«Московские святые должны быть удалены». Униатская Церковь в походе на Восток. Часть 2

Об униатской экспансии на территории Украины. Продолжение.

В молитве за «несравненную германскую армию»

Новый этап «изучения» Предстоятеля УГКЦ начинается с 1944 г. 10 октября 1944 г. Первоиерарх УГКЦ написал послание на имя И. Сталина, именуя советского лидера «Верховным вождем» и «Правителем СССР, главнокомандующим и великим маршалом непобедимой Красной армии». По поводу вступления советских войск на территорию Западной Украины владыка Андрей писал «вождю народов»: «Эти светлые события и терпимость, с которой Вы относитесь к нашей Церкви, вызвали и в нашей Церкви надежду, что она, как и весь народ, найдет в СССР под Вашим водительством полную свободу работы и развития в благополучии и счастье»[1].

Отметим, что в первые месяцы новая власть униатов не трогала, равно как и их Предстоятеля. Ситуация измениласть после захвата СМЕРШем в Европе документов и прогитлеровской политики Ватикана, его попыток вмешательства в интресах нацистов в послевоенное переустройство мира, а также в силу активной поддержки УГКЦ вооруженной антисоветской оппозиии на Западной Украине[2].

Однако контрразведка не особо доверяла Первоиерарху. Выяснилось, что 5 июля 1941 г. митрополит Андрей обязал духовенство провозглашать «многолетие победоносной немецкой армии». Как утверждал на допросах в отделе контрразведки СМЕРШ 2-й гв. танковой армии (лето 1945 г.) попавший в советский плен начальник отдела абвер-ІІ Берлинского военного округа полковник Эрвин Штольце, «во время оккупации Украины офицер отдела абвер-ІІ, работающий во Львове, доктор Ганс Кох донес мне, что им в нашей работе используется митрополит Шептицкий». Позднее капитан Кох организовал во Львове личную встречу шефа абвера адмирала Вильгельма Канариса с предстоятелем украинских грекокатоликов[3]. От абвера при Шептицком состоял капитан Вагнер, от ОУН (А. Мельника) – агент гестапо Вергун[4].

Митрополит Шептицкий благословил солдат немецкого батальона «Нахтигаль», укомплектованного украинскими националистами: «…Приветствуем освободительницу нашу немецкую армию и ее вождя Адольфа Гитлера…  Просим Всевышнего о победе немецкого оружия над большевизмом. Начинайте с Богом!». 1 июля 1941 г. он же обратился к духовенству и верующим с пастырьским письмом, где вермахт также именовался «освободителем». Митрополичий ординариат организовал систематический сбор информации о сторонниках советской власти, для чего в 1942 г. священникам УГКЦ разослали соответствующую анкету.

23 сентября 1941 г. поздравил лично Гитлера со вступлением немецких войск в Киев: «Сердечные поздравления по поводу овладения столицей Украины златоглавым городом на Днепре – Киевом». В фюрере, отмечал иерерах, он «видит победоносного полководца несравненной и славной германской армии». Украинский народ, по его словам, «ввверяет полководческому и государственному гению свое народное будущее при введении нового порядка в Восточной Европе»[5].

3 марта 1942 г. митрополит лично информировал Гитлера о существовании «женщины-пророка», которая «восхищается фюрером», в ее «видениях» тот  «возносится на вершину земли» и его ждет победа – правда, если поможет убедить Ватикан в предоставлении большей самостоятельности грекокатоликам…[6].

В апреле 1943 г. владыка Андрей в радиообращении призвал молодежь ехать на работы в Германию и добросовестно трудиться даже в религиозные праздники. Часть грекокатолического клира звала «не жалеть детей своих во имя победы над большевизмом. Высылайте молодых наших в Великую Германию. Там станут они добрыми специалистами, приобщатся к европейской культуре… ничего плохого в Рейхе с ними не случится». Митрополит благословил солдат-украинцев 14-й дивизии войск СС «Галичина», созданной в 1943 г. из добровольцев, УГКЦ выделила для нее группу капелланов во главе с богословом профессором Василием Лабой[7].

