Отвечает иерей Андрей Чиженко.

Лжица – это символ соединения человека и Бога, насколько это вообще возможно. Т. е. принятие Тела и Крови Христовых – это реальное богообщение. Причастие Святых Христовых Таин – наиболее близкое, наиболее тесное общение Бога и человека. И лжица – символ этого богообщения.

В греческой традиции она называется «лавис» – «клещи». Здесь есть отсылка к Священному Писанию Ветхого Завета, а именно к Книге пророка Исаии: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его! И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен» (Ис. 6:1–7).

Почему же лжица в богослужебной традиции символизирует собой клещи святого Серафима, которыми он прикоснулся к губам пророка Исаии, очистив его от греха? Дело в том, что в древности миряне причащались так же, как и священнослужители. Десница священника влагала им в руки частичку Тела Христова, а потом, после ее потребления, верующие причащались из Чаши Крови Христовой. При этом рука священнослужителя действительно напоминала клещи. А сам он символизировал собой Божьего посланника – Серафима, посредством которого человек очищался от греха и соединялся с Богом.

Но такой способ причащения мирян не прижился в Церкви по той причине, что иногда люди, имея неблаговидные намерения, уносили частички Тела Христового домой, чтобы совершить над ними святотатство, или просто нерадиво относились к ним.

Первый, кто ввел лжицы для причастия, был святитель Иоанн Златоуст. Его житие сообщает, что этим великим учителем Церкви данное нововведение совершилось после того, как некая женщина унесла частицу Тела Христова домой для колдовства. Узнав об этом, святитель дал распоряжение во всех храмах использовать для причастия мирян специальные лжицы, чтобы влагать Тело Христово, напоенное Кровию Христовой, верующему прямо в рот, отсекая всяческие  соблазны и возможности для осквернения святыни. Такая традиция прижилась и в других Церквях.

Некоторые источники утверждают, что лжица была введена в богослужебное употребление в более поздние времена, чем жил святитель Иоанн Златоуст. Но мотив ее введения в богослужение, мне кажется, ясен из вышеупомянутого примера из жития святителя Иоанна Златоуста.

Также лжица символизирует собой Церковь, через Которую нам преподается жизненно необходимая для нас духовная Божественная пища.

Она вместе со  Святым Потиром символизирует собой также то, что мы все, православные христиане, причащаемся животворных Таин Христовых от одного источника и что мы едины во Христе.

Поэтому для священника всегда печально наблюдать картину, когда христианин приступает к Чаше с брезгливостью с мыслью типа: «Все эту лжицу облизывают. Мне противно». Такой человек не вполне понимает, зачем он пришел к причастию и к чему он приступает. Он не понимает, что Тело и Кровь Христовы – это главная святыня Православной Церкви. Это небесный огонь, в котором сгорают все бактерии и микробы, и грехи наши также.

И мы должны со страхом Божиим и верою приступать к этой святыне. Мы должны жаждать ее как главного залога нашего спасения, а не думать о том, сколько людей прикоснулось губами к лжице. Главное, что ты к ней прикоснулся, что эти Божественные клещи с раскаленным углем Божественных Таин очистили именно тебя. Господь входит в тебя. Он попаляет твои грехи и соделывает из тебя храм Себе. Твое дело благоговейно, с любовью и со страхом принять Его. Как любимого Отца. Как страдающий от мучительной болезни принимает долгожданного лекаря.
От принятия Таинств Церковных еще никто не заболел, а исцелились, выздоровели и спаслись миллионы.

Вот о чем надо думать. Вспомним слова святого первоверховного апостола Павла: «Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. От того многие из вас немощны и больны и немало умирает. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы.  Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром» (1 Кор. 11:23–32).

Мы должны понять, что можно причаститься себе во спасение, а можно и себе в осуждение. Можно причаститься во здравие, а можно через святотатственные прилоги (включая и чувство отвращения) себе в болезнь. Можно причаститься в жизнь, но можно причаститься и в смерть. Иуда тоже причастился на Тайной вечере. И после причастия вошел в него сатана, толкнувший человека на самое черное дело в истории. Ведь Иуда причастился не в желании соединиться с Богом, но в желании предать Его.

И главное мерило в причастии – страх Божий, любовь и вера в Господа, страстное желание быть с Ним, соединиться с Ним, жить с Ним. Такой человек перед Чашей, как птенец отверзает свои уста перед родителем, впуская в свою духовно-телесную храмину Бога, Который, как любящий Отец, ведет свое дитя к спасению.

Доверимся же Богу, дорогие братья и сестры, а Иудины мысли – мерзкие и отвратительные – будем гнать от себя прочь.

Любящий Бог ждет каждого из нас. И каждого из нас зовет к Своей спасительной Чаше.

Со страхом Божиим и верою приступите!

Иерей Андрей Чиженко

Смотрите также: Литургические предметы: история и символизм