Ребёнок сам подсказывает, как мама должна с ним себя вести. Если я девочкой играла в куклы, цветы, скакалки, резинки, то с мальчишками я научилась бегать по лесу, играть в войнушку, делать лук из подсобных материалов, стрелы вытачивать, ознакомилась с марками машин, научилась стрелять из лука…

–  Матушка Елена, у Вас 6 сыновей. Что такое быть мамой мальчиков? Как сохранить баланс, чтобы не вырастить из мальчишек маменькиных сыночков, но и воспитывать не совсем сурово. Имеется особый подход?

– Этому нигде не научишься, об этом нигде не прочтешь, это вырабатывается практикой. Когда появляется в доме первый ребёнок, начинаешь паниковать, но потом входишь в роль.  Ребёнок сам подсказывает, как мама должна с ним себя вести. И в процессе у меня выработалось много полезных навыков. Если я девочкой играла в куклы, цветы, скакалки, резинки, то с мальчишками я научилась бегать по лесу, играть в войнушку, делать лук из подсобных материалов, стрелы вытачивать, ознакомилась с марками машин, научилась стрелять из лука. Всё это благодаря детям, они меня подвигли на такие подвиги мальчишеского мировосприятия. А залюбить их было невозможно: количество не позволяло этого сделать. Я испытывала угрызения совести из-за того, что мало оказываю вниманию предыдущему – старшему ребёнку. Они шли подряд – один за другим. Очень  важно приучать старших помогать тебе. Они видели, что мне тяжело, например, я не всегда могу помыть посуду, и помогать вошло у них в привычку.

– А как вошло? Не само же собою?

– Это была батюшкина инициатива. Он установил чёткий порядок, очерёдность их дежурства, мытья посуды, уборки. Данное входило в обязанности каждого из них лет с 4-х.

– Как Вы поощряли детей и наказывали?

– Так как они стремятся подражать взрослым, то лишали совместных походов со взрослыми.  Наказанием, например, для них было не пойти в храм, остаться одному, когда все пошли в храм. У нас не было особых выходов в свет: храм, школа.

– Живя довольно скромно, как приучали детей к правильному отношению к деньгам и тратам?

– Основную воспитательную нагрузку в этом плане на себя взял отец Николай. Он всегда говорит: «У нас все необходимое есть. Если мы что-то не покупаем, значит сейчас нам это не нужно. Нужно будет – купим». Если я хочу детей чем-то побаловать, я иду в магазин без них и покупаю то, что считаю нужным. Так происходило, когда они были еще маленькими, а когда подрастали, уже можно было им всё объяснить.

– А как приучали к тому, что Мама, та, которая моет посуду, стирает твои рубашки, вытирает слёзы, еще и женщина и к ней нужно бережно относиться?

– Это заслуга батюшки. Он говорит сыну: «Посмотри на маму, сколько работы она делает своими маленькими ручками, как ей тяжело, а ты такой здоровый мужик, и ей всё за тобой придётся убирать, надо маме помочь». И это не раз, а время от времени звучит, фоном.

– В ваше семье есть удивительная «старорежимная» привычка родителей называть на «вы». Как она появилась в вашем доме?

– Это давняя история, произошедшая между отцом Николаем и старшим сыном Гавриилом. Ему было лет семь, он мне нагрубил, и батюшка сказал: «Попробуй сказать то же самое, только называя маму на ‟вы”. Не получается? Тогда с этого момента ты будешь называть маму на ‟вы”». На что сын ответил: «Тогда и ты тоже называй маму на ‟вы”!» На том и порешили.

– Как это влияет на отношение детей к вам?

– Это формирует привычку уважительного отношения друг к другу. Мы всегда обращаемся на «вы» к человеку, которого уважаем. Данная привычка исключает хамство. Со словом «вы» нахамить не получается.

– Но Вы с отцом Николаем и друг друга называете на «вы»? Что это изменило в ваших отношениях?

– Мы сделали это чисто в воспитательных целях. Кроме того, нам нравится это красивое старинное обращение мужа и жены на «вы» друг к другу. Мы еще и своим родителям стали говорить «вы».

– Читатель сейчас подумает, что Вы вырастили шесть «рыцарей без страха и упрёка». Такими видите своих сыновей?

– У них у всех очень разный характер. Если у старшего утончённость, галантность, изысканность, то у второго – какая-то тихая мудрость, взвешенность. Третий – очень вспыльчив, но в нем есть благородство, он быстро прощает. Они все разные. Нам не удалось «наштамповать» шесть  одинаковых сыновей. Нам хочется, чтоб они были в первую очередь людьми, чтобы все, с кем они столкнутся по жизни, не упрекнули бы родителей в плохом воспитании. Это должны быть готовые к жизни юноши, выращенные не в тепличных условиях. Важно, чтоб они были не обидчивы, мы стараемся их не ограждать от внешнего мира. Ребята должны уметь постоять за себя, когда нас не будет рядом. Им нужно уметь мириться, находить компромисс. У нас если старший сказал, то младший должен слушаться. Мы всегда поддерживаем старшего, чтоб младшие слушались и без нас.

