Мой Патрик

Я назвал эти заметки, посвященные самому знаменитому из средневековых святых Ирландии, «Мой Патрик».

Когда я путешествую по Греции, то часто слышу среди тамошних христиан подобное обращение к тем, кого они любят из жителей рая. «Мой Христос!», «Моя Богородица!» – восклицают греки, и эти слова выражают их личное, сыновне отношение к тем, о ком они говорят.

Наверное, подобные чувства испытывала и Цветаева, когда называла очерк о дорогом ей поэте «Мой Пушкин». Ведь самые высокие чувства сердца живут в удивлении перед чем-то высшим, сияющим, например, в другом человеке.

Итак, «Мой Патрик!». Как сказал бы Андерсен, чем не начало для новой сказки?

Для многих людей святые Ирландии дороги ещё и потому, что они словно открывают для нас пространство сказки, вводят в то восприятие окружающего, когда в мире снова хочется жить…

Много лет назад, когда я ещё был сторожем в храме, священник (мой первый наставник) вышел во двор и рассказал мне, что киоск, в котором размешается иконная лавка, будет теперь домиком для сторожей. Я обрадовался и спросил: «Это ведь навсегда?». Он ответил: «На земле ничего не бывает навсегда», задумался и добавил: «Кроме того, что причастно к вечности».

Позднее, много путешествуя по миру и много читая, я встречал такое же понимание у старцев и у святых отцов. И когда мыслишь так, ценность всего высокого начинает пониматься особенно глубоко. 
Взять, к примеру, Столетнюю войну между Англией и Францией. Она, несомненно, была болью для людей той эпохи. Но она прошла и, хотя и стала достоянием истории, не обретёт вечности на Небе. И совсем наоборот те, кто в то трудное для англичан и французов время любил своих близких и творил в мире новую красоту и добро. Такие люди будут радоваться всем и друг другу в навечно обретённом счастье.

То есть всякая боль, масштабная или локальная, конечна. Она была и прошла. А  семья каких-нибудь средневековых Жака и Мэри, о которых ничего не знает история, будет всегда, и их радости никто уже не отнимет у них.

Эту мысль о важном и неважном в бытии когда-то постарался выразить некий древний японский военачальник, раздавший перед битвой каждому отряду флаг с иероглифом. Все флаги складывались в стихотворение классика средневековой японской поэзии.

У меня есть тема, которая проходит через всю мою жизнь. Это история Средних веков Западной Европы и литература с фольклором Европы того же времени. Когда мне было пять лет, моя мама подарила мне книгу по истории этого периода. Эта книга оказалась находкой, определившей мою дальнейшую жизнь. Моя любовь – средневековые Англия, Ирландия, Норвегия, Исландия и Шотландия, хотя я охотно изучаю также другие страны.

И эти исследования радуют меня ещё и тем, что дают смотреть на мир как на сказку Господню, то есть видеть, как много вокруг высокого, чистого и важного  и что добро со злом никогда не менялись местами. Сама жизнь средневекового человека имеет некий налёт сказочности. Некоторые исследователи говорили, что дух этих народов нам доносит именно фольклор и литература. Я тоже склонен так думать.

А когда глядишь на всё с точки зрения жизни как сказки, то яснее становится, что Господь для всех добрых приготовил счастливый конец, он придёт к каждому в своё время. Сказка –  олицетворение того, что вся жизнь совершается не по воле сильных мира сего, как бы они ни были сильны, а по духовным законам, согласно которым смиренный сильнее сильного, а добрый важнее злого. Таков наш мир и сейчас, а сказка помогает всё это видеть яснее, без того мусора в глазах, обычно засоряющего зрение взрослого человека.

В святых Ирландии, как в светлых героях сказок, восхищает их готовность к добру, их решимость послужить красоте, даже когда они боятся это сделать. Впрочем, читая о великих людях нашей планеты, я много раз замечал, что нерешительность и тревога свойственны всем, – оттого так важна готовность некоторых людей к добру.