Однозначную позицию первосвященник УГКЦ занял в ноябре 1943 г. На созванном им Архиепархиальном Соборе он призвал клир принять меры к тому, чтобы украинские национальные силы в связи с наступлением Красной армии объединились для борьбы с «коммунистическими силами», создали единый блок для борьбы с советской властью. Уже в 1945 г. на допросах арестованные НКГБ митрополит И. Слепой и епископ Чарнецкий назвали до 25 имен священников-униатов, ушедших в УПА или активно помогавших националистическому подполью, сообщили об организованном Слепым в конце 1944 г. подпольном госпитале для раненых повстанцев в Уневском монастыре ордена Студитов, нелегальной школе диаконов при Львовской духовной семинарии, где бойцы УПА находились по фиктивным документам. Епископ Чарнецкий признал немалую вину униатского духовенства в том, что, по его словам, «украинское националистическое движение переросло в последнее время в дикий национализм»[8].

Обстоятельные показания о политике Германии и действиях ее спецслужб по отношению к Грекокатолической Церкви содержались в протоколах допросов руководителя подразделения по вопросам религии и культуры (!) СД в Галичине Герберта-Эрнста Кнорра, содержавшегося после ареста в Следственной части МГБ УССР. В декабре 1947 г. отдел «О» МГБ УССР обратился к руководству ведомства за разрешением допросить гитлеровского контрразведчика по заранее составленному чекистами-«религиоведами» вопроснику. В последнем содержались вопросы об использовании нацистамии религиозных организаций Украины в период оккупации, их политике по отношению к конкретным ведущим конфессиям, агентурной работе в религиозной среде, а также конкретные вопросы в этой сфере.

На одном из допросов (21 января 1948 г., с участием заместителя главы МГБ УССР генерал-майора Попереки[9]) Кнорр заявил: «Национал-социализм был непримиримым врагом христианства, а отсюда и всех религиозных организаций», видя в них серьезного конкурента на пути установления тотального контроля над людьми, не признающего расового неравенства. Беспокоило Германию и влияние Ватикана в мире. Хотя изначально религиозные вопросы были отнесены в компетенцию министерства по делам религии, оно проявило, по словам Кнорра, «бессилие» (до 80% немцев тяготели к религии), и конфессионные вопросы передали гестапо (контрольно-репрессивные функции) и СД (по сути – политической разведке и контрразведке, подчиненной с 1939 г. Главному управлению имперской безопасности). «СД, – показал ее бывший сотрудник, – через свою агентуру включалась в церковную жизнь и руководила церковными организациями», насаждала расколы и разложение в конфессионной среде, компрометировала религиозных деятелей.

На оккупированных территориях СССР, свидетельствовал нацист, поначалу имитировалось покровительство Рейха религии и развитию церковной жизни, поскольку «массы еще преданы церкви… немцы еще не чувствовали себя настолько сильными, чтобы объявить себя вне церкви и религии вообще», хотя конечной целью оставалась ликвидациия всех религиозных организаций.

Что же касается Западной Украины, отмечал гитлеровец, то немцы знали, что Грекокатолическая Церковь являлась «наиболее влиятельной религиозной организацией в жизни народа Галиции», а «митрополит Шептицкий был не только церковным князем, но и политическим руководителем. Его можно назвать некоронованым королем». По отношению к УГКЦ гитлеровцы стали проводить «подчеркнуто мнимо-дружественную политику», оказывали финансововую помощь, разрешили богослужение так, как оно велось до 1939 г., однако строго ограничили массовые религиозные мероприятия прилегающей к храмам территорией.

Раз в месяц высокопоставленный сотрудник спецслужбы проводил личные, с глазу на глаз, встречи с владыкой Андреем, узнавая от него о настроениях духовенства, передавая ему указания оккупантов о воздействии на клир для воспитания его силами населения в прогерманском духе, об агитации за отправку молодежи на работы в Германию. «Все требования, которые я передавал Шептицкому в отношении отдельных меропритияй, направленных на укрепление немцев в Галиции, Шептицкий выполнял. Он оказывал влияние на духовенство, которое, в свою очередь, вело профашистскую агитацию среди населения Галиции». Приводились примеры содействия клира УГКЦ в организации сдачи крестьянами сельхозпродукции, набору в дивизию Вафен-СС «Галичина». Хотя «Шептицкий внешне лояльно относился к немцам и выполнял наши требования», указал Кнорр, «все же СД не доверяла ему», поскольку митрополит вошел в украинские общественные организации и поддерживал активные контакты с националистическим движением.

