Православие и Мир

Сегодня Церковь покидают люди, которые долгие годы искренне пребывали в ней, участвовали в таинствах, подчиняясь традиционной дисциплине. Как же вышло, что человек, который в Церкви 30 лет, уже давно не причащается? Что предлагают мирянам, которые духовно переросли многих опытных священников, и почему нельзя, как в первом классе, «сажать их за парту», требуя поднимать руку? Как на деле реализуется христианская свобода взрослого человека, может ли проповедовать мирянин и как отвечать на вопросы людей, которые требуют диалога – размышляет протоиерей Феодор Бородин.

Самое сложное – вырастить христианина в свободе

– Отец Феодор, из Церкви уходят не только люди, выросшие в ней, но и те, кто пришел в сознательном возрасте. Почему?

– Причины расцерковления по-разному осмысливаются сейчас разными людьми. Например, отец Петр (Мещеринов) считает главной причиной то, что в Церкви нет педагогики для давно воцерковленных людей.

По факту я с ним согласен, по сути нет. Во-первых, я верю, что Самый Главный Педагог любит этих людей и никогда не откажется от борьбы за них, хотя нам и непонятны пути Его Промысла. Во-вторых, колоссальное наследие святых отцов – это именно педагогика, наука о том, как возрастать в христианском устроении души. Две трети Добротолюбия. Монашеская там только форма, а педагогика общая, так как нет отдельного монашеского христианства. В-третьих, общей педагогики для взрослых христиан (назовем так давно воцерковленных людей) в принципе быть не может. Все настолько индивидуально, что этот опыт не запишешь и не издашь – такая твердая пища может навредить тем, кому, по апостолу Павлу, еще нужно молоко (1Кор.3:1). Сам Христос одного человека призывает в ученики, не разрешая ему пойти на похороны отца, и тут же другому, желающему пойти за Ним, отказывает. Христос Один, люди разные. В-четвертых, педагогика переводится как детоводительство. Но какое детоводительство для взрослых, да еще и общее? Но отец Петр абсолютно прав в том, что общепринятая и считающаяся для всех обязательной практика церковной жизни у нас для всех одна и эта практика рассчитана на новоначальных.

И это огромная проблема.

Мы можем уподобить воцерковляющегося человека первокласснику. Вот он пришел и его надо научить: сначала – как задавать вопрос на уроке, подняв руку правильно, потом – как красиво, разборчиво писать. Начинающих учеников учат получать разрешение, прежде чем ответить, убирать за собой и следить за тем, в каком состоянии у него тетради, карандаши и ручки в пенале и прочее. Очевидно, что к старшекласснику нельзя применять те методы, что и к ученику младшей школы, а тем более – к студенту.

А у нас, получается, существует одна схема личной церковной жизни человека, без всяких вариаций. Есть одно правило – утреннее и вечернее, один способ подготовки ко святому причастию, одна система постов…

Постепенно возрастающий в вере человек входит в очень тяжелое противоречие с этой безальтернативностью. Что такое молитвослов? Учебник молитвы, прекрасные образцы, которые подписаны великими именами святых, и Церковь уверена в этих молитвах, что они правильные. Человека новоначального надо научить молиться, чтобы он полюбил это делать.

Еще его надо научить аскезе, разъяснить, что без аскезы христианства нет. Новоначальный должен постепенно сам научиться видеть, что грех разрушает его душу. Не надо, чтобы священник 15 лет ходящему в храм человеку говорил: «Не смотри этот сериал», надо, чтобы человек сам научился это понимать и берег себя.

Важно, чтобы человек сам жаждал духовного чтения, а священник может только посоветовать ему, какую книгу читать.

Важно зажечь в человеке желание Тела и Крови Христовых, и чтобы тот сам понял – без причастия он не может жить, и уже не священник должен решать за него, когда он причащается, а когда нет.

