Рассказ.

Конец года для Маквалы Тепнадзе выдался хуже некуда. В начале декабря она подхватила воспаление легких по закону подлости, не смогла «снимать клиентов» и, как следствие двух этих фактов, за три месяца задолжала хозяйке за снимаемую комнату в общем дворе в Нахаловке. К финансовой катастрофе прибавлялся долг в магазинчике напротив и еще мелкие жизненные пакости, которые дополнительно отравляли существование. Хозяйка, по натуре совсем не вредная, сперва культурно входила в положение своей жилички, потом все же стала намекать, что она, Нино, мать троих детей и пяти внуков, не имеет ничего общего с банковской системой Республики Грузия, чтоб терпеть так долго или начислять проценты за неуплату, а потом таскать человека по судам.

Маквала не растерялась и призвала ее к элементарной совести.

– Нино, как сестру прошу. Ты ж знаешь, зимой из квартиры никого выкидывать нельзя. Вот придет весна, пойдет клиент – и я за все заплачу. Не видишь, черная полоса у меня. Затарсовал (сглазил – гр. искаженное) кто-то.

Нино тут возьми и посоветуй:

– А ты священника приведи и комнату освети. Может, и дела твои наладятся. Соседи мои в конце нашей улицы так же в долгах были, потом дом освятили и удача пришла. Сын на работу устроился.

Маквала скептически восприняла этот совет, но при дальнейшем обдумывании решила, что хуже точно не будет, и кое-как привела себя в порядок, нацепила юбку и с превеликим трудом дотащила себя до ближайшей церкви. Там подкараулила выходившего из алтаря священника и изложила ему свою просьбу, мысленно прикидывая, сколько может стоить освящение. Нино, помнится, что-то болтала, «сколько дашь». Это вполне был неплохой вариант.

– …Иконы в доме есть? – неожиданный вопрос поставил Маквалу в тупик.
– М-м-м, нет, а что? – замялась она. Ей и правда в голову не приходило держать иконы в снятой квартире, куда постоянно наведываются ее клиенты всех возрастов с определенными далеко не богоугодными целями.
– Приобретите обязательно – и я приду освящу. Желательно иконы большого размера.

Маквала вышла из церкви в растерянности. Подошла к магазинчику с иконами, свечами и книжками. Приценилась. Н-да, цены немного не для ее ресурсов. От пяти лари за самые малюсенькие и выше.

Маквала походила вокруг церкви в задумчивости. Денег у нее было кот наплакал, и тот слезу, видно, пожалел.

И вдруг она увидела, что мимо церковной ограды шел парень, приволакивая ногу и искривленной от рождения рукой прижимая к себе настенные церковные календари. Он выкрикивал, заметно заикаясь.

– К-к-купите к-к-календарь. Всего од-дин лари. На Н-н-новый год.

Маквалу осенила идея: «Вот он, выход. Календарь та же икона. И размер подходящий. Не придерешься». Пошла к инвалиду рассматривать его товар. Как раз на ее ситуацию. Вот Иисус Христос с какой-то книгой, Пресвятая Богородица, вот Николай Чудотворец, а вот Георгий Победоносец. Были и другие святые в пачке, но Маквала их не знала и решила не загружать мозги. Взяла три календаря и дала калеке пятерку:

– Сдачи не надо.

Парень обрадовался и благословил, некрасиво кривя гримасой рот.

– Да обрадует тебя Господь!

Маквала оперативно скатала в трубочку свое приобретение, поспешила к облюбованному священнику с докладом.

«Иконы есть. Жду вас по адресу», – записала на бумажку и устно очень доступно пояснила:

– Отсюда вот так прямо. Потом налево и чуть-чуть до серых ворот. Потом вглубь двора. Крайняя дверь у туалета моя.

И поспешила домой – развешивать новоприобретенные иконы по всем свободным стенкам.

Батюшка оказался сама пунктуальность. Пришел, как и обещал, через час. Освятил Маквалины апартаменты и ушел, не задавая лишних вопросов.

Маквала оглядела свою комнату. Вроде все как было, только странное ощущение какой-то новизны, свежей струи, если можно так сказать. Зачем-то на всех стенах еще священник прилепил крестики – наклейки. Вникать не стала, ему виднее.

К вечеру вдруг позвонил старый клиент – Мераб. Вроде хорошо, но не в тему.

