Австрийский психолог Виктор Франкл как-то очень метко заметил:

«Счастье подобно бабочке. Чем больше ловишь его, тем больше оно ускользает. Но если вы перенесете свое внимание на другие вещи, оно придет и тихонько сядет вам на плечо».

«Бабочка»

Счастье – понятие неопределяемое. У каждого человека свое представление о счастье, происходящее из его мировоззрения и жизненного опыта. И спорить о том, что такое счастье, с кем бы то ни было бессмысленно. О вкусах (и о счастье), как говорится, не спорят. Однако при всем многообразии представлений о счастье общим местом является мысль о том, что основными характеристиками счастливого сердца должны быть умиротворение, удовлетворение и равновесие. Только такого человека можно назвать по-настоящему счастливым, который пребывает в состоянии радости, покоя и всем доволен. С этим согласны все. И стремятся к этому тоже все. И ничего плохого или зазорного в этом нет: в человеческую природу Богом заложено стремление к счастью, ибо для счастья человек Им создан.

Но существует, как известно, некая глубинная проблема, препятствующая и всегда препятствовавшая человечеству в целом и огромному множеству отдельных людей быть счастливыми. Проблема, носящая мировоззренческий характер, на которую и указывает Франкл. Когда под счастьем человек понимает возможность получения всей совокупности материальных благ и ценностей, то само счастье как состояние души превращается в своего рода «бабочку», которая, становясь неуловимой, подчас уносит у человека и смысл жизни. Погоня за «бабочками» – смертельное поветрие, эпидемия, одолевающая весь современный мир, – порождает непонятные для этого мира феномены. Мир не может ни понять, ни объяснить, почему в наиболее развитых и социально благополучных европейских странах самый высокий показатель по числу самоубийств. Ведь все должно быть наоборот! Он не способен объяснить, отчего человек, материально вполне обеспеченный, имеющий, кажется, все для безмятежного счастья, вдруг берет в руки автомат и из окна гостиницы расстреливает десятки таких же, как он, «счастливых» людей, как это случилось недавно в Лас-Вегасе! Мир также не может объяснить, почему при колоссальном развитии техники и глобальном освоении земельных ресурсов – при всем том, что, казалось бы, должно по справедливости осчастливить всякого землянина, – счастливых людей на земле становится все меньше. И это неоспоримый факт!

Как-то мой знакомый в разговоре о счастье подметил, что мы гоняемся за благами и в этой-то погоне и испытываем некое предвкушение будущего счастья. Но что за диво: как только получим то, за чем гонялись, счастья как-то и не ощущаем. В самом деле, мечтает человек купить новый автомобиль или построить дом и в то самое время, когда мечтает, ощущает радость от надежды исполнения мечты. Но вот мечта исполняется, автомобиль куплен, дом построен – а счастье как-то и не приходит. Кратковременная радость сменяется привычкой. Проходит еще немного времени, и уже автомобиль хочется сменить, и в доме как будто жил всегда. «Мечта» достигнута, а счастье так и осталось мечтой! И тогда «берется» человек за следующую мечту. Как писал об этом Иван Ильин:

«Добиваясь и не получая, требуя и не находя, такой (человек) ищет все время нового, неиспытанного, но приятного раздражения, и всякое “обещание” обманывает его»[1].

Таков механизм действия этих обманок! Если человеку вовремя не спохватиться и не перестать гоняться за «бабочками», то эта бессмыслица породит в душе свое законнорожденное «дитя» – такую пустоту, что не рад будешь ни новому дому, ни новому автомобилю, ни суперсовременному гаджету! Это подобно наркотической ломке после эйфории, похмелью после пьяного веселья или состоянию отчаяния после духовной прелести. И сто раз прав оказывается русский мыслитель XIX века П.Е. Астафьев, сказавший, что «одному человеку дана загадочная привилегия страдать при полном довольстве внешнем, при здоровье, богатстве, почестях и славе»^[2].

Почему страдает богач?

Притча о богаче и Лазаре

Но и это страдание – только начало бедствия. Безрассудно стремящийся к постоянному удовлетворению своих пожеланий не только теряет возможность быть счастливым в земной реальности. Он теряет способность стать счастливым и в вечном мире. Истину об этом хорошо раскрывает притча Христа о богаче и Лазаре. Обратим внимание на слова, с которыми обращается патриарх Авраам к богачу: «Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь» (Лк. 16: 25). На первый взгляд слова могут показаться странными! Ладно бы сказал: «Поскольку ты не внимал страданиям Лазаря, лежавшего у твоих ног, и проявил крайнее немилосердие, то теперь страдаешь сам». Но он говорит совсем не это, а значит, жестокосердие богача было по крайней мере не единственной причиной его страданий в вечности. А точнее, есть главная причина, породившая это жестокосердие и лишившая его вечного блаженства. Это именно то, о чем мы говорили выше: постоянное эгоистическое стремление жить, удовлетворяя своим страстям, неизбежно влечет к недоступности человеческого сердца для Божественной благодати и неспособности к духовным ощущениям.