И самое сложное в пастырстве – христианина надо вырастить в свободе. Свобода и умение правильно ей пользоваться (Гал. 5:13) – важнейшее качество взрослого христианина. Духовник должен, обязан воспитывать в ней своих прихожан, никак не владея человеком. Но, как в воспитании детей, если хочешь научить их жить правильно и самостоятельно, то должен с их возрастанием все время увеличивать пространство их свободных решений со всеми вытекающими последствиями. Иначе никак.

Этому, кстати, очень сильно сопротивляются многие из недавно воцерковленных людей: они хотят переложить ответственность на священника. Но задача отцовства – сделать так, чтобы наши дети правильно жили в наше отсутствие. Преподобный Иоанн Лествичник говорит о том, что истинный сын познается в отсутствие отца. И говорит это именно о духовничестве. Если нет свободы – ненастоящее христианство.

Христианин проходит и неофитство, и период богооставленности. И если по прошествии лет, проведенных в Церкви, утверждается в одновременно радостном и покаянном спокойном состоянии, то ему необходимы варианты…

– Варианты духовного делания?

– Да, например, молитвенной жизни. Что такое утреннее и вечернее правило? Это время встречи с Богом в начале дня и в конце дня. Что тебе сейчас помогает встретиться с Богом? Кому-то в данный период жизни – утреннее и вечернее правило, кому-то – чтение Евангелия, кому-то Иисусова молитва, кому-то просто молчание, кому-то благодарение, кому-то хвала. В конце концов, вся духовная жизнь и молитва особенно – это великое творчество, а творчество не может быть одинаковым не то что у всех, а даже у одного творца в разные периоды жизни.

Мы ко всем предъявляем одинаковые требования по поводу подготовки ко святому причащению. Но мы забываем о том, что у нас есть условия святого причащения – это правая вера, желание причаститься, отсутствие тяжких непреодоленных грехов, по возможности мир со всеми, сокрушение сердечное, евхаристический пост. Все остальное – только средства. Они у человека сегодня могут быть одни, а через пять лет совершенно другие, потому что сегодняшние средства тогда не будут работать.

Допустим, в один зал на тренировку приходят мастер спорта по самбо и мальчик, который занимается три месяца. У них не может быть одинаковых занятий. Если они будут ориентированы на младшего, то ничего не дадут мастеру, а тренировка мастера может очень сильно травмировать и даже покалечить начинающего ученика.

А у нас есть только одна разминка, только одна тренировка для всех.

В конце концов, человек, долго ходящий в Церковь – это человек, который должен уметь усилием воли многолетним молитвенным навыком практически мгновенно поставлять себя перед Лицом Божьим, сразу чувствовать, когда от него отошел Дух Святой, и понимать, почему это случилось. Как тот мастер спорта, всегда готовый к бою даже без разминки.

Дальше мы неизбежно выходим на вопрос об исповеди для этих людей. У меня недавно был такой разговор с дорогим другом, воцерковленным уже почти тридцать лет. Оказалось, что этот человек давно не причащается. Он сказал, что в храме, который стоит рядом с его домом, не причащают без исповеди.

– Как и в большинстве других храмов…

– Да, как и у нас, – потому что сложилась такая традиция. Разговор происходил на Страстную седмицу. И друг, все же подойдя к аналою, мне со слезами на глазах сказал: «Перед лицом этого окровавленного Человека я не могу каяться в том, что вчера пересидел чуть больше перед компьютером. Потому что я понимаю – это меня нужно убить». Человек настолько глубоко и правильно переживает, что Христос умирает за него, что он не может разменивать это на мелочи.

У таких людей строгое, требовательное отношение к себе, ожидание от себя настоящей исповеди, и они не готовы ее творить просто потому, что так надо. Они знают, как бывает, когда исповедь переворачивает всю душу и жизнь меняется, и именно такого высокого стандарта они от себя требуют. Они хотят причащаться часто, но к каждому причастию принести такую исповедь невозможно. При этом покаянное сокрушенное сердце давно стало их привычным состоянием.

