Прошли Владимирские торжества в Киеве. Можно спокойно оглянуться и сделать выводы.

Политика - это политика, а Православие - это Православие

Первое, что бросается в глаза – такого количества людей, пришедших помолиться, никто не ожидал. И в самом деле, церковные торжества последнего времени особым многолюдством не отличались. И этот факт преподносился недоброжелателями Церкви в качестве аргумента в нежизнеспособности Украинской Православной Церкви. Якобы, из-за «неправильной» политики священноначалия народ бежит из УПЦ в другие конфессии. Но произошло другое.

Это был воистину всенародный праздник, такого единения, такой тихой радости, такой светлой всенародной молитвы мы не видели давно. Это был воистину день Торжества Православия.

И вот это светлое событие, как оказалось, вызвало весьма бурную и неадекватную реакцию у определенной публики внутри самой УПЦ. К нападкам раскольников мы как-то привыкли. Но невольная демонстрация живой народной веры произвела всплеск ненависти отнюдь не у них.

В свое время, в церковных кругах, демонстративно ориентирующихся на «европейские ценности», был придуман и пущен в ход такой термин: «политправославие», т.е. стремление определенных политических групп прикрыть свою идеологию Православием. По логике, это должно было бы относиться к любой идеологии без исключения. Ибо политика - это политика, а Православие – это Православие.

В действительности, этот термин применялся всегда исключительно в отношении тех верующих УПЦ, которые,  по мнению «евроверующих», отстаивали идеи «русского мира».
Конечно, мы все понимаем, что делить духовенство и верующих на два лагеря - занятие нелепое. Церковное общество всегда сложнее любых политических раскладов. А радикалы есть везде, среди всех групп.

Политические реалии перенеслись в реалии церковной жизни

Но гражданское противостояние в стране вскрыло то, что в кругах долгое время маскировалось за респектабельной наружностью. Оказалось, что для «евроверующих»  - не всякое политправославие плохо, поскольку есть «правильное» — «наше» политправославие и «неправильное» — «вражеское».

Борцы с «политправославием русского мира» сами не заметили, как стали борцами за «политправославие проукраинское». Борясь с одним радикализмом, породили свой собственный. Из этого круга могли исходить идеи самой разной степени нелепости, лишь бы только эти идеи преподносилось под соусом «патриотизма». Так, например, главным фетишем политправославных «патриотов» является мечта о «единой украинской поместной церкви», которая бы объединила УПЦ, раскольников и даже (некоторые отчаянные головы мечтают и о таком) униатов. Эдакий этнический экуменизм. При этом каноническое устройство Церкви должно уступить национальному. Само слово «каноничность» в политправославных кругах произносится с известной долей иронии. Объединение ради объединения. Одновременно с отделением от Русской Православной Церкви ради самого отделения. Политические реалии перенеслись в реалии церковной жизни.

Впрочем «единую поместную церковь» вовсе не обязательно следует понимать как «независимую». Адепты «европравославия» вполне удовлетворились бы некой «Украинской Православной Церковью Константинопольского Патриархата». Ведь любая связь с Русской Православной Церковью (даже если она весьма символична) для них самое страшное преступление. Кажется, стоит уйти от РПЦ, как епископы, третируемые прессой за дорогие автомобили, пересядут на старые запорожцы, народ избавится от суеверий, священство начнет читать модных (на данный момент) западных философов, раскол прекратится сам собой, и наступит Царство Божие на земле…

В этот сценарий создания «единой поместной церкви», как нельзя кстати, вписывались фантазии о повальном бегстве людей из УПЦ, прогнозы о ее скорой гибели. Но несчастье политправославной группировки в том, что она замкнута сама в себе. Надо отдать должное, к этой группе относилась и часть церковной интеллигенции. Но вот беда, любое элитарное общество, которое внезапно начинает всерьез воспринимать свою элитарность, моментально превращается в клуб пафосных снобов. Можно сколько угодно демонстративно штудировать Хайдеггера, жонглировать цитатами из Кьеркегора и кичиться чтением Деррида в оригинале (со словарем). Но именно это кичение и демонстративность не делают из человека интеллектуала, равно как и не добавляет ни разума, ни критичности, ни аналитических способностей. Кьеркегора можно заменить Максимом Исповедником, а Хайдеггера – Григорием Назианзиным – суть не меняется, духовности и прозорливости это тоже не прибавит.

