В очень древней и маленькой деревянной церкви много лет ютилась винницкая община в честь священномученика Владимира, пока строился новый большой храм. Возможности приходской жизни ограничивались 30 квадратными метрами старинной церкви. Сейчас новый храм еще окончательно не обустроен, но богослужения в нем уже  начались. Об уникальных старинном и новом храмах — протоиерей Алексий Иродов.

“Кто строит храм?” — “ГосПром”...

Когда у священника Алексия Иродова спрашивают, кто строит храм на его приходе, он отвечает – ГосПром, т.е. Господень Промысел. И так происходит уже 15 лет. А церковная община, созданная в 1998 году, живет многими своими событиями на фоне этого большого строительства.

– Первое богослужение мы совершили на Рождество 2000 года прямо на пустыре, в палатке, – рассказывает протоиерей Алексий Иродов. – Тогда же и началась подготовка к строительству. И я бы мог точно сказать, сколько оно длится, если бы это была моя затея. Но «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий».

В том же году и появилась на приходе своя маленькая церквушка в честь великомученика Дмитрия Солунского – старинная, деревянная. Согласно архивным данным, эту церковь еще в 1747 году впервые разобрали по причине маленького размера  в одном из сел Винницкой губернии. За 250 лет она еще несколько раз разбиралась и перевозилась из одного села в другое, использовалась как склад, а позже была разобрана. Батюшка получил эту церковь как строительный материал, привез и восстановил ее на месте разрушенного храма при православном кладбище, где теперь и есть церковная территория.

Рядом расположена детская больница – под ее строительство в 60-х годах прошлого века снесли кладбище и церковь. Могилы сгребли бульдозером и отвалили на соседнем пустыре, и 30 лет останки людей валялись под открытым небом вперемежку со строительным мусором.

Когда этот участок отдали под храм, о. Алексий с группой православных винничан руками, слой за слоем, перебрали кубометры земли, чтобы выбрать кости и черепа с оскверненного кладбища. Останки более 300 человек погребены в костнице под деревянной церковью, но один череп положили на поминальный стол. На нем отпечатались слова от церковного венчика «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный…».

Старинная церковь выглядит как исторический раритет что снаружи, что внутри, но вместить она может немногих. А новый храм рос медленно – временами строительство замирало на неопределенный срок, и, казалось, что не будет ему конца и краю.

– Раньше думал, что за деньги любой может построить, а пришел опыт, и стало понятно, что деньги всего не решают. Деньги – очень важный компонент, но к ним нужно еще много другого, – говорит о. Алексий. –  Слова Христовы «Без Меня не можете творити ничесоже». Тот компонент, который дает Бог, и раз – все совершается. Потому что бывает, все есть, и деньги тоже, а этого компонента нет, и ничего не получается – не срастается, и все.

Аки собор, который расписывал “киношный” Рублёв

И вот, известие: в новом храме в честь священномученика Владимира, митрополита Киевского, начались богослужения. Ближайшее из них – воскресная Литургия.  

Креста на куполе нового храма еще нет, массивная дверь, похожая на ворота древнего монастыря, кажется запертой. Позже выяснилось, что настоятель нового храма сделал ее точно такой же, как когда-то увидел в Соловецком монастыре.

А в стене у ворот храма установлен крест – его о. Алексий собственноручно вырезал из камня взорванного фашистами Успенского собора Киево-Печерской Лавры. Тело Христа на кресте отличается от массива остального камня по цвету.

– Это храм мученический – священномученика Владимира, митрополита Киевского, но и всех мучеников и исповедников ХХ века, – рассказывает о. Алексий Иродов. – Первым стал митрополит Киевский Владимир, который также был и Московским, и Питерским – как собирательный образ мученичества в одном человеке и начало мученичества.

Светлый высокий храм еще почти без икон. Но белые стены не смотрятся голо и сиротливо, а, скорее, создают впечатление подлинности и первозданности. И акустика великолепная – встроенные голосники передают звук густо и сильно. А вся обстановка недообустроенного храма чем-то напоминает собор, который расписывал Андрей Рублев в одноименном фильме Андрея Тарковского.