Что мы предлагаем этим людям? Я знаю большое количество священников старше меня, чьему духовному опыту я доверяю, которые решают эту проблему следующим образом. Часть из них говорит, что позволяет таким прихожанам просто подходить под разрешительную молитву. Часть из них предлагает: за послушание Церкви подойдите, скажите: «Согрешил делом, словом, помышлением». Часть из них разрешает тем прихожанам, кого давно знают, причащаться без исповеди, ведь эти люди уже прекрасно сами следят за своей душой.

Первые два варианта все равно людей очень сильно смущают. Ведь они слышат: «Се чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое», подходят ко Христу и должны изобразить какой-то театр.

Они понимают, что таинство – это действие Бога, что Христос действительно стоит здесь, и не готовы к этому театру, они не могут на это разменять свои отношения со Христом.

Получается, что традиция исповеди перед причастием оказывается острым вопросом для них и препятствует евхаристической жизни. И никуда мы от этого вопроса не денемся. Мы можем дальше продолжать закрывать на это глаза, на этот вопрос, но эти люди есть и их все больше, и часть из них перестает причащаться, а здесь и до расцерковления недалеко. Это так еще и потому, что их взрослые души острейшим образом переживают неправильность молитвы на литургии без Причастия. Им больно быть на Евхаристии и не приступать. И я чувствую то же, когда не причащаюсь на литургии, думаю, как и другие священники.

Когда молодой священник тыкает прихожанке

– Еще в 2015 году был принят документ «Об участии верных в Евхаристии», почему же ситуация совсем не меняется?

– Этот документ, его обсуждение – утешение всем нам, потому что, может быть, в первый раз, начиная с Собора 1917-1918 года, вся Церковь так горячо обсуждала важный для всех вопрос, в данном случае – подготовку к причастию. Были получены тысячи отзывов, внесено огромное количество изменений. И это прекрасно!

Но, приняв этот документ, мы все равно сделали вид, что категории людей, о которой я говорю, нет. Там сказано, что в отдельных случаях духовник может благословить мирянина приобщиться Тела и Крови Христовых несколько раз в течение одной недели (на Страстной и Светлой седмицах, на Святках) без предварительной исповеди перед каждым причащением.

Почему бы в этом документе не сказать, что священник, знающий давно воцерковленного своего прихожанина уже много лет, может дать ему личное благословение, чтобы тот подходил к Святой Чаше тогда, когда его душа жаждет, а исповедовался тогда, когда это ему нужно, но не реже, чем раз в некий временной период, например, раз в месяц. В конце концов, так живут некоторые Поместные Церкви. Почему сегодня греку это можно, а русскому нельзя?

Изначальные причины понятны. В Греции не прерывалась традиционная церковность на атеистический период, люди растут и научаются через родителей и через духовников глубокой евхаристической жизни и ответственности за нее. Но у нас в 90-е и нулевые годы так было нельзя.

И то, что у нас к 90-м годам была обязательна исповедь перед причастием, по моему мнению, явное действие Духа Святаго, Божьего Промысла о Церкви. Потому что именно аналой, за которым происходит исповедь, стал точкой воцерковления, миссионерства и введения в церковную жизнь для десятков тысяч нецерковных людей. Тысячи и тысячи часов мы провели около этого аналоя, исповедуя, отвечая на вопросы конкретных людей, и только так было нужно и правильно. Но очень многие из наших прихожан уже прошли этот этап, они уже не первоклассники, даже не студенты института, они аспиранты и специалисты, они живут глубокой насыщенной духовной жизнью. Живут трезво и правильно.

Священник должен иметь возможность лично этому человеку, в котором он уверен, дать благословение причащаться, когда у того есть потребность. Самому прихожанину важно принимать такое решение. Но, поскольку вариативности нет, люди утыкаются в стену, и многие из них прекращают евхаристическую жизнь, а вместе с этим прекращается их жизнь в Церкви – второго без первого нет. Мы знаем, что такое отлучение от Церкви по факту – когда человеку говорят, что он не может причащаться.