В конце 1943 г. СД подставила Шептицкому своего агента, главного редактора французской газеты «Пари суар», профессора Ренэ. Владыка в беседе с «хорошим французом» откровенно критиковал «лживое дружелюбие немцев», заявил, что фашисты – куда большие враги Церкви, нежели Советы, действуют более утонченно. Однако Красная армия скоро будет стоять у ворот Львова, а «Европа станет большевистской». «Конспиративная работа Шептицкого известна СД», подчеркнул допрашиваемый, но арестовывать его опасались из-за неминуемых народных волнений.

Сотрудник СД пояснил, что немецкие спецслужбы блокировали стремление верхушки УГКЦ к объединению Грекокатолической и Православной Церков, не желая образования «национального религиозного объединения», и одновременно стремились оторвать УГКЦ от Ватикана. Среди известных ему агентов СД нацист назвал канцлера митрополита Шептицкого – Галянта (сотрудничал с СД с начала 1942 г.), настоятеля монастырей ордена Василиан в Жовкве – Евгения Тымчука, в Дрогобыче – Лучинского (его Кнорр вербовал лично в 1942 г.), канцлера Станиславской епархии Бойчука, священника Гавриила Костельника.

Как всегда искренне

30 августа 1944 г. глава НКГБ УССР С. Савченко утвердил разработанный полковником Сергеем Кариным-Даниленко «План официальной встречи с главой униатской церкви – митрополитом Шептицким». При этом сам Карин действовал под прикрытием должности «исполняющего обязанности Уполномоченного Совета по делам религиозных культов при СНК УССР». Планировалось составить представление о деятельности Шептицкого в период оккупации и его «практической линии» по отношению к советской власти, а также склонить архиерея выступить с обращением к УПА с призывом сложить оружие, побудить УГКЦ к активному сотрудничеству с властями, сбору средств для Красной армии[10].

Шептицкий в конце жизни

7 сентября Карин посетил митрополичьи палаты, где встретился с Шептицким – «огромным стариком в черной опрятной сутане с белым воротником», по описанию чекиста. Митрополит, несмотря на возражения Карина, уважительно именовал гостя «министром», высказал сожаление, что раньше представители власти не встречались с ним. Подчеркнул: «Приветствую братский союз между украинцами и русскими, люблю русский народ, люблю его литературу, знаю лучших представителей русской интеллигенции»[11]. В беседе с Кариным-Даниленко Шептицкий дал резкие оценки движению ОУН и УПА: «Бандеровщина – это вредное явление, с которым нужно бороться. Хотите – я пошлю своих в леса, уговорить этих слепых людей прекратить борьбу с советской властью… Я считаю бандеровщину большим злом для народа».

Не переоценивая искренность владыки, опытнейший оперработник-«религиовед» пришел к выводу о «переломе»  в настроениях собеседника, его разочаровании в немцах, понимании мощи Красной армии, трезвой оценке им положения в СССР и бесперспективности борьбы с Москвой, что имело кардинальное значения для умиротворения региона, где «авторитет митрополита Шептицкого продолжает быть незыблемым». «Нашу тактику в довоенный период, – особо отметил Карин, – исключающую личные контакты с Шептицким, я считаю ошибочной». Митрополита возможно привлечь к процессу умиротворения повстанческого движения[12].

О результатах встречи опытнейший контрразведчик-«религиовед» доложил Савченко, а тот, в свою очередь, 14 сентября 1944 г. информировал наркома госбезопасности СССР Всеволода Меркулова. Отмечалось, что в беседе Шептицкий заявил: «Я искренне рад, что Советская власть освободила нас от этих немцев, и об этой радости и об обязанностях, вытекающих из нее, говорил и говорю верующим и духовенству. Не далее как сегодня у меня состоялся собор местного духовенства и некоторых приезжих. Такие соборы у меня бывают каждый четверг. Так вот, я поучал их, как нужно быть благодарным и покорным Советской власти, ниспосланной нам Богом, и духовенство с искренностью воспринимало и воспринимает мои поучения».