Читая о Патрике, проглядывая страницы его «Исповеди», мы видим, что всё высокое, совершенное им, было связано с этой решимостью поступить по зову лично ощущаемого долга, хотя это каждый раз сопровождалось переживаниями и страхами. А всё пустое – первые шестнадцать лет его жизни – являлось неким полусном бездеятельности ни в чём не нуждавшегося богатого сына британских аристократов.

Потом следует похищение пиратами, несколько лет плена и осознание, наконец, своего важного места в мире, своего служения, которое, спи он дальше, не исполнит никто…  

В сказках Толкина существует явление эльфийскости, мерой причастия к которому определяются глубина и подлинность персонажей. И, соответственно, отторгающие эльфийскость находятся либо в темноте, либо далеко от сути.

Так, добродушие хоббитов замечательно, но на некоторых из них лежит ещё и печать друзей эльфов, и это придаёт им оттенок высшего значения.

Об этом состоянии одна замечательная английская исследовательница говорит, что  волшебство, которое сияет в эльфах и которое так остро чувствует хоббит Сэм, не понимая его, идёт от Духа.

В этом повествовании сказки глубочайшая и необыкновенная метафора всей нашей жизни, где всё в конечном итоге определяется именно этим созвучием эльфийскости, выражающейся в похожести на эльфов.

Это созвучие на самом деле есть созвучие Святому Духу. Только им определяется настоящесть жизни. Блаженный Августин и Григорий Богослов замечали, что такое созвучие куда чаще бывает у людей, не знающих Церкви и даже христианства, чем у тех, кто посещает храмы регулярно.

Крайне важно: как хоббиты могли стать друзьями эльфов через любовь ко всему эльфийскому, точно так и в нашем большом мире созвучие Духу Святому может быть воспитано. Для этого необходимы две вещи:

1. Стараться как можно чаще касаться всего, в чём мы чувствуем это прикосновение Духа: высоких людей, высокой культуры, музыки, поэзии, всех форм красоты, повседневных радостей (сквозь них тоже звучат намеки на присутствие Божие), молитвы (если мы уже осознали необходимость), Литургии, Евангелия, путешествий, встреч и т. п.

2. Решимость переменить сердце в соответствии с увиденной красотой. Без этого условия красота, которую мы видим в нашей жизни, не расцветёт в нашу личную красоту. Тоска о прекрасном, тоска о себе настоящим – все они относятся к этой решимости переменить сердце.

Тут, наверное, главный секрет тех, кто обретает бессмертную славу. Скромный хоббит, потрясенный необходимостью того, что нужно сделать, вопреки всем опасениям, тревогам, страхам вдруг неожиданно для самого себя произносит: «Я готов понести кольцо, хотя и не знаю, доберусь ли до Мордора».

В конечном итоге красота совершается в решимости. Илья Ильич Обломов – персонаж романа И. Гончарова – человек добрый и чистый. В нём много той красоты непричастия к обществу ложных людских отношений. И между тем все высокие грани и свойства его души не растут, не имеют продолжения ни в нём, ни в жизни именно потому, что он не решается на действие, на активное умножение красоты и добра.
Лишь влюблённость в Ольгу Ильинскую сподвигает его хоть на какие-то шаги, но спустя всего небольшое время он вновь возвращается к своему дивану…

Когда жившего в XIX веке святого Серафима Саровского спросили, чем отличались одни люди от других, что одни стали настоящими, а другие нет, он ответил: «решимостью».

Всякий человек в мире способен услышать истину. Даже идущие путями серости и зла видят, когда перед ними сияет настоящесть Господня. Только живущие серостью этого сияния не выносят, оно их страшит.