Из этих недоступности и неспособности и образуется та пропасть, о которой говорит дальше Авраам: «Между нами и вами утверждена великая пропасть» (Лк. 16: 26). Вот как рассуждает об этом святитель Григорий Нисский в разговорах с Макриной о душе и воскресении:

«Однажды избравший приятное в настоящей жизни и не исправивший своего безрассудства покаянием недоступною для себя после сего делает область благ (вечных), неминуемую эту необходимость ископав пред собою, как бездну некую зияющую и непроходимую»^[3].

Эти слова святого отца поясняет архиепископ Сергий (Страгородский), будущий русский патриарх:

«Таким образом, непроходимую бездну, которая, кроме правовой сообразности, тяготеет над богатым и Лазарем, создало направление жизни того и другого. Первый полагал цель жизни в самоуслаждении и поэтому оказался неготовым к вечной жизни»^[4].

В свете этих слов становится понятен смысл аскетических трудов подвижников благочестия. Если удовлетворение земных потребностей, сопряженное с ощущениями удовольствия, может приводить к ожесточению сердца и сокрыть его от лучей Божественной благодати, следовательно, надо минимизировать подобное удовольствие, чтобы сердце стало более восприимчивым к ощущениям иным, духовным. Вот цель и движущая сила аскетики!

А как же быть нам?

И здесь непременно возникнет вопрос: как быть тогда нам – не аскетам и подвижникам, а обыкновенным православным мирянам, которым не чуждо ничто человеческое? Неужели запрещена нам любые радость и удовольствие, если это не радость о Духе Святом? Неужели всякое человеческое наслаждение понемногу умаляет наш шанс приобщиться благодати Духа и лишает вечной жизни? Конечно же, нет – в противном случае христианство не было бы религией радости и ее истинные последователи не были бы самыми радостными людьми в мире. У одного современного богослова я нашел достаточно краткий, но очень точный ответ на этот вопрос:

«Наслаждение – естественный спутник человеческого счастья. Спутник, но не поводырь! Бог не только создал человека для счастья, но и преподнес ему весь тварный мир как дар: “Бери, пользуйся, наслаждайся, будь счастлив! Только знай: закон жизни Вселенной – любовь. А любовь всегда отдает и радуется радостью другого. Не будь хищником радости: силой ее не поймать. Она послушно следует лишь за любовью”»^[5].

«Великая пропасть»

Притча о богаче и Лазаре

Еще к одному вопросу подводит нас разговор патриарха Авраама с богачом. Слова Авраама «между нами и вами утверждена великая пропасть» экзегетами понимаются как указание на невозможность перейти из ада в рай в силу нравственного состояния грешника. Однако из Предания Церкви нам известно, что такой переход возможен. Вот как говорит, например, известный подвижник благочестия XIX века валаамский старец схиигумен Иоанн (Алексеев):

«Если какая грешная душа попадет в ад, Святая Церковь замаливает за такую душу, и Господь освобождает ее из адовых уз. Я, грешный, верую в церковные молитвы»^[6].

Дело в том, что, пока действует в нашем мире Церковь воинствующая, а действовать ей дано до Второго пришествия Христова, усопшие христиане остаются в поле ее заботы. Те из них, кто в загробном мире страдает, для Церкви словно больные дети, которым достается больше любви. А значит, и молитва Церкви имеет силу и власть исцелять своих детей. Порой молитва Церкви через святых в таких случаях становится буквально всесильной. Вот как говорит об этом святитель Марк Эфесский:

«Некоторые из святых, молившихся не только за верных, но и за нечестивых, были услышаны и своими молитвами исхитили их от вечного мучения»^[7].

Истина проста: не ищи счастья для себя, ищи его для других – и тогда оно само найдет тебя

Поэтому слова патриарха Авраама вовсе не противоречат учению Церкви, по которому «умершие в покаянии, но не усовершившиеся в добре, по молитвам Церкви могут переходить из состояния мучений в состояние блаженства»^[8].

Наш русский философ Иван Ильин в раннем детстве получил от своего дедушки очень важное наставление о том, как стремиться к счастью земному, не потеряв при этом счастья вечного. Наставление, которое он потом назовет «правилом счастья»:

«Если хочешь счастья, не думай о лишениях; учись обходиться без лишнего»^[9].

И это лишнее само обойдется без нас, «если мы перенесем свое внимание на другие вещи», осмыслив все по-христиански. А христианское осмысление может быть только следующим:

«Истина, открытая Христом, проста: не ищи счастья для себя, ищи его для других – и тогда оно само найдет тебя»^[10].

Вот какова она, эта «бабочка»!