Да, с новоначальными нужно работать, может быть 10, может быть 15 лет. Потому что люди порой просто не знают ничего, не понимают важнейших истин веры или имеют самые дикие представления о христианстве, при которых нельзя причащаться категорически.

Например, человек может на исповеди сказать: «Прошло уже три недели Великого поста, я жене не изменяю, потому что Великий пост. Я хочу причащаться». Если бы я его не встретил, он бы пошел к Чаше, а после Пасхи занялся тем же самым, чем занимался до поста. Нужно было, чтобы он пришел на исповедь и мы поговорили…

Но речь не о таких людях. Сейчас духовно выросло удивительное поколение прекрасных, давно воцерковленных, замечательных людей, любящих Христа. Я иногда просто замираю от восхищения, благодарю Бога за то, что я священник, – когда стою как свидетель при разговоре со Христом любящей души, до которой я еще не дорос, хотя исповедуется мирянин. У человека есть такие духовные навыки, которые я еще в себе не собрал. И я понимаю, что этот брат в своей духовной жизни в чем-то старше меня и выше меня. Да, я поставлен Богом для того, чтобы совершались таинства. Но мне есть чему учиться у этого брата или сестры.

– Не всегда такое услышишь от священника…

– К сожалению, священник нередко считает, что если он получил сан, то во всем лучше всех разбирается, он – руководитель. Святые отцы говорят, что мы через Христа усыновлены Отцом Небесным, что Иисус – наш Брат. Авва Исайя говорит: смотри, поступаешь ты сейчас по ветхому человеку или поступаешь по естеству Иисуса – нашего Брата.

Священнику тем более нужно помнить, что все прихожане – его братья. Просто иерархически ему дано особое служение, его руками Бог совершает таинства. Но это не значит, что он может командовать или неуважительно обращаться с людьми. Сколько раз я видел, когда молодой священник тыкает прихожанке, которая ему годится в матери, и говорит ей: «Я тебе сказал так, значит так. Ты не слушаешься меня, значит, ты не слушаешься Бога». Да эта прихожанка может быть в десять раз ближе к Богу, чем этот молодой священник. Прежде всего, нам самим, иереям, нужно поменять эту парадигму отношений.

Отношение должно быть уважительным, уважающим человека и его свободу, и его инаковость.

И, конечно, христианам нужно изучать веру. Узнавать учение апостолов, погружаться ежедневно и всю жизнь. В книге Деяний мы читаем о первых христианах: «И они постоянно пребывали в учении апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах» (Деян. 2:42).

Преломление хлеба – Евхаристию мы в нашей церковной жизни освоили, молитвы с горем пополам тоже. А вот учение апостольское (то есть учение Христа и общение, которое есть жизнь общины), в котором надо пребывать ежедневно – не очень. Если первые христиане в этом жили, почему мы должны лишаться этого? Обратите внимание, учение апостольское стоит перед преломлением хлеба. То есть человек знает учение апостолов, входит в общину и вместе с общиной преломляет хлеб. Он не один, он среди братьев и сестер, разделяющих его веру.

И вот это научение апостольское должно быть в приходах обязательно. В прошлом году я понял, что, в течение нескольких лет преподавая в детской группе воскресной школы, несколько отошел от своих старших взрослых прихожан. Мы решили читать книгу Деяний в воскресенье после службы, после чаепития. Я готовился, искал материалы, мы обсуждали прочитанный отрывок, пытаясь через него взглянуть на реальность современной Церкви. И это оказалось интересным и мне, и прихожанам – иногда приходило до 70 человек. Людям важно, нужно и интересно изучать Слово Божие.

Изучение Слова Божия – это таинственное действие Бога, когда Он разговаривает с душой христианина. У нас обязательно должны быть кружки по изучению Евангелия, Ветхого Завета, Нового Завета, лекции, вероучительные курсы и так далее. Любые, самые разные форматы на выбор. И как в семье, если годами муж и жена не разговаривают друг с другом по душам, то постепенно становятся чужими людьми, так и без насыщения Словом Божиим, без постоянного углубления в веру человек может потерять интерес и уйти.