– Не могу тебя принять, – ответила Маквала. – Только-только в себя прихожу после болезни.
– Я все равно приеду.

И приехал довольно быстро. Не успел войти, начал грузить своими проблемами. Жена-негодяйка из дома выгнала и мириться с ним ни в какую не хочет. Мераб хотел по-человечески, деньгами разрулить непонимание, как всегда, так нет, мерзавка села на осла и говорит: «Мое терпение кончилось!».

Маквала послушала этот поток обличений в адрес незнакомой жены и зевнула.

– От меня в итоге что хочешь?
– Мне ночевать негде. Весь день таксовал, устал как собака. И есть хочу.

Маквала тяжело вздохнула и полезла доставать свои нехитрые запасы: маринованные огурчики и лечо. Так развлекалась для себя иногда, не сбылась у нее мечта иметь свою семью. А тут непрошеный, но гость. По-любому от Бога. Не всегда ж о деньгах думать.

Мераб достал из машины пару батонов хлеба, бутылку вина и палку колбасы и накинулся на лечо.

Сидели они так, закусывали.

Мераб расхваливал Маквалины закрутки.

– Вах, что-то поразительное! Твои золотые ручки! И соли в меру! Точно как я люблю.

Потом Мераб насытился, огляделся по сторонам и неожиданно заявил:

– Что-то мне не нравится, как Николай Чудотворец на меня смотрит. Нехорошим глазом. Не по себе как-то.

Маквала хмыкнула и посоветовала нежноранимому гостю пересесть, чтоб сменить ракурс обзора.

Мераб пересел и оказался опять не в лучшем положении.

– А здесь Пресвятая Богородица на меня смотрит. И тоже как-то не так. И чего ты их везде повесила?

Маквала закатила глаза от такой разборчивости. Нехотя объяснила про освящение.

– И с чего это вдруг? – не понял Мераб, удивленно уставившись на нее.

В ту ночь Мераб долго ворочался, не мог заснуть. И Маквале не дал спать своими душевными ранами. Под утро опубликовал выношенное решение:

– Маквал, я вот тут думал, думал... Давай я у тебя жить буду, что за день заработаю – половина твоя. Мне одному квартиру снимать не выходит никак. Я тут еще тачку разбил, на чужой езжу и хозяину процент отдаю. Запутался в долгах и проблемах. Сплю в машине – совсем до ручки дошел. Хожу грязный, как бомж... Короче, без тебя мне никак.

Маквала подняла одну подведенную бровь.

– Не поняла. Это что, предложение мне делаешь или как?
– М-м. В принципе, да. Нехорошо так жить. Не по-людски.
– Может, с женой получится помириться?
– Достал я её. Уже никак не выйдет. Мой поезд ушел. А так один долго не продержусь, сопьюсь окончательно. Мне тормоз нужен. Вот сегодня понял, когда под перекрестным огнем лежал, – и он кивнул на церковные календари на трех стенах комнаты.

Маквала молчала, обдумывая новое предложение: «Кто его знает, может, это шанс начать новую жизнь». Старая-то ей в печенках сидит, топорщится, из носа уже выходит.

Еще раз все прикинула и согласилась: «Когда-нибудь надо попробовать жить семьей».

Как ни странно, но у Маквала и Мераба с того исторического утра началась новая жизнь. Видно, в мозгах у таксиста переключился какой-то тумблер, а Маквала наконец-то впервые за столько лет своей несуразной жизни смогла просто вести тихую серую жизнь домохозяйки.

Жили они на удивление дружно и слаженно, словно хорошо подобранная пара шестеренок просчитанной зубчатой передачи.

Снова пришел новый год. Маквала не стала менять календари. Просто обрезала табличку с месяцами и числами и переклеила три самодельные иконы на один картон. Повесила на кухне на самое видное место. Как ни крути, с них все началось.

Через два года Мераб неожиданно объявил ей новость:

– Умоляю, Маквал, не откажи мне. Без тебя никак мне это дело не провернуть.
– Какое именно?
– Из деревни звонили, что моя сестра умирает от рака. Шансов нет. У нее мальчишка. Не в детдом же его сдавать. Привезу сюда. Будет жить с нами.

Маквала только перекрестилась на старую пожелтевшую тройную икону. Стать матерью хоть каким-нибудь способом было ее сокровенным желанием, о котором она никому не говорила. Завести своего было нарушением естественных законов. А так, какая же семья без детей.

Мариам Сараджишвили