После смерти 1 ноября 1944 г. Предстоятеля УГКЦ власти не препятствовали торжественным похоронам. Однако контрразведчиков озадачила версия о насильственной смерти владыки Андрея, в отравлении подозревали Ватикан и пропольские круги – стремление Шептицкого к патриархии не было секретом в Риме, в конце 1920-х заблокировавшего предложение митрополита о назначении его преемником брата, архимандрита Климентия Шептицкого (1869–1951, умер в тюремной больнице «Владимирского централа»).

14 апреля 1945 г. капитан госбезопасности Волков допросил терапевта 1-й львовской облбольницы Александра Барвинского, многие годы лечившего митрополита (вскрытие тела не проводилось)[13]. Врач (видимо, допущенный в близкий круг Шептицких) проявил незаурядную осведомленность. Покойный, сообщил он чекисту, был сторонником большей самостоятельностти УГКЦ. В его окружении длительное время велась борьба епископов Иосифа Слепого и Никиты Будки. Последний выступал за дрейф от Ватикана, а будущего преемника (1944–1963) митрополита Андрея Иосифа Слепого многие галичане «ненавидели за его явную политику подчинения Риму и полонизацию».

Барвинский опроверг бытовавшие слухи о венерическом заболевании пациента, сообщил, что с 1937 г. у покойного обострились хронический ревматизм и миокардит, наступила выраженная отечность. За три дня до смерти он уже не узнавал врача, профессора-медика Чернецкого и близких. Ухаживали за ним монахини, монах-поляк Ржевусский, а за несколько дней до исхода вдруг появилась некая польская «графиня Воддицкая». Правда, категорически заявил Барвинский, признаков отравления он лично не усматривал.
Одна из тридцати трех

Иерархам униатов удавалось совмещать священный сан с откровенными авантюрами. Предстоятель УГКЦ приложил руку к «подготовке» самозванки, призванной выступать под личиной второй дочери последнего российского императора Николая ІІ – Святой Царственной страстотерпицы Татьяны (1897–1918), считавшейся самой красивой из четырех Великих княжон.  Как показало расследование советской спецслужбы, «соучастником авантюры А. Шептицкого» по фабрикации самозванки выступил  игумен монастыря редемптористов в Тернополе Василий Величковский (с 1959 г. – епископ катакомбной УГКЦ на Западной Украине, в  1963 г. назначенный Ватиканом местоблюстителем Главы УГКЦ)[14]. Всего же, кстати, на роль зверски убиенной (царевен добивали штыками, поскольку пули не могли пробить корсеты с зашитыми личными драгоценностями) Татьяны претендовало в разное время не менее 33 «кандидатур».

Настоящее имя и правдивая биография лже-Татьяны от униатов неизвестны. Она фигурировала под именем Натальи Меньшовой-Радищевой. Якобы семья в 1918 г. бежала в Киев, где она под влиянием местных ксендзов перешла в католичество. Переехала в Польшу, где её покровителями стали примас Католической Церкви кардинал Каковский и папский нунций в Варшаве Мармаджи. Под их влиянием объявила себя «чудом спасшейся Татьяной Романовой» – её из Екатеринбурга спасли члены тайной монархической организации «Общество спасения царя и отечества». Была послушницей в Варшавском женском монастыре шариток под надзором игуменьи Розалии Окенцкой, а затем в закрытом монастыре сакраменток. В 1939 г. после оккупации Польши оказалась во Львове, где её новым покровителем стал глава Униатской Церкви митрополит Андрей Шептицкий.

