15 сентября по новому стилю Православная Церковь празднует день памяти отцов-основателей отечественного монашества – преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских.

«Преподобные Антоний и Феодосий Печерские». Сайда Афонина. Фрагмент

Если посмотреть на монашество в разрезе современных взглядов, то выглядит оно из ряда вон выходящим. Люди в черном, отрекшиеся от мира, посреди всего этого современного буйства красок и звуков, посреди прелестей сегодняшней комфортно-техногологической жизни – и  часто жизни для себя. Но посмотреть на облик многих отечественных монастырей, посмотреть на славянский Афон – очень много молодых лиц. Монашество живо, оно обновляется, в него притекает молодая кровь, в нем бьются сердца, бесконечно любящие Бога.

Казалось бы, для буйности и наслаждений мирской жизни монашество – это смерть, это страшная драма. Вместо дискотек – каждодневные длинные службы. Вместо счастья в семье – одиночество. Вместо заработка денег и удовольствий, которые можно купить за них – обет нестяжательства. Вместо эгоизма, эгоцентризма и жизни ради себя, в свою волюшку – обет послушания игумену. Вместо долгого сна на мягких кроватях и просмотра телевизионных программ да интернета – суровый труд послушания. Но в монашество идут!

Я, пребывая на Афоне, в районе Карули (с греч. специальные цепи с блоками, по которым передают в горах через ущелья провиант и различные предметы), заметил, что монахи здешних мест, ведущие суровый полуотшельнический образ жизни, часто молодого возраста – от тридцати до сорока пяти, т. е. довольно молодые люди. То же можно сказать и о Киево-Печерской Лавре. Повторюсь: очень много молодых лиц. И это радует!

Что же заставило всех этих молодых людей бросить заманчивый мир? Мне кажется, это очень хорошо в своих письмах выразил игумен Никон (Воробьев). Он писал о том, что учился в нескольких университетах, но нигде не получил глубокого осознания истины, ответов на сокровенные вопросы сердца. Находясь практически в предсамоубийственном расположении духа, глубокой ночью он взмолился Богу: «Если ты есть, сделай со мной что-нибудь. Я уже на краю». И посреди ночи явственно услышал удары тяжелого огромного колокола, хотя все храмы были давно закрыты и в тот день ночные службы не совершались.

Это, конечно же, был голос Бога. В результате отец Никон постригся в монахи.

Вот что важно и первостатейно в деле монашества – услышать голос Бога, живой, призывающий тебя на служение. В полутемных кельях и долгих службах монаху открывается такая преогромная радость, о которой мирской, живущий малохристианской жизнью человек и не подозревает. И за это непростое, но такое сладкое Богообщение можно отдать все.

Это может понять священник, который литургисает и знает, что такое сладость святой Евхаристии, сладость Святых Даров. Как поется в акафисте Иисусу Сладчайшему: «Иисусе Сладчайший – пресвитеров сладосте». И ты уже, как купец, нашедший дивную жемчужину, готов все имение свое продать, лишь бы купить ее.

Об этом знал преподобный Антоний Печерский, убегавший в глубину сначала афонских, потом киевских гор и обретавший там Бога. Это знал и преподобный Феодосий Печерский, у которого в Курске была богатая семья, перспективная жизнь и любящая мама, которая не разделяла монашеских устремлений Феодосия и даже била его за это. Но его душу уже было не удержать. Она рвалась к Богу.

И о дивный парадокс! Если человек будет предаваться удовольствиям века сего, то его ждут горечь жестокого разочарования, пресыщение и ранняя смерть. Если же он пойдет по узкому и тернистому монашескому пути или по пути жизни ревностного православного мирянина – его постигнет такое счастье невероятное от единения с Богом, которое на церковнославянском языке называется блаженство.

Потому что источник жизни нашей – это не сиюминутные развлечения преходящего века, но единственно Бог. И счастлив тот, кто это поймет. Он станет счастливым лучиком-проводником этой жизни. В чем да помогут нам преподобные отцы Антоний и Феодосий Печерские.

Преподобные отцы наши Антоние и Феодосие, молите Бога о нас!

Иерей Андрей Чиженко