Кроме того, нужна проповедь.

– Проповедь священников или мирян тоже?

– В той же книге Деяний рассказывается, как после гонений, после мученической кончины архидьякона Стефана христиане, не только апостолы, стали нести Слово Божие, проповедовать по всему миру. Проповедование Слова Божия – это нормальное состояние христианина, в нем человек сохраняет свою веру. Он постоянно ее для себя формулирует, уточняет и изучает. И вот в этом есть такая тайна, что огонь веры разгорается тогда, когда ты им делишься. А когда ты взял это себе и ни с кем этим не делишься, может быть, в этом есть некоторое предательство слов Христа, Который велел нам: «Идите, научите все народы» (Мф. 29:19).

У нас нет культуры проповеди часто даже у священников. Многие из нас не могут просто выйти даже к заинтересованному благожелательному светскому слушателю и рассказать ему так, чтобы он услышал о Христе. Не говоря уже о том, чтобы грамотно говорить перед скептически и негативно настроенными.

Культуры проповеди мирян тоже почти нет.

Начиная с 1992 года я ходил в несколько общеобразовательных школ и преподавал там то, что потом стало называться ОПК. Там практически не было церковных детей. И я тогда очень четко понял, что проповедь – это действие Святаго Духа. Если я молюсь за этих детей, если я прошу у Бога помощи и чтобы Он уберег меня от тщеславия, то тогда получается. На самом деле это действие Божие может осуществиться не обязательно через проповедь священника, но и через проповедь мирянина.

Вот я пришел к вере через мирянку, через мою крестную. Но точно знаю, что Святой Дух, действуя через проповедующего, утверждает, укрепляет в вере его самого. Мы знаем, как важна личность проповедующего. Он должен являть собой, устроением своей души то Царство Христово, о котором говорит. Это как раз и могут делать лучше других давно воцерковленные христиане. Им есть что предъявить после десятилетий церковной жизни. Но мы не даем им этой возможности, боимся или не хотим создавать эти новые форматы, ведь свободного взрослого человека не проконтролируешь во всем. Не потому ли гаснет их огонь веры, что мы не даем им делиться?

Причина – внутри человека, снаружи – только поводы

– Вы говорили, что веру нужно хранить. То есть этот процесс – и есть сохранение веры?

– «Течение совершил, веру сохранил», – читаем мы у апостола Павла (2 Тим. 4:7). Он говорит это, видя уже приближающийся свой исход от мира. Человек, который был восхищен до Третьего Неба, которому являлся воскресший Христос, который из гонителя стал первоверховным апостолом и фактически руководил процессом крещения языческого мира, нуждался в сохранении своей веры. И победу в этом видит как главный результат своей жизни. Из этих его слов мы можем понять, что хранение веры – борьба, которая продолжается всю жизнь любого верующего человека. Или он становится неверующим…

Причина потери веры, как и ее обретения, всегда внутри человека: снаружи только поводы. Чаще всего это любой тяжелый грех, любая страсть, несовместимые с Евангелием. Как есть травмы, несовместимые с жизнью тела, так есть и те, что несовместимы с жизнью души. Есть грехи, которые, если человек согласился жить с ними, неминуемо отлучают его от Причастия, а потом выталкивают из Церкви и убивают веру.

– Казалось бы, человек встретил Христа в Церкви, как же можно уйти от Него?

– В Священном Писании и богословии взаимоотношения Христа и души человека часто рассматриваются через образ взаимоотношений жениха и невесты или мужа и жены. И мы видим сегодняшнюю ситуацию в стране – 9 разводов из 10 браков. Большинство этих людей любили друг друга, были уверены, что это навсегда. Но они не сохранили ни веры, ни любви друг к другу. Сейчас речь не о браках, но механизмы потери любви в семье и потери веры похожи.

