Впечатления митрополита Сергия Тернопольского о первых архиерейских шагах Блаженнейшего Митрополита Онуфрия, которыми он поделился с Информационно-просветительским отделом УПЦ.

– Владыко, в 1988 году архимандрит Онуфрий, а ныне Блаженнейший Митрополит, был назначен наместником Свято-Успенской Почаевской Лавры. К тому времени Вы уже три года подвизались в обители как архидиакон. Какие воспоминания у Вас остались от знакомства с Его Блаженством в стенах Лавры? Были ли знакомы вы раньше? Какими качествами отличался нынешний Предстоятель УПЦ?

Да, милостью Божией, мы были знакомы. Я тогда часто посещал Свято-Троицкую Сергиеву Лавру и обращался к нему как к благочинному, с просьбами устроиться где-то на время приезда, или за другой помощью. Я всегда ощущал благодушие, радостное, взбадривающее обращение и какое-то тонкое напоминание о чем-то: подумаешь «вроде бы я этого не делал», а он так сказал, намекнул, вроде бы это какой-то братский, отеческий совет, как правильно поступить. Вот такая у него замечалась черта.

А в Почаевской Лавре он уже был немного иным – такой же добрый, радушный, открытый, но более собранный, сосредоточенный. Конечно, чувствовалось его общение, участие в братских молитвах, в кругу братского послушания, его особое отношение к молитве, к богослужению, к бдению. Будучи Наместником Лавры он совершил многие добрые начинания. Раньше хор в Лавре был смешанный, а ему удалось своим добрым отношением сделать на основе братии хор мужским, так, чтобы у женщин не было даже тени обиды. А тем певчим женщинам, которые нуждались, он помог и поддержал их.

В то время, помню, он такой шаг совершил: братию послал преподавать в общеобразовательную школу. Как он договорился с директором, мы не знаем. Но все классы братия окормляла и читала детям Закон Божий. Мне тоже довелось в этом участвовать. Школа большая была: три первых класса, два одиннадцатых, уже не считая всех других. И всеми это воспринялось как какое-то чудо.

– 9 декабря 1990 года состоялась архиерейская хиротония Его Блаженства. Помните ли вы, как он принял новость о рукоположении и как готовился к принятию сана?

– Вы знаете, он духовные переживания хранит в себе. Он сдержанный, умеет владеть собой и никак не показывает какие-то моменты своего духовного устроения. Мы даже не заметили, что уже есть такое решение Священного Синода.

Тогда, все, что у него было – а в келии у него не так и много было, лишнего у него ничего нет – он раздал.

Вспомню момент с его хиротонии. Приехала братия из Троице-Сергиевой Лавры, отец Кирилл духовник (Павлов – ред.), архимандрит Алексий (Поликарпов – ред.) – наместник Данилового монастыря, с Почаевской Лавры приехало человек шесть братии, я грешный, в том числе, так что тогдашний митрополит (впоследствии анафематствованый Филарет (Денисенко) – ред.) удивленно так сказал: «У нас никогда не было столько монашествующих и таких монашествующих».

– В мае 1992 года Вы вместе с Его Блаженством (тогда еще епископы) участвовали в Харьковском архиерейском соборе. На момент созыва собора Вы были в сане архиерея немного более года, а владыка Онуфрий – менее двух лет. Как удалось Вам преступить давление тогдашнего многоопытного митрополита Филарета (Денисенко), впоследствии анафематствованого? Запомнились ли Вам какие-то мысли Его Блаженства об участии в Архиерейском соборе 1992 года?

– Знаете, это было не наше. Это был более серьезный, таинственный Промысел Божий. И при таком устроении, таком особом подходе к событиям, которые тогда совершались, у владыки Онуфрия уже тогда просматривался особый дар рассуждения. Чувствовалось, что он заботится о главном, о Церкви. Он с собой не считался, он не думал, чего это будет ему стоить. Он видел попираемый интерес Церкви, и свидетельствовал об этом открыто еще до заседания архиерейского, что явилось неожиданностью.

В Харьковском соборе он был одним из тех, которые говорили о главном, чтобы сохранить страх Божий, чтобы не убояться страха человеческого, и вот это такое дерзновение, рассуждение его, видение и жертвование собой ради интересов Церкви – это в нем уже тогда просматривалось.

Можно сказать, одно из самых важных деяний Собора было осуществлено дерзновением именно владыки Онуфрия. Он сказал: «Наш Собор не выполнит своей миссии, если не исполнит важнейшее: необходимо запретить в священнослужении Филарета (Денисенко)». Владыка Онуфрий сказал, что это решение будет иметь историческое последствие, оно оградит от многих ошибок в Церкви. И он смог это так сказать, что данное решение было поддержано и принято.