Каждый раз, когда оказываюсь в монастыре Святой Марии в Текиргьоле, трепет меня охватывает при мысли о многом множестве моих грехов, ведомых и неведомых. И первое желание – зайти в келью великого духовника Арсения (Папачока), чтобы по крайней мере взять у него благословение. А когда, паче чаяния, удостаиваешься и огромной привилегии побеседовать с ним, время начинает обретать какое-то особое измерение. В наш век оно мчится очень быстро, и Текиргьольский святой увещает нас не терять ни мгновения, но всё отпущенное нам время использовать для своего спасения.
Архимандрит Арсений (Папачок)
«Утаенный грех становится еще больше»
– Выбор духовника – очень трудная задача. И только найдя его, мы понимаем, сколько взлетов и падений ждет нас впереди, на том пути, по которому нам предстоит нести свой крест. Батюшка, что вы нам посоветуете делать, чтобы не сбиться с верного пути?
– Посмотрите, вот это состояние пытливости, как я всегда говорю, – это состояние присутствия[1]. К духовнику не надо ходить просто так, случайно, по инерции, и никогда не исповедуйтесь так, механически, рационально, но всегда с чувством. Чтобы вы могли думать о спасении, вам надо быть хорошо исповеданными, это таинство, которое спасает. Исповедь – это, без сомнения, и своего рода катехизация. Ты постоянно исследуешь себя, а когда попадаешь к духовнику, ни в коем случае не надо стыдиться: «Господи, я сделал это!» Какой тут может быть стыд? Стыд – это оружие диавола, ужасающе сильное.
И вот что еще надо знать: если вы удерживаете в себе какой-нибудь грех неисповеданным или, называя его, как-то переиначили, от этого он становится еще больше. И вас не должно волновать, что подумает духовник. Люди добрые, это же совсем не важно! Важно, чтобы вы могли спастись, а не обрекали себя на вечные мучения из-за утаенных грехов!
– Батюшка, а если грехи слишком велики, то исповедующийся иногда может и дара речи лишиться, глядя на эту колоссальность греха. Может, он искренне раскаивается в этом, плачет, молится, но ему не хватает сил его исповедать…
– Братья мои, Спаситель не распинался только за какую-то одну категорию прегрешений, а за всё, что является прегрешением на земле. А тогда, значит, или ты называешь все свои грехи на исповеди – чтобы получить прощение, или на Страшном Суде – чтобы получить наказание. Их можно утаить, но неназванными они никак не останутся! Или теперь, со слезами, перед духовником, который тебя поймет и разрешит от грехов, или же откладывай всё на Справедливый Суд.
Исповеданные грехи уже не учитываются на Суде, потому что милость Божия их прощает, а что ты будешь делать с неисповеданными, утаенными? Святитель Иоанн Златоуст тоже учит, что самое главное, с чем мы должны предстать на Суде, – это отпущение грехов.
«Я не даю епитимий, которые можно выполнить быстро, лишь бы от них отделаться»
– По каким критериям надо выбирать духовника?
– Ни один духовник не сильнее другого. Нет духовников хороших и не очень. Бывает, что у кого-то поначалу мало опыта или кто-нибудь не одарен духом любви, столь драгоценным. Но в целом успех исповеди зависит не от меня, как духовника. Я и мне подобные, мы себя прекрасно чувствуем, когда нам называют самые страшные грехи, потому что испытываем бесконечную радость оттого, что сняли с вашей души камень. И каким бы тяжелым ни был грех, Богу несказанно приятно раскаяние исповедующихся всем сердцем.
Все духовники обладают благодатью. Важно учитывать четыре элемента таинства Исповеди: чтобы ты перестал совершать грех, чтобы ты его исповедал, чтобы духовник разрешил тебя от грехов и чтобы ты выполнил епитимию, наложенную духовником.
– Когда можно принимать Святую Евхаристию (Святое Причастие)?
– Святая Евхаристия – это высшее таинство нашей Церкви. Огонь в твоей душе подскажет тебе, когда готовиться к Причастию. А после Исповеди духовник решит, кто достоин, а кто недостоин причаститься Святых Таин. Мы не можем причащаться Тела и Крови Христовых, когда нам заблагорассудится, но только по благословению духовника. Он наделен полномочиями связывать и разрешать.
– Какая епитимия самая строгая применительно к Причастию?
– Здесь на духовников ложится огромная ответственность. Самые строгие епитимии могут запрещать причащаться даже до 25 лет, но это означало бы, что ты не сможешь этого сделать никогда. Я, Арсений, не за такие епитимии. Кто впал в грех, тот привыкает не причащаться и может сказать: «Да что я, Причастием жив был до сих пор, что ли!» Я за такую епитимию, которую он выполнял бы изо дня в день, сознательно, а не по формальному долгу. Я не даю таких епитимий, которые можно выполнить быстро, лишь бы от них отделаться. Воздыхание сердца не отнимет у тебя много времени, его всегда удобно совершать, и оно занимает всё существо. Ты просто скажи: «О Господи!» Простое воздыхание делает больше любой молитвы, больше, чем если бы ты 15 раз в спешке прочитал «Отче наш».
«Блажен, кто знает свое дело и спасает свою душу»
– Нам надо учиться ценить время?
