Сказки существуют ещё и затем, чтобы мы лучше понимали своё место в жизни. Они помогают каждому расти тем, кем он должен быть. Снусмумриком ли, Муми-троллем или Муми-мамой, а может, Малышкой Мю.

Сказки помогают нам радоваться тому, что небо задумало о нас, и не стыдиться этого, не стыдиться не идти вслед за изменчивой модой.

Для того чтобы быть тем, кем ты должен быть, нужен труд. Сказка помогает отнестись к этому труду с радостью, с предвкушением грядущей награды.

Мир муми-троллей – это напоминание всем нам о том, что наша семья, если только мы постараемся, может быть для нас и наших друзей настоящим раем на земле и блаженством жить.

В доме муми-троллей никто не пытается владеть другими. Наоборот, тут каждый не мешает остальным раскрываться и расти не похожей на его, а собственной красотой.

Мы стремимся в мир муми-троллей потому, что нас вообще тянет туда, где люди нужны друг другу.

Книги о муми-троллях говорят, что мир будет интересен человеку на всяком месте, где он только живёт, чтобы умножать красоту.

Мы воспринимаем долину муми-троллей как свою родину, как окно в настоящесть, которая бывает лишь там, откуда изгнаны страсти и эгоизм. И если мы только стараемся, то для наших друзей такой долиной муми-троллей может стать наше сердце и дружба с нами.

Туве Янссон говорила: «Иногда все, что нужно сделать, чтобы успокоить кого-то, это напомнить, что вы рядом». Именно это и делает с нами Бог – в трудную минуту, когда мы не видим выхода, он напоминает нам, что Он – рядом. И через что бы Он ни принёс нам это напоминание: через книгу, молитву, слова близкого человека или ещё что другое, во всём этом виднеется Он – Великий сказочник мира, направляющий сюжеты наших жизней к доброму концу, который (и так положено в сказке) наступает в конце, а не в середине истории.

Мир муми-троллей – это мир подлинных человеческих отношений. Таких, как если бы люди всюду жили трепетно и благодарно, вслушиваясь в то, как Святой Дух ведёт их к любви. И если для средневековых менестрелей любовь – это героические действия для любимого, то Янссон, будучи женщиной, знает важность малых дел для радости близкого человека.

Однажды к старцу Алексею Мечеву обратилась его духовная дочь с некой, как она выразилась, мелочью. На это старец отвечал, что, если это ее беспокоит, то это уже не мелочь. Так и в муми-долине её обитатели могут быть всерьёз обеспокоены пропажей маминой хозяйственной сумки. «Мелочь», – скажет кто-то. Но Туве знает, что большая забота складывается из таких мелочей, как приготовить обед или не мешать тому, кто уселся писать мемуары.

В мир муми-троллей хочется возвращаться снова и снова, как в Литургию. Потому, что любой стремящийся к добру читатель на самом деле мечтает именно об этих отношениях райской открытости, нужности и доверия. Древний авва говорил: «Чистым сделай сердце своё для каждого человека». И эти райские отношения есть жажда добрых сердец, ведь в мире так себя ведут лишь немногие.

Сказки о муми-троллях есть знак того, что эти отношения всё же возможны на земле, хотя здесь нужны вся Церковь и весь Бог, чтоб они стали реальностью нашей жизни.

И в этом смысле сказки Янссон больше говорят о божественном, чем какой-нибудь скучный моральный трактат. Это вообще свойство великой литературы. Таковы подлинные авторы. Таков, например, и Пушкин, который, как Янссон, больше может поведать о Боге умолчаниями, полными благодати, чем иной священник проповедью, сложенной из высоких, но не прожитых сердцем слов.

Пушкин – это литература в подлинном смысле слова. Он никого нигде не пытается учить. Он далёк от морализаторства. Он являет жизнь как она есть, и читатель видит, что наш мир в основании бытия и есть христианский. Он немного говорит о вере, но христианство со страниц его книг являет себя не как философия и мораль, но онтология и реальность. Видеть мир таким, каков он есть на самом деле, и видеть его христианским – одно и то же. И великие произведения открывают читателю глаза на эту реальность.

Больше всего человек хочет быть нужным. Об этом – все муми-сказки. Здесь даже пускающиеся в путешествие всегда знают – их ждут. Даже холодная Морра здесь «хотела согреться», но не умеет не ранить других, а потому – одна.
И тут Туве гениально указует, что и холодные, и колючие люди так же нуждаются в этой нужности, хотя их жизнь и извращена.

Другое важное открытие Янссон – домашняя жизнь не может быть препятствием к тому, чтобы жить высотой и Небом, если только вещи для тебя не имеют продажной ценности. Если только ты твёрдо знаешь, что забота «что есть, что пить и во что одеваться» – пуста, ибо Бог всегда питает всякого, стремящегося к настоящести. Тогда дом для человека становится благословенным, а всякая вещь – подарком, из которого сияет небесный свет.
Доброе сердце хочет жить высотой бытия. Но высота эта проявляется не только в деяниях героя. Носок, зашитый кому-то по дружбе, вовремя поданный ужин, сваренное для близких варение – во всём может таиться Небо и благодать, а потому всякое дело, причастное вечности – радостно. Таковы дела муми-троллей.