Впечатляет иконостас: на нем пока только одна писаная икона – Собора новых мучеников и исповедников Российских, за Христа пострадавших, явленных и неявленных. На остальных местах – напечатанные на бумаге постеры почитаемых икон, которые прикрывают неоконченные еще работы иконописца.   

– Деисусный ряд на иконостасе символизирует слова Христа «да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира, от крови Авеля до крови Захарии, убитого между жертвенником и храмом», – рассказывает о. Алексий. – Это и священномученик Владимир, и патриарх Тихон,  и святители, которые волею судеб оказались за рубежом, где и несли свое мученичество и исповедничество.

Архитектурный символизм ХХ века

Как рассказал о. Алексий, Господь так дал ему на сердце, что всю архитектурную идею нового храма он придумал сам. А потом профессионалы, чертежник и архитектор, помогли воплотить ее в жизнь. По замыслу батюшки, в функциональных элементах храма заложено много символов и знаковых смыслов.

Например, стоит у иконы праздника карнавка, на которой изображены Авель и Каин, приносящие жертву. Вот такое напоминание о том, почему Бог принял жертву Авеля и отверг жертву Каина, а также о последствиях этого события.

Или боковые лестницы в храме – красиво, удобно, но, оказывается, и в них символы заложены.  

– Сложилось так, что стилем Церкви уже стала эклектика – неправомерное смешение стилей, которое естественно сложилось за счет того, что каждое столетие вносило что-то свое, – говорит настоятель храма в честь священномученика Владимира. – В нашем храме лестницы сделаны по специальному проекту из нового материала, но нижняя часть – из трапового железа с отверстиями. По моему замыслу это должно воспроизводить ХХ век, когда многое в церкви делалось из приспособленных материалов, которые первоначально имели совсем другое назначение. В данном случае эти элементы лестницы напоминают отходы штамповки. Это тоже своего рода дань образу ХХ века в церковном интерьере.

Старинное многоголосье: знаменный, болгарский и грузинский распевы

А вот пение в храме старинное, взятое от разных традиций – одноголосное знаменное, болгарский распев и многоголосный грузинский распев.

– Знаменное пение меня покорило, потому что оно затрагивает не чувства, а душу. Это пение не вводит в ощущения, а доносит, в первую очередь, слова молитвы, – говорит регент хора Наталья Емец. – Пение здесь второстепенно, его задача – передавать текст. И всегда в нашем храме старались добиться четкости чтения, потому что молитва – на первом месте. А звуковое сопровождение всегда соответствует тексту.

Еще знаменное пение интересно тем, что полноценно звучать может голос даже одного человека. Партий здесь нет – есть один голос, и все хористы к нему пристраиваются. В этом церковном хоре еще ввели исон – что по-гречески значит «гудение». Это древнее звучание, сглаживающее прерывистость знаменного пения.

Как рассказала Наталья, все хористы в храме – люди верующие:

– Наемников-профессионалов, которые отпели и ушли, у нас нет – это все слух, память и трудоспособность. Зато на службе тишина, сосредоточенность, что помогает и пению, и молитве.

И новые люди, попадающие на богослужение в новый храм, удивляются этому непривычному для нынешнего времени церковному пению. А те, кто заходят в церковь чуть ли не впервые, может быть и не догадываются о древности звучащих распевов.

Как рассказал о. Алексий Иродов, когда новый храм обустроят получше, состоится его торжественное открытие. А в старой церквушке проведут реставрационные работы, и тоже будут совершать богослужения. В этой деревянной церкви, по замыслу батюшки, внутреннее убранство будет создано типичным для церквей середины минувшего века:

– Вот так мы и задумали: в старом храме – ХХ век вживую, с обстановкой и церковной утварью. А в новом храме – его плоды: мученики и исповедники. Но когда-то, возможно, будет построен храм в честь мучеников уже XXI века.

Фото Павла Лебедева