– Один лишь Бог может решить, давать ли нам еще время и продлевать ли нашу жизнь, и это для того, чтобы мы как можно больше были с Ним. Только поняв это, мы начинаем заниматься своим спасением. Это главная, всегдашняя, неизменяемая, неподлежащая забвению цель – спасение. А спасения мы можем достигнуть не иначе, как если убежим от привычек и рутины. Только так мы придем ко спасению. Блаженны, блаженны, тысячу раз блаженны, кто, сколько-нибудь придя в себя, готовится, как учит нас Церковь, по Евангелиям, к своему спасению. Когда горе вокруг будет становиться всё больше и больше, тогда блажен будет только тот, кто знал свое дело и спасал свою душу.
– Говоря о спасении души, надо ли думать и о посте? И если да, то о котором из них – духовном или телесном?
– У поста вообще есть свои строгие принципы. Я могу говорить приходящим ко мне, чтобы они постились, но только по силам и по установленному порядку. Потому что ты напрасно воздерживаешься от «скоромного», постишься по 40 дней, если потом начнешь отягощать свое тело, объедаясь сверх меры. Этот пост напрасен и вместо того, чтобы вести к освобождению и святости, приводит к чревоугодию, которое является большим грехом. Поэтому я рекомендую пост по силе каждого и исключаю его для детей младше 7 лет, для беременных женщин и больных.
Пост души выше поста тела. Ты напрасно не ешь мяса, если угрызаешь плоть ближнего. Самое оптимальное и богоугодное решение – это пост, увенчанный смирением и молитвой.
– Батюшка, что вы посоветуете нам делать, когда мы смотрим в молитвослов, а мысли витают в мирских делах?
– Я за молитву, возносимую от сердца. Моменты взлетов и падений бывают и в мире святых. У них тоже могут случаться моменты пустоты. Поэтому, если, когда молишься, будут приходить злые духи, чтобы отвлечь твой ум от молитвы, бояться не надо. Не бывает христиан, монахов, которые не были бы искушаемы, когда молятся. Когда случаются такие переходы от одного состояния к другому, не надо переставать молиться, по крайней мере мысленно. Сила молитвы огромна.
У некоторых случается терять качество молитвы. Другие же, молящиеся смиренным сердцем, чувствуют, как к ним приходит так – словно утешение некое. И они снова молятся, так же усердно, но только для того, чтобы к ним опять пришли утешения, но такие утешения могут приходить и от бесов. Вы себе не представляете, как рады бывают бесы держать тебя в этом состоянии ложного успокоения, чтобы ты оставался нечувствительным к истинному утешению молитвы, вырывающейся из сердца, безо всякой заинтересованности и без перерыва.
Мне говорила одна девчонка, студентка-медик: «Батюшка, я купила себе все молитвословы, акафистники и все их читаю, но бывают такие моменты, когда моя мысль отлетает от молитвы». Молитесь смиренно, чтобы ввести Бога в свое сердце, а не возноситься мыслью и блуждать невесть в каких высотах! Нам лучше быть ничем!
«Недостаточно, чтобы другой молился о тебе»
– Что вы посоветуете, если рядом с кем-нибудь дорогие сердцу люди пребывают в удовольствиях и полной беззаботности? Достаточно ли, чтобы о них молились близкие?
– Нет. Я могу сказать всем, кто ко мне приходит, что мы непрестанно нуждаемся в молитве. Самое лучшее для человека – быть всегда с Богом. Если ты со всей надеждой не держишься за веревку, привязывающую тебя к Небу, если разжимаешь руки, то ты впадаешь в небытие, впадаешь в грех, ты низвергаешься в ад. Держись же, как можешь, хотя бы по-своему, но держись с упованием!
Недостаточно, чтобы другой молился о тебе. Диавол караулит нас непрестанно, и если мы не всё время с Богом, ему это нравится, он радуется. Человек может выбирать, жить ли ему в удовольствиях и нерадении или жить в молитве. Один ученый говорил: «Не стыдно падать, будучи раздавленным болезнями, а стыдно умирать беззаботным и измученным удовольствиями».
Нам следовало бы содрогнуться от поучительного слова святого Киприана: «Определенная благодать находит себе место в нас по мере того, как наше “я” пробуждается и страсти искореняются. Когда сердце очистится от страстей, тогда возгорится чувство к Богу». Ищущие Бога находят Его по мере своего восполнения.
– Какова мера нашей молитвы? Или, иначе говоря, когда нам надо давать себе отчет в том, что мы просим слишком многого у Бога и Матери Божией?
– Ничего не бывает слишком много, когда оно исходит из смиренного сердца. Мера очищения сердца – это мера возгорания чувства к Богу. У вас уже не будет самолюбия, то есть гордости, когда увидите, как велика милость Божия к нам, грешным. А что говорить о Матери Божией? Она – Владычица неба и земли. И я, грешный, если дерзаю просить у Бога дней жизни, то только для того, чтобы славить Матерь Божию.
Как можно говорить, что ты просишь у Нее слишком многого? Мы все должны просить у Нее еще большего, потому что Ее любовь не имеет границ. Я уже говорил это много раз: Матерь Божия очень обижается на всех, кто не просит у Нее ничего.
Бог являет Себя не столько подвизающимся, сколько простым и смиренным. Всякому подвижнику во Христе и Матери Божией можно сказать: смиряйся, ибо оно того стоит!