Затем вернулась в Варшаву, жила в доме графини Собиньской. По данным чекистов, была завербована немецкими спецслужбами. В 1942 г. окончательно перебралась во Львов, где Шептицкий взял её под опеку. Жила в Соборе Святого Юра, с 1943 г. – в женском монастыре василианок в Подмихайловцах у игуменьи Моники Полянской под именем «сестры Таисии». В феврале 1943 г., по указанию А.Шептицкого, настоятель монастыря редемптористов Ван де Мале, игумен Василь Величковский и парох Михайло Пылюх оформили для неё документы: «Свидетельство о рождении» «Татьяны Романів» и «Выписку из метрики» «Татіяны Романов». Также было оформлено завещание, согласно которому «великая княжна» отказывала все своё имущество Униатской Церкви. Непосредственно «окормлением»  авантюристки, отработкой ее «роли» Великой княжны занимался В. Величковский. Работала в монастырском госпитале, который после 1944 г. занимался нелегальным леченим бойцов УПА[15].

Экспертиза фотографий Великой Княжны Татианы Николаевны и самозванки Натальи Меньшовой-Радищевой

Её дальнейшая судьба неизвестна. Советской же контрразведке достались только материалы о подготовке «миссии» лже-Татьяны, были проведены экспертизы фотографий Натальи и Великой княжны Татьяны, сохранившиеся в архивах…

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. Петрушко В. И. Об эволюции политических взглядов униатского митрополита Андрея Шептицкого в годы Второй мировой войны // [Электрон. ресурс]. – Режим доступа: http://pstgu.ru/download/1282733031.petrushko.pdf

2. См. подробнее: Вєдєнєєв Д. Особливості оперативної діяльності радянських органів державної безпеки по лінії Римо-Католицької церкви в Україні (1944– кін. 1950-х рр.) // Держава і Церква в новітній історії України. Збірник наукових статей за Матеріалами VІ Всеукраїнської наукової конференції «Держава і Церква в новітній історії України» (25 – 26 жовтня 2017 року). Полтава: Астрая, 2017. С. 48–57.

3. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 485. Т. 2. Л. 172.

4. Шуляк С. Т. Борьба органов государственной безопасности с агентурой Ватикана. М.: РИО ВКШ КГБ, 1957. С. 39.

5. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 403. Т. 1. Л. 126.

6. ОГА СБУ. Ф. 65.  Д. С-9113. Т. 33. Л. 17.

7. Український буржуазний націоналізм: загострення ідейно-організаційної кризи, крах антирадянських підступів. К.: Вища школа, 1986. С.199–200; Даниленко С. Т. Униаты. М.: Политиздат, 1972. С. 128–145.

8. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 403. Т. 2. Л. 11–12.

9. См.: ОГА СБУ. Ф. 2 Оп. 4. Д. 30. Л. 183–198; К протоколам приобщены и собственноручные свидетельства Г. Кнорра.

10.  ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 19. Л. 30, 44, 58.

11. ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 19. Л. 98–99.

12. ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 19. Л. 60–61.

13. ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 20. Л. 393–99.

14. ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 33. Л. 17. Величковский Василий (1903–1973, канонизирован РКЦ как блаженный священноисповедник) в 1969 г. очередной раз был лишен свободы, отбывал наказание в ИТК-15 в Ворошиловградской области. Под давлением зарубежных кругов и в процессе разрядки международной напряженности было принято решение о разрешении ему выезда из СССР (по согласованию с 5-м Управлением КГБ СССР и ЦК КПУ). Начальником 4-го отдела (антирелигиозного) 5-го Управления КГБ УССР от него было получено обязательство о сотрудничестве с КГБ  под псевдонимом Римский. При этом собственноручно засвидетельствовал согласие «помогать компетентным органам в любом месте, где бы я ни находился» и благодарил советское правительство. Ранее предлагал свою помощь в нормализации отношений с Ватиканом. КГБ УССР характеризовался как «фанатик», от которого «не удалось добиться исчерпывающих данных по подполью» УГКЦ. Рассматривался чекистами как ведущий участник перспективной разработки «Иезуит» по грекокатоликам в диаспоре. Покинул СССР 27 января  1972 г., вылетев  в Югославию к сестре (Ф. 65. Д. С-9113. Т. 33. Л. 83–84, 135–138, 189–190), вскоре умер в Виннипеге (Канада).

15. ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 33. Л. 17.

Социальные комментарии Cackle