«Дух… любоначалия… не даждь ми». 

Однажды Блаженнейший Митрополит Онуфрий в бытность на Черновицкой кафедре сказал интересную фразу примерно следующего содержания:  если посмотреть в корень любого земного конфликта, то в основе его – деньги и власть. Т. е. сребролюбие и властолюбие – основная движущая сила любого конфликта от мировой войны до ссоры между двумя сотрудниками на работе. Любоначалие есть страстным желанием власти. С церковнославянского оно обозначает «любовь к началу (т. е.  к власти).  Оно – прямое детище первого греха гордыни, полученного в страшное наследство от святых праотцев Адама и Евы и с тех пор как генетическая раковая болезнь, передающаяся нам, их потомкам, из поколения в поколение. Языческое общество, как и современное неомодернистское общество с его утилитарными потребительскими ценностями, всячески культивирует гордыню, называя ее уникальностью личности, гениальностью или здоровым эгоизмом. Православие же, наоборот, призывает человека всеми силами с Божьей помощью бороться с себялюбием, с гордыней, признавая ее матерью всех грехов, которой питаются остальные человеческие страсти.

Каждый человек – это образ и подобие Божие. Это храм Господень со своим внутри сердечным алтарем и престолом. Но у гордеца на этом престоле не Бог, но он сам – «я». И любовь его обращена не к Всевышнему и к окружающим людям, названым в Православии, по выражению Самого Спасителя, ближним (близкими). Но любовь его обращена к себе самому. Поэтому такой человек всеми силами открыто ли, завуалированно ли, скрывая истинные намерения поступков под «моральные» благовидные «одежды» словесные, стремится к насыщению этой гордыни, к удовлетворению собственных страстей и к удовлетворению главной из них «Я – лучше других. Потому все остальные должны мне подчиняться. И в этом подчинении я нахожу и удовлетворение собственных амбиций, и наслаждение, и материальную выгоду, которая также нужна для того, чтобы питать собственные страсти». Встречаются две такие «любоначальные» души – вот вам и конфликт. Сто – вооруженное столкновение. Народы – война. Возьмем, к примеру, семьи. Почему муж и жена часто разводятся? Никто не хочет уступить. Война двух эгоизмов. Нашла коса на камень.

То же самое война между народами. И если бы не Христос, Призывающий отречься от себя (а именно от гордыни, от эгоизма) и полюбить Бога и брата своего, то люди бы давно уничтожили друг друга в гордыне да любоначалии.  Поэтому мы и молим Бога, чтобы Он не дал нам духа любоначалия – убийственного, губительного, как для отдельного человека, так и для человечества.

«Дух… празднословия не даждь ми»

Почему прошение о недопущении к человеку духа празднословия преподобный Ефрем Сирин вывел в конец группы «пороки»?  Мы видим, что первое прошение очень похоже на последнее. В первом прошении мы молимся о недопущении к нашим сердцам духа праздности. В последнем – духа празднословия. Эти грехи хоть и несколько разнятся, но имеют один корень – духовную лень и бессилие. Пороки уныния и любоначалия – это высшие пики грехов. Один – против Бога и себя – уныние. Здесь человек разрушает сам себя, свой душевно-телесный храм. Другой (любоначалие) – против Бога и людей, когда человек любовью к себе и гордыней разрушает мир, в котором он живет: планету, природу, общество, государство. Но преподобный Ефрем Сирин в последнем прошении группы «пороки» действительно словно бы нам снова говорит о том, что праздность и празднословие как его разновидность являются питательной средой для рождения «младенцев, которых нужно избить о камень» (см. 136-й псалом, ст. 9) сначала маленьких змеенышей мысленно-сердечных грехов, вырастающих в огромных монстров драконов пороков да страстей, поглощающих человека, становящихся его второй натурой.
Итак, чем же опасно празднословие?