Поэтому я не могу согласиться с тем, что, раз человек ушел из Церкви, значит, он по-настоящему не встретил Христа. Я знаю искренних, глубоких, к сожалению, уже бывших христиан, совсем потерявших веру или ушедших из Церкви.

Но не надо отчаиваться и унывать по этому поводу.

Когда человек в своей юности впервые пошел в храм, или открыл Евангелие, или сотворил первую молитву и явственно увидел присутствие Христа в своей жизни, лицом к Лицу встретился с Ним, с этого момента начался диалог. Это любовь двоих друг к другу: души человека и Богочеловека Иисуса Христа.

Любовь предполагает действие, заботу, попечение с двух сторон. Поэтому, будем помнить, Господь взял этого человека под Свою опеку. Пока человек жив, ничего не кончилось.

Я уверен, что очень многие люди из тех, кто отказался от веры, помыкавшись по миру, увидев, что ничего прекрасней и истинней, чем Христос, в мире нет, все равно вернутся. Сейчас мы видим, что возвращаются молодые мужчины и женщины, выросшие в наших воскресных школах в 90-х. В нулевые они отошли от Церкви, а сейчас, когда им примерно по 30 лет, многие возвращаются в храм.

А в девяностые годы десятки стариков, в пору своей молодости отказавшихся от веры, уже на смертном одре со слезами возвращались ко Христу при моем свидетельстве как священника. Думаю, что у любого иерея моего поколения и старше таких случаев множество. Какая это была радость!

Зачем нужна живая община

– Общинная жизнь может помочь человеку остаться в Церкви?

– Давно воцерковленным людям тяжело жить без общины, ведь она – в природе Церкви (см. Деян. 2:42). Это нормальное состояние прихода, когда он является семьей. Если человек этого не обретает, со временем возникает диссонанс. Потому что на Тайной вечере со Христом сидели люди, которые любили друг друга (все, кроме Иуды). Если человек не находит этого в храме, это неправильно. Общину надо беречь, созидать.

– Община – это только про общение людей (не считая Главного, конечно)?

– Важно человека включать в живую деятельность общины. Это может быть деятельность милосердия, деятельность проповеди.

Кто-то может повесить полку у прихожанки с детьми, брошенной мужем. Кто-то может помочь многодетной семье. Кто-то может поухаживать за больным стариком. Кто-то может приехать, приготовить в ту же самую многодетную семью борщ на два дня. Кто-то может отвести ребенка в школу, если он рядом живет.

Вера – это всегда действие, всегда служение. Если мы замыкаемся на себе, то мы ее можем потерять.

Я вообще считаю, что воцерковившийся человек через некоторое время, когда он навел хотя бы первоначальный порядок у себя внутри, в душе, должен что-то начинать делать ради Господа, безвозмездно. Раз в месяц, раз в неделю, раз в 2 недели – поехать в дом престарелых, кого-то куда-то водить, кому-то помогать, шить для кого-то, помогать учить уроки. Выбери сам, что ты хорошо умеешь делать. И если даже ты этим зарабатываешь на жизнь, выбери какое-то количество своих усилий и сделай безвозмездно ради Господа, но обязательно систематически. И община, где все друг с другом пересекаются, дает поле выбора для служения.

Христианское служение напрямую связано с хранением христианской веры. Евангелие свидетельствует о том, что апостолы во время ареста Христа разбежались в страхе, предали своего Учителя, а ученицы, женщины – нет. Почему так? Чем их ученичество отличалось от апостольского? Слов Христа они слышали значительно меньше. Но они служили Ему умением и руками. Стирали, готовили… Апостолы только получали, и когда перестали получать – разбежались. А мироносицы служили, то есть отдавали.

Христианин, пока не начнет практических занятий по милосердию, пока не поймет, что это служение ему нужно – не тверд в вере.

Может, тем, кто ушел из Церкви, не хватило такого приходского служения? Может, мы не помогли его организовать?