Именно поэтому все прогнозы и «гадания на кофейной гуще» о судьбах Церкви, которые регулярно выдаются европравославной группой, априори обречены на провал, поскольку строятся не на реальных фактах, а на домыслах и фантазиях.

Нас призывают стыдиться нашей Церкви

Вот по этим-то фантазиям и нанес удар крестный ход 27 июля. Один единственный крестный ход разрушил построенную на песке башню.
Казалось бы, нужно проанализировать ситуацию и сделать нужные выводы. Но нет. Со стороны «европравославия» мы увидели одно лишь неприятие свершившегося события.
Это неприятие выражалось у каждого в разной степени и по-разному.

Кто-то просто отвергал сам факт события. Запоздало пошли вбросы о том, что число верующих завышено - в действительности, людей якобы было значительно меньше. Или того лучше – большую половину из шедших крестным ходом составили представители раскольников, которые просто хотели приложиться к святыням.
Другие говорили, что народ свозили за деньги. А третьи поступали тоньше: да, людей было действительно много, но так ли это важно? Нужно ли нам превозноситься перед раскольниками, они ведь тоже «наши» и нам с ними жить в одной стране.

Какая ирония – люди, захватывающие наши храмы, нападающие на наше духовенство, призывающие уничтожить нас, оказывается, тоже «наши». Люди, которые всеми правдами и неправдами хоронили нашу Церковь, оказывается, могут огорчиться из-за самого факта, что Церковь жива. Не правда ли, как толерантно, духовно, любовно? Нас призывают стыдиться нашей Церкви.

Впрочем, одно дело, когда подобные вещи мы слышим от раскольников. Но ведь эти призывы исходят от людей, которые всегда были в Церкви, с которыми мы вместе ходим в храм, с которыми вместе работали.

Оправдания собственных деяний

И здесь я коснусь личного. Коснусь темы, о которой сейчас думают многие православные, имеющие отношение к сфере СМИ, но не все готовы сказать вслух.

Все мы, так или иначе, сотрудничали с Синодальным информационно-просветительским отделом УПЦ, который возглавлял протоиерей Георгий Коваленко.

Я помню Фестивали СМИ православных. Там в одной точке сходились люди различных политических взглядов. Но объединяло их одно - любовь к Христу и Его Церкви. И надо отдать должное о. Георгию Коваленко, который возглавлял тогда этот отдел. Он как раз умел объединить разных людей одной идеей. Да, мы все разные, мы из разных областей Украины, мы по-разному смотрим на политическое устройство, у нас разные идеалы и т.д. Но служение Церкви важнее. Политические симпатии о. Георгия ни для кого не были секретом, но в том-то и дело, что он всегда мог наступить на них ради церковного единства. Именно за это мы его уважали и любили.

Я помню, как о. Георгий умело сглаживал острые углы, зачастую в ущерб собственной репутации. Быть на острие всегда непросто. Особенно, когда тебя «бьют» и справа, и слева.

Были ли ошибки у о. Георгия и его отдела? Несомненно, были, но не ошибается, как мы знаем, лишь тот, кто ничего не делает. Главное – мотивация твоих действий. Я знал, что для главы Синодального информационно-просветительского отдела главный мотив для работы – единство УПЦ.

