет нас остановиться на юлианском календаре». В принципе с таким подходом согласились почти все.

Тем не менее указом от 2 (15) октября 1923 г. патриарх Тихон принял решение о внедрении григорианского календаря в церковную жизнь. Однако это введение вызвало недовольство в церковной среде, и поэтому святитель Тихон 26 октября (8 ноября) издал распоряжение: «Повсеместное и обязательное введение нового стиля в церковное употребление временно отложить». Таким образом, григорианский календарь был в церковном употреблении 24 дня.

Своеобразным решением календарной проблемы стало создание так называемого новоюлианского календаря, хотя, по сути, он скорее григорианский, чем юлианский.

В 1923 г. Константинопольский патриарх Мелетий IV Метаксакис созвал совещание (правда, на нем присутствовали представители далеко не всех Православных Церквей), на котором было принято решение о новоюлианском календаре. Автор последнего – сербский астроном Милутин Миланкович. Суть этого календаря всем хорошо известна: все отмечается по григорианскому календарю, и только Пасха – согласно юлианскому.

Многие поместные Православные Церкви приняли этот календарь и живут по нему и сейчас. Однако переход на новый календарь породил разделение. Таким образом, опасения некоторых иерархов по поводу того, что календарная реформа может соблазнить определенные церковные круги, оказались небеспочвенными. Вопрос о календаре не решен в полной мере и сейчас. Недавнее решение Синода Польской Православной Церкви о переходе на юлианский календарь – лишнее подтверждение этому, как и тому, что юлианский календарь рано отправлять на задворки истории.

Подводя итог, постараемся ответить на вопрос: имеется ли ключ к решению календарной проблемы или хотя бы возможность определить правильные, не тупиковые, направления развития дискуссии. Естественно, что это всего лишь частное мнение.

Юлианский календарь можно рассматривать как часть церковной традиции. Как любая традиционная вещь, календарь имеет свои недостатки и неудобства, однако именно эти традиционные вещи – составляющая культурно-религиозной самоидентификации. Как и в случае со славянским языком, по нашему мнению, верным является не консервирование этой части традиции, но ее развитие в такой мере, чтобы она в принципе могла быть понятной. Юлианский календарь имеет ошибки, но все же он более вписывается в традицию древних правил и представлений Церкви.

Основополагающая задача богословов, канонистов и историков – делать максимально известными для широкого круга верных все аспекты календарного вопроса.

+Сильвестр, епископ Белгородский,

викарий Киевской Митрополии,

ректор Киевской духовной академии и семинарии

Источник: Монастырский вестник Украины