Они вернутся, надо просто молиться и ждать

– Вот если у человека, о котором вы говорите, возникают какие-то серьезные вопросы о вере, Церкви, он их задает и в ответ слышит: «Не мудрствуй, грех это»…

– Это как взять человека, выпускника медуниверситета, который уже учится в ординатуре, помогает оперировать известному хирургу, привести в школу, посадить за парту первого класса и сказать: «Почему ты задаешь вопросы, не подняв руку?» Он просто развернется и уйдет. Он хочет не только верить, но и понимать.

Удивительно, но последние года три я, думаю, как и другие священники, значительно больше разговариваю с давно воцерковленными людьми, чем, скажем, 10 лет назад. У них много вопросов, требующих именно диалога. Этих вопросов раньше не было. Но ведь вера – это путь. «Путь Господень» – первое самоназвание христианской веры. Путь, по которому Назвавший Себя Путем ведет полюбившую Его душу. Разумеется, и задачи, испытания, вопросы год от года все сложнее и глубже.

Священник мог сам еще не сталкиваться с теми трудностями, которые сейчас давят прихожанина.

Помню разговор с одним собратом, очень одаренным, загруженным самой разнообразной успешной церковной деятельностью. Он мне сказал однажды: «Отец Федор, пять лет я молюсь, как в железобетонный потолок. Никакого ответа, ни разу!» Выгорание. В глазах – слезы. Через год снова его встретил: «Все, прошло. Господь снова близко!»

Такой иерей поймет прихожанина, путь которого сейчас лежит через пустыню богооставленности. Поймет и утешит: «Я там был. Я выжил и веру сохранил».

Взрослым христианам нужны и взрослые духовники, как в Греции, где только самым опытным иереям благословляется исповедовать. Но у нас это невозможно.

А если человек все же теряет веру и задает безумные вопросы, если сердце его решило уйти, то мы должны вспоминать притчу о блудном сыне. Что делает отец, когда к нему подходит младший сын со своими хамскими нелепыми требованиями? Он дает ему часть имения. Он с ним не разговаривает, понимает – сейчас это бесполезно. Человек, выросший в заботе отца, сейчас ничего не оценит и не услышит. Он его отпускает, только молится и смотрит на дорогу. Там блудный сын должен наголодаться, прийти в себя и понять, что он потерял. И только тогда он будет принят как сын.

Это тоже период духовного роста. Есть люди, которые без этого этапа не станут настоящими христианами. Такие, вернувшиеся в Церковь люди, которые все попробовали и поняли, как сын из притчи, что настоящей красоты, по сравнению с Отеческим домом, больше на земле нет, уже настоящие христиане. Как апостол Петр – человек, который предал и был прощен только по одной причине – Христос его любит. Пройдя через это, Петр уже никогда не предаст.

А пока они, как подростки в переходном возрасте, пребывают в полном отвержении Матери Церкви. Даже в демонстративном противостоянии и хамстве Ей.

Но Отец Небесный ждет и верит.

У меня есть отдельный лист с именами молодых мужчин и женщин, которые в детстве, в юности выросли при нашем храме и ушли. Если они не кощунствуют и не называют себя атеистами, я продолжаю их поминать на каждой проскомидии. И верю, что они вернутся, пусть и не в этот храм.

Но молиться о них надо все равно. Это тоже борьба, и она не закончилась – Бог продолжает бороться за этого человека. Ведь отец из притчи продолжает любить своего блудного сына, как и старшего – о каждом из них у него свое попечение. И когда измученный, потерявший все, он придет к нему, отец примет его все равно как сына. Бог на другие отношения с человеком не согласен. Он слишком ценит каждого человека, слишком любит.

И многие вернутся, я уверен, надо просто о них молиться и их ждать. И надо приготовиться к их приходу и встретить достойно. Нельзя себе представить, чтобы после такой встречи отец стал отчитывать сына за то, что он не так одевается, не так, например, ставит обувь в прихожей.

Оксана Головко

протоиерей Федор Бородин