В детстве каждое лето Туве проводила в Швеции у бабушки, в местечке Блиде, недалеко от Стокгольма. «Прекрасней всего было то, что море находилось совсем рядом. И хотя с лужайки у дома, где мы с друзьями играли, его видно не было, если вдруг во время игр мы внезапно затихали, до нас долетал шум прибоя», – позднее говорила писательница.

Жителям континента сложно представить, как действует море на людей побережья, особенно на тех, кто романтичен. Ведь море – это словно знак того, что бывают другие земли, где для сердца возможно счастье. Море вдохновляет путешествовать хотя бы мыслью за пределы видимости, к различным островам блаженных, какими бы они ни представлялись древнему и новому человеку. Море – это постоянное напоминание, что в жизни есть тайна и доро́га, и нам важно изведать значение того и другого. И не случайно в европейской легендарной древности так много моря, ибо оно связано со смыслообретением, даже если для этого приходится уйти за пределы этого мира в вечность. Южные моря не будят таких чувств, как моря, лежащие севернее: Ирландия, Англия и Скандинавские страны – гладь воды здесь служит не столько для купания и отдыха, сколько для того, чтобы следовать за пределы видимого воображением и устремлением сердца – туда, где есть настоящее и драгоценное.

Потому в книгах о муми-троллях так много моря. Оно присутствует, зовёт, вдохновляет, соседствует и является знаком того, что в жизни всегда существует высшее, ради чего, собственно, стоит жить. Это высшее герои книг Туве Янссон часто несут и в себе самих, а вовне оно выражается в виде крепкой дружественности, в со-сердечии всех со всеми, что и есть высшая радость для человека. Смысл можно обрести и в простом, и в обыденном, но для этого нужно уметь видеть, как Небо отражает себя в обычных делах земли, а потому напоить чаем друга есть то же самое смыслообретение, хотя выражено оно не в категориях эпоса, но быта.

Одухотворённость быта – вот одна из идей книг Туве Янссон, и мысль эта глубоко христианская. И если Толкин выражает эту паламитскую истину в категориях одухотворённой и неодухотворённой материи, причастного к свету Валинора (рая) и обыденного, то Янссон то же чувство сердца передаёт через простую мысль – рядом с тёплым человеком тёплым становится и всё то, чего он коснулся. Свет сердца делает светоносным простой обед, который приготовили для друзей с добрым чувством.

Известна история, когда князь приехал к святому Феодосию Печерскому и попробовал там монастырскую еду. Всё было очень вкусно, хотя еда была самая простая. Князь удивился и спросил: почему у него, князя, знаменитые повара, а не так вкусно всё, как у монахов. И святой ответил, что повара, когда готовят, не любят друг друга и обижают друг друга и поварят. Их страстные сердца извращают окружающий их мир. А в монастыре всё монахи готовят, любя друг друга и с молитвой. Оттого всё и необыкновенно вкусно.

Если кто был в монастырской трапезной, тот знает, какая там необыкновенно вкусная еда, хотя и очень простая. Это происходит по той же причине.

Освящение и осквернение мира касаются вообще всего, что делает человек и что его окружает, а не только еды. Одежда святого может исцелить человека потому, что освятилась его благодатью.

Когда умер в 1920 году святой Нектарий Эгинский, с него сняли рубашку врачи и положили её на кровать парализованного. И парализованный мгновенно исцелился. Бинты, которые сняли со святого, благоухали. В той больнице, где он умер, на его кровать ещё много лет клали безнадёжно больных, и те выздоравливали.

Люди реально меняют мир своей жизнью – или оскверняют его, или освящают. Одна православная девушка варила суп и злилась на мужа – и суп быстро прокис. А в другой раз она варила суп с любовью к мужу и молитвой – и муж её несколько месяцев ещё вспоминал, какой в тот день был вкусный суп.

Когда жених этой девушки принёс ей цветы, они стояли и не увядали неестественно долго. Так на них реально подействовала его любовь.

С другой стороны, в житиях святых и подвижников есть такие фрагменты, когда подвижник отказывался есть принесённую ему кем-то пищу, потому что говорил, что она приготовлена со тщеславием и страсть осквернила её.

Схиигумену Иоанну Алексееву прислали по почте арбуз. Но арбуз лопнул в пути и намочил много других писем на почте. Схиигумен Иоанн объяснил девушке, что она посылала арбуз, тщеславясь тем, что делает.

У старца Григория Давыдова был подобный случай. Келейница принесла ему чай. Он не стал пить, а спросил, молилась ли она, когда готовила. Она сказала, что не молилась. И он ответил, что чай пить невозможно и чтобы она его забрала.

В великих сказках мы встречаем ту же мысль об освящении и осквернении мира добрыми и злыми персонажами. Мордор мёртв потому, что его обитатели непричастны к свету. А когда-то это был цветущий край. Морра замораживает цветы и траву потому, что холодно её сердце.

Артем Перлик