Но все это продолжалось ровно до Майдана, когда общество раскололось. Вот тут-то бы от людей, ведущих информационную политику УПЦ, и дождаться веского отрезвляющего слова. Увы…

Изменилась политическая конъюнктура, и люди, ещё вчера отстаивающие одни принципы, начали со все возрастающей скоростью «прогибаться под изменчивый мир». Почему так произошло? Кто-то, наверное, испугался. Испугался за себя, за свой комфорт. Кто-то, возможно, испугался за свою паству, за вверенных Богом людей. Все это, в принципе, по-человечески понятно и объяснимо. Вопрос лишь в том, до какой степени можно делать шаги назад.

А вот кто-то так привык к лучам софитов, привык к вниманию публики (нецерковной, что характерно, а то и враждебной Церкви), что не смог удержаться. Ведь так приятно, когда тебя слушают и хвалят то, что ты говоришь. Это такой «наркотик», с которого непросто спрыгнуть, и вот ты уже говоришь не то, что диктует совесть, а то, что ожидает от тебя аудитория, готовая разразиться аплодисментами. И тебе так не хочется эту аудиторию разочаровывать, хоть эта публика не имеет к Церкви никакого отношения. Хоть этой публике не интересна Церковь сама по себе, а только в качестве очередной шаманской структуры, нужной лишь для благословения, а значит, для оправдания собственных деяний. И ты уже не замечаешь, как прогнулся…

Церковь выше баррикад 

Вопрос ведь даже не в том, что церковные люди разделились по политическому признаку. Вопрос в том, что они всерьез считают: Церковь должна следовать за ними.

До этого декларировалось, что УПЦ  не стоит по одну из сторон баррикады. Церковь выше всех баррикад, и она здесь, на грешной земле, страдает со всеми страждущими. Это особенно ярко проявилось, когда в один из самых драматических моментов Майдана монахи встали между противоборствующими сторонами.

И вот теперь эта церковная позиция, по всей видимости, более не разделяется людьми, которых УПЦ некогда ставила говорить от своего имени. Они изменили своим идеалам и хотят, чтобы так поступили все.

И чем дальше, тем это стало более заметно. Во многом лакмусом стало отношение к Блаженнейшему Митрополиту Онуфрию, который сперва был избран Местоблюстителем Киевского Митрополичьего престола, а затем и Предстоятелем Украинской Православной Церкви. У некоторых не хватило смирения принять новое священноначалие, особенно если учесть, что во время тяжелой болезни покойного Митрополита Владимира их деятельность практически не контролировалась. Личные обиды, попранные амбиции, в сочетании с угодничеством политической ситуации, сделали свое дело.

Смиренный молитвенник на Митрополичьем престоле не устраивает. Там хотели бы видеть медийное лицо, угождающее определенным кругам.
Потому-то Блаженнейшего Онуфрия и его соратников иронично называют «партией монахов»…

Теперь люди, которые постоянно декларировали стремление к единству, оперируют категориями «мы» и «они».

«Мы» - это широко мыслящие, современные, респектабельные, продвинутые, любвеобильные.

«Они» - это «необразованные деревенские попы», «агенты государства-агрессора», «партия монахов», разбрасывающаяся анафемами.

В недавнем своем интервью протоиерей Георгий Коваленко довольно четко проиллюстрировал  это разделение на «наших/не наших». И точно так же со всей ясностью продемонстрировал «широту» собственных взглядов. Говоря о том, что малоцерковный народ ходит к представителям как канонической Церкви, так и к раскольникам, он подчеркивает:

«Невоцерковленные люди в Украине совершенно спокойно ходят и туда, и туда, и туда, крестят детей в одном месте, венчаются в другом. Это де-факто происходит. Следовательно, Церковь, может быть, поучилась бы у людей в чем-то».

Церковь должна поучиться у людей нецерковных «ходить и туда, и туда»?

Куда исчез тот о.Георгий, которого мы знали? Когда он настоящий – был им раньше, когда отстаивал Церковь, или теперь, когда «и туда, и туда»? Или все это тоже маски, медийные образы?

Впрочем, в свое время каждый из нас ответит перед Богом за все слова и деяния. Но Церковь жила, живет и будет жить дальше — «и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18).

Дмитрий Марченко