– Старшие с удовольствием нянчились с малышами?

– Да, мы могли на шестилетнего оставить годовалого. Я регент, на службу мы можем старших взять, а маленького нет, ему спать нужно, и мы оставляли его дома. Шестилетний и накормит, и оденет, и успокоит.

– Надо полагать, что главный залог успеха – правильное распределение обязанностей?

– Все зависит от ситуации. Установка  такая: что-то полезное ты должен делать в семье. Ну и – послушание. Младшего – старшему, всех – родителям.

– Когда наступает момент взросления, много соблазнов появляется у детей. Как Вы стараетесь их ограждать от этого?

– Плюс в том, что ребят много, они играют и занимаются друг другом. Если мы и общаемся с кем-то, то всегда в большинстве – на улице, в гостях. Если бы у нас был один ребенок и попал в компанию – страшно. Но когда они выходят компанией и кто-то попадает к ним, то он уже под их влиянием. И они уже, надеюсь, сделают из него человека (Улыбается.). Так что мы берём и качеством, и количеством.

– Часто бывает так, что дети ходят в храм, пока их водят туда родители. А в момент взросления – как отрезало. Что делать?

– Нужны мудрость, гибкость и индивидуальный подход. У нас всё немного иначе: дети заняты в храме, пономарят, читают на клиросе. Срабатывает чувство ответственности за свои послушания. Детей вообще нужно активно вовлекать в жизнь храма. Они должны понимать, что нужны в церкви и без них служба не состоится. Это рождает ответственность.

– Вы строгая или мягкая мама?

– Скорее мягкая, мне сложно жестко настоять на своём. У о. Николая это получается лучше с мальчиками, по-мужски. Хотя я иногда бываю и тигрой полосатой.

– Как удается, имея шестеро детей, выкраивать время для себя?

– Всё приходит с опытом. На заре материнства кидаешься по неопытности за всё подряд по быту, стараешься, чтобы все было идеально. Сейчас между мытьём посуды или игрой на улице я выберу игру. Да и помощники уже выросли. Я находила творческую реализацию в игре. Мы рисовали мелками на асфальте. Так учили буквы, цифры, лепили их из пластилина и теста. Я бесконечно что-то с детьми делала. Вот один из полезных мастер-классов. Делаю тесто для пирожков пресное дрожжевое и даю им на растерзание. Они лепят из него что хотят, и мы это печем, а затем дружно едим. Все при деле, у всех – творческий процесс, все сыты и счастливы. Если в семье больше двух детей, ими нужно всё равно постоянно чем-то заниматься, иначе они разорвут маму на кучу маленьких мам. Поэтому мы все время что-то делали вместе: нанизывали шашлычки на шпажки, кусочки ягод, сыр, овощи. Это развивает восприятие цвета и формы, даёт выход творческой энергии.

– А занятия спортом крайне важны для мальчиков?

– Они играют в баскетбол, два раза в неделю посещают занятия по общей физической подготовке. Пономарь нашего храма занимается с ними боксом и подвижными играми.

– А интерес к творчеству как питаете?

– Каждый из них написал минимум одну картину.  Поскольку я сама пишу, они это видят, живопись им ближе. Я никогда не заставляю, наоборот, оттягиваю момент написания картины. И только когда им уже невмоготу, сильно просят, тогда занимаюсь с ними.  Ребята вдохновляются моими работами. Они видят, что я делаю это легко, на картину небольшую у меня в среднем уходит 15-20 минут.

– Это такое особое дарование – так быстро писать или просто свойство характера?

– У меня, наверное, такой темперамент. У нас в институте были постановки 12-часовых акварелей. Я успевала написать три картины, попить кофе, погулять, вернуться. У меня нет такой усидчивости, я делаю всё одним мазком, без выписывания каких-то мелких деталей, легко, непринужденно.

– А иконы тоже так быстро одним мазком пишете?

– Икона – это совсем другое. Икона требует глубоко осмысления и чётких линий. Я редко берусь за икону, где много святых ликов. Над этой иконой я работала неделю. Бывает, начинаю писать, потом откладываю. В некоторые моменты чувствую, что надо сделать паузу. Но я все равно работаю достаточно быстро. Пишу иконы в основном для нашего храма или на заказ, потому меня подгоняет ответственность.

– Когда  у Вас появилось время на живопись?

– Когда младшему исполнилось три годика и можно было его оставить на старших детей или батюшка забирал всех на тренировку. У меня появлялось как минимум два-три часа в распоряжении. Хочешь – готовь, хочешь – рисуй. Сейчас я всё чаще выбираю второе.

– А можно сравнить воспитание ребёнка с написанием картины?

– Конечно, даже с иконой можно сравнить.

– Если так, то какие нужны кисти, краски, приёмы?

– У нас есть образец – Господь, и нужно в идеале стремиться к первообразу. Мы, конечно, не Серафимов Саровских воспитываем. Но стремление к святости, думаю, должно быть в основе воспитания. 

Беседовала Надежда Стешенко-Григорьева

Фото со страницы матушки Елены в Facebook