Был по этому поводу такой случай. В английском городе Беверли около 2010 года на автовокзале стали часто собираться местные гопники, что, естественно, приводило к тревоге людей, росту хулиганства и падению авторитета города в глазах остальных англичан. Чтобы справиться с напастью, власти поступили гениально: они не стали привлекать полицию, но начали ежедневно транслировать по всей вокзальной площади музыку Баха и Генделя. Гопники выдержали чуть более суток и навсегда исчезли с тех мест…

Таково действие Духа Святого, сияющего в красоте такой музыки, на всех, кто не хочет расстаться со своим уродством.

Потому, повторюсь, ощутить присутствие настоящести (в музыке, строках, мыслях, другом человеке) может каждый. Другое дело, что индивидуальное восприятие каждого тоже чаще всего искажено ложными установками сознания, и потому люди обычно чувствуют суть лишь отчасти.

Значит, дело не в том, чтобы узнать, что хорошо и что плохо. Дело в том, чтобы потянуться к хорошему, чтоб решиться послужить тому, чем восхитилось сердце.

Причём для обретения этой решимости нет никаких особых приёмов, ничего такого, что нужно знать, чтоб её достичь. Один японский самурай, в конце жизни написавший посвященную этому вопросу философскую книгу «Затерянная в листве», говорит:
«Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Действовать надо так, как будто прыгаешь в холодную воду».

Так, как это сделал Патрик Ирландский. Ему не было известно, что его миссия к язычникам кельтам будет столь успешной. Но он пошел, потому что чувствовал: это должно быть так…

Или как Шекспир, который, приехав в Лондон из своего Стратфорд-апон-Эйвона и устроившись в театр, какое-то время подрабатывал там сторожем лошадей, потом суфлёром, актёром незначительных ролей и лишь после – драматургом.
Вдумаемся: величайший драматург мира несколько лет работает в театре, говоря современным языком, охранником на автостоянке…

А потом, конечно, слава всем, кто не отступил, потому что чувствовал важность умножить красоту и добро, и эта важность оказалась для таких, как Патрик или Шекспир, большей, чем их страхи, комплексы, переживания и опасения.

Вспомним об этом отрывок из толкиновской сказки «Властелин колец», диалог хоббитов Фродо и Сэма посреди их опасного путешествия.

«– Мы словно в легенде очутились, мистер Фродо, в одной из тех, что берут за душу, в них столько страхов и опасностей, порой даже не хочется узнавать конец, потому что не верится, что всё кончится хорошо. Как может всё снова стать по-прежнему, когда всё так плохо?.. Но в конце всё проходит, и даже самый непроглядный мрак рассеивается, грядёт новый день, и когда засветит солнце, оно будит светить еще ярче. Такие великие легенды врезаются в сердце и запоминаются на всю жизнь, даже если ты слышал их ребенком и не понимаешь, почему они врезались. Но мне кажется, мистер Фродо, я понимаю, понял теперь, герои этих историй сто раз могли отступить, но не отступили, они боролись, потому что им было на что опереться.
–  А на что мы опираемся, Сэм?
–  На то, что в мире есть добро, мистер Фродо, и за него стоит бороться!»

И так всякий, кто идёт туда, куда зовёт его долг, проходит непростой путь, где каждый раз, и в больших и в малых своих историях, он до последней страницы  сказки своей жизни не знает, что помощь придёт. Потому что Великий Сказочник никому из живущих в мире не разрешил знать в середине сюжета невероятную радость конца.

И в этом – Его мудрость, ведь и мы не хотим наград за то, что лежали всю жизнь на диване, мы не хотим награды за жизнь, подобную жизни Обломова…

И зачем пенять, что доверившихся Ему Господь приводит в славу только путём Золушки? Он имеет на это право, ведь Он Сам прошел именно по такому пути –  в Короли!

Артём Перлик

Теги

Опубликовано: вт, 17/03/2020 - 17:39

Статистика

Всего просмотров 3,201

Автор(ы) материала

Социальные комментарии Cackle