Святые отцы сравнивали человека праздно говорящего с открытой дверью, выпускающей из бани пар и охлаждающей ее. Недавно мы вспоминали во вторую неделю Великого поста святителя Григория Паламу, который открыл с Божьей помощью догмат о Божественных нетварных энергиях. Догмат звучит следующим образом: «Бог не постигаем в сущности, но постигаем в энергиях, направленных в мир». Соответственно, эти энергии направлены в сердце человека. Там они встречаются с энергией человека, направленной к Богу. И это таинственное сочетание Божественного и человеческого является той непостижимой для ума тайной, которая названа Самим Спасителем и отцами «Царствием Небесным», «раем». Эта тайна должна рождаться таинственно.  Как ребенок в утробе матери. В тишине и спокойствии, и мире. Взойдет ли зерно, посеянное на вспаханном поле, если мы превратим эту возделанную землю, к примеру, в плац для строевых упражнений солдат или в спортивную площадку, или сделаем из нее проезжую дорогу. Конечно, что-то вырастет, но уродливое и кривое.
Богообщение – это великая тайна. Святая святых, как писал об этом митрополит Антоний Сурожский. К примеру, мы знаем о святости преподобного Серафима Саровского. Мы осознаем тот высокий уровень преподобия, которого он достиг. Но знаем ли мы достаточно много о тех страшных борениях с самим собой и с бесами, которые испытывал и проводил он; о борениях и искушениях, заставивших его встать на камень на тысячу дней?! Да, мы помним, что он стоял на камне. Да, мы восхищаемся этим его подвигом. Но почему он это сделал? Что толкнуло его взойти на этот камень? Искушения и борьба с ними. И эта борьба, несомненно,  благословенная Богом, переплавила его страстную и греховную душу в чистое негиблющее небесное золото.

Православие – это исихия, священное безмолвие. Путешествие внутрь себя, открытие в себе внутреннего человека. Путешествие сквозь чудовищ фантазий и монстров страстей для того, чтобы на дне души, в самом ее центре обрести Бога. Это страшное, тяжелое, невероятно болезненное путешествие, но и такое радостное, райское путешествие!

Не будем же лишать его себя. Оно – наше главное делание в жизни. Конечно, оно (желательно) должно все-таки проходить под надзором духовника или опытного священника, которому вы доверяете, к которому расположена открыться душа ваша. Ему, по возможности, следует проходить под присмотром святых отцов с помощью святоотеческой литературы. Святые отцы уже прошли этот путь и достигли святости. Они подскажут, как не сбиться с пути.

Но все остальные, даже мы, священники, скорее свидетели и в чем-то помощники в деле спасения человека, но никак не активные участники. Общение Бога и души – это Святая святых, великая тайна, касающаяся двоих – Возлюбленного (Христа) и возлюбленной (души), как стихословится в ветхозаветной Книге Песни Песней Соломона.
Но если мы извергаемся в мир потоком слов, тратим душу свою на осуждение, обсуждение, доказывание кому-то чего-то, утверждение себя в мире, ссоры и прочее, то что останется внутри?

Опустошенность…

Кто из нас не испытывал ее? Усталость от жизни и руины – и снова храм духа нужно начинать созидать заново.

Празднословие, любовь к праздным разговорам, говорит о том, что человек даже внутренне, сердечно спешит. Он может стоять на месте или сидеть, но внутренне он спешит, зациклен на этом мире, текущем и несущемся. Он стал частью этого быстронесущегося мира, живущего в тревоге, в смятении, в борении. Есть ли дело до Бога такому человеку? Для Творца у него в сердце места нет. Ведь оно переполнено, оно пузырится и кипит в нервном угаре, в страстной вожделевательной и воинственной горячке. Такое сердце съедает себя и разрывается потом ранней смертью, инсультами, инфарктами, нервными и психическими заболеваниями.
По этому поводу вспоминается один телефильм о Святой Горе Афон: монах повел съемочную группу на кладбище, и телеведущий удивился, просмотрев надписи на могильных крестах. Средний возраст умерших иноков был восемьдесят лет.

Молитва, храм, исповедь, причастие Тела и Крови Христовых, море, горы, природа и «жужжание» (как об этом говорят сами афониты) в сердце и на устах Иисусовой молитвы.

Человеку так мало нужно для счастья: начать путешествие внутрь себя к Богу!

И в молчании, тишине, пустыне Великого поста обретешь мир и безмятежность и исцеление израненной души Господом…

Иерей Андрей Чиженко