Рассказывает священник Андрей Гавриленко.

«Разве вы не слышали? Разве вы еще не слышали, что Бог пришел в мир, чтобы верующие в Него имели Жизнь вечную. Если вы еще не слышали, то знайте, что тысячи людей уже вошли в Жизнь и пребывают во славе», – так писал в одном из своих писем свт. Николай (Велимирович) в Сербии, а в  это время тысячи верующих по всему Советскому Союзу смотрели в глаза смерти и видели не ужас, а освобождение и Жизнь вечную. 

Киевский священномученик Анатолий Жураковский передавал такое настроение из заключения: «Радостно первые христиане шли на смерть и муки и в ответ на все вопли и крики проклятия говорили: ‟Я христианин”. Так и мы твердо, радостно и бодро на всякое влечение жизни, на всякий удар, падающий на нас, на всё, на всё, что к нам идет, должны всегда иметь один сверкающий и блаженный ответ».

Это не просто строки из письма, это реальное осознание жизни в свете Нового Завета. В свете Искупления от тления Сыном Божиим. Сщмч. Макарий Телегин был арестован  по делу об изъятии церковных ценностей. Сидевший с ним в камере священник рассказывал, что отец Макарий был весел, ожидая приговора, и говорил: «Жду не дождусь встречи с Господом моим Христом».

Что это? Фанатизм или сумасшествие? Нет. Это новый образ мысли, новое отношение к страданию и загробной жизни.

Христианство принесло миру особое отношение к смерти. В главном тропаре Церкви мы поем:«Христос смертью смерть попрал», что можно понимать как «смертью смерть убил». Всякий верующий в Него сопричастен к Его Воскресению и попирает, убивает смерть жизнью во Христе.

С радостью мы можем констатировать, что наши деды и прадеды – новомученики восприняли в себя великую веру в Воскресение. Их смерть порой была похожа на смерть их Пастыря, как кончина иеромонахов Сергия (Вершинина) и Илии (Попова) – тела их найдены с исколотыми штыками шеями, с размозжёнными черепами и простреленными ладонями рук. Предполагают, что их пригвождали к крестам.

Поругание Христово носили на себе новомученики. Их смерть похожа на Страстную Пятницу, с её муками, пытками, лукавством и ужасом. На дворе 1918-й, сщмч. Николая (Подьякова) положили около ямы и стали мучить. Кто стрелял, кто колол, вонзая в тело, вынимая и снова вонзая штык. Впоследствии при осмотре тела выяснилось, что, кроме огнестрельных ран, ему было нанесено одиннадцать ран штыковых. Тело убитого священника сбросили в яму, но зарывать не стали. В это время в сельсовете сидел задержанный карателями священник из соседнего прихода, отец Виктор. Его подвели к яме и велели отпевать замученного священника. Когда отпевание подошло к концу, его выстрелом в затылок убили.

Гонение такого масштаба и такой жестокости не поддается логике. Её и не следует искать. Режиссёр гонений на Церковь носит имя – лукавый и человекоубийца. Запах адской жестокости слышен в этих казнях. Но и адского бессилия. Церковь несокрушима: «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её» (Мф. 16:18).

Спокойного и погруженного в молитву после допроса сщмч. Андроника Пермского палачи отвезли в лес по Сибирскому тракту в ночь на 7 июня и заставили вырыть себе могилу. Закончив работу, владыка минуть десять помолился, поклонился на четыре стороны света и лёг в своё последнее пристанище. Его тут же начали закапывать заживо. Несколькими выстрелами чекисты окончили свою «работу адову». Приемника по кафедре сщмч. Андроника священномученика Феофана постигла та же участь. 11 декабря 1918 года в тридцатиградусный мороз святителя многократно погружали в ледяную прорубь реки Камы. Тело епископа покрылось льдом толщиной в два пальца, но мученик всё ещё оставался жив. Тогда палачи его просто утопили. Вместе с ним были утоплены два священника и пять мирян.

Святые отцы пишут правду, когда говорят, что сердце грешника не терпит света, бежит от него и никак не радуется ничему Божественному, потому он и готов поднять руку на брата, если тот служит Богу. Один из огромного количества карателей, участвовавший в расправах над духовенством и другими гражданами в Гражданскую войну А.О. Павловский, в 1930-е написал воспоминания. Он с упоением признавался, как ликвидировал «врагов», отдавая приказы поставить их к «семафору» (такое имя носили расстрелы у железной дороги). «Это были два слова, – писал он, – которые прекращали жизнь контрреволюционера и освобождали рабочий класс от лишней пакости, мешающей рабочему классу творить великое дело».

Смотрели глаза в глаза наши новомученики на Истину. По-другому невозможно объяснить то спокойствие, с которым они ждали смерти или умирали. Свящ. Платон Горных был расстрелян со сложенными крестом руками на груди и поднятыми глазами к небу. Священномученик Михаил (Косухин) служил с 1858 года в своем селе. Советская власть не закрывала храм, ожидая его смерти. Ему шел 80-й год, преклонный возраст и близость смерти придавали сщмч. еще более решимости и дерзновения. Наконец он был арестован и приговорен к расстрелу. У священника оказалось сломанным левое бедро, он не мог ходить и не смог бы добраться до места расстрела – перевели в больницу, где он, готовый к расстрелу, скончался.

О. Дамаскин (Орловский) в одном из своих выступлений говорил, что верующих, наших мучеников расстреливали обычно отдельно от прочих – гонители не хотели показывать мужество верующих, это ведь были подлинные свидетели Христовой победы над смертью, поэтому палачи боялись впечатления от казни, производимого на окружающих. Участь священников Нижегородской епархии, арестованных в 1937–1938 годах, была такова: их всех вывезли на середину Волги против города Бор, неподалеку от Нижнего. Связанных священников по одному сталкивали в воду, наблюдая, чтобы никто не выплыл; выплывших топили. И так были умучены все.

Начало власти рабочих оказалось для верующих более страшным, чем десятилетия спустя. Еще не до конца осознавали, что за власть пришла, какое подлинное отношение к Церкви, когда одной рукой она разрешает крестный ход во время интронизации Патриарха, а другой совершает убийства духовенства. Причем эти убийства совершались нередко без суда и следствия. «Однажды в январе в село священника Трофима Кузнецова въехал отряд красных; расспросив, где дом священника, красноармейцы направились прямо к нему; вошли в горницу и, ничего не объясняя, приказали:

– Ну, отец, давай собирайся. Пошли.

Священник оделся, они усадили его на телегу и увезли из села. Наутро выяснилось, что палачи привезли о. Трофима на кладбище, привязали к березе и затем каждый выстрелил в него».
Что ни говорили бы, а есть два рода смерти: смерть праведников и смерть грешников. Блаженна кончина праведника, а смерть грешников люта. Какой бы по человеческой логике ни была ужасна смерть праведника, особенно мученика, её конец – Жизнь вечная на лоне Авраама. Но как ни обставляй кончину грешника, подобно евангельскому богачу, её конец – ужас, стон и мрак. Безбожники и убийцы умирали страшно. Все помнят смерть вождя революции Владимира Ленина: будучи помрачен в рассудке, он просил у стола, стульев прощения за свои грехи. Убийце сщмч. Константина (Голубева) Белову не раз являлся покойный батюшка. И вот однажды, увидев свою жену, вошедшую в дом с неубранными волосами, Белов в припадке умопомешательства принял её за расстрелянного священника и, выстрелив, убил её, а затем застрелился сам.

Красноармеец-крестьянин вскоре после расстрела сщмч. Макария (Гневушева) оказался в больнице для душевнобольных. Каждую ночь он видел во сне убитого святителя, благословляющего его. Раскаявшийся преступник говорил: «Я так понимаю, что убили мы святого человека. Иначе как он мог узнать, что у меня захолонуло сердце? А ведь он узнал и благословил из жалости и теперь из жалости является ко мне, благословляет, как бы говоря, что не сердится. Но я-то знаю, что моему греху нет прощения. Божий свет мне стал не мил, жить я недостоин и не хочу».

Емельян Ярославский-Губельман – председатель союза воинствующих безбожников, один из самых ярых богоборцев, насмешников и гонителей Церкви советского режима перед смертью вздыхал: «Прошу, сожгите все мои книги. Посмотрите на Святого! Он ждет меня уже давно. Он здесь!».

Святые умирали иначе. Мы уже сказали как. Но скажем еще. Сщмч. Илларион Троицкий, умирая, в бреду говорил: «Вот теперь я совсем свободен!» Врач, присутствовавший при его кончине, был свидетелем того, как святой благодарил Бога, радуясь близкой встрече с Ним. Он отошел ко Христу со словами: «Как хорошо!».

Сщмч. Владимир Богоявленский, когда матросы выводили его из дома, попрощался с келейником, сказав: «Прощай Филипп», затем вынул платок и вытер слезы. По словам того же келейника, митрополит был спокоен, казалось, что он идет на обычное служение Литургии. По воспоминаниям монаха, видевшего, как вели митрополита, когда солдаты закурили у Великой церкви, митрополит стал молиться, а потом по дороге что-то напевал про себя.

Надо было быть готовым всегда. Готовым перейти из смерти в Жизнь. Да и жить лицом к Правде с